Диссертация (Трансформация телеологии в неклассической философии), страница 9

Следовательно, одно [возникает] радидругого. Вообще же искусство в одних случаях завершает то, что природа не всостоянии произвести, в других же подражает ей. Если, таким образом, [вещи],созданные искусством, возникают ради чего-нибудь, то, очевидно, что и101Там же. С. 40.38существующие по природе, ибо и в созданных искусством и в существующих поприроде [вещах] отношение последующего к предшествующему одинаково»102. Посути природа и искусство представляют собой единой целое, поскольку ониобъясняются на основе одной и той же телеологической модели взаимодействияформы и материи. Отличие касается лишь источника движения.

СогласноАристотелю, сущее по природе имеет источник движения и покоя в себе самом, аискусственные вещи получают движение извне. В этом отношении верны словаВ.П. Зубова: «Таковы сходства и различия между природной и художественной(технической) целесообразностью: и там и здесь, в живом организме и впроизведении искусства (а соответственно и в машине) нет ничего лишнего иничего недостающего. Разница в том, что машину и произведение искусствасоздает кто-то другой (мастер), а организм создает сам себя»103. Но В.П. Зубов, какнам кажется, не вполне точно воспроизводит взгляды Аристотеля, делая егосторонником «теории самоорганизации». Ведь, согласно онтологии Аристотеля,возникновение организма полностью «управляется» его целостной и завершеннойформой, которая в своем чисто идеальном виде является принадлежностьюКосмоса, или, более точно, Ума (Нуса).

Форма как цель бытия сущего по природепривходит, в конечном счете, извне вещи.В отношении произведений искусства можно сказать, что их источником ицелью является человек, т. е. здесь цель явно находится вне самих вещей ипроцессов их возникновения. В отношении природных вещей и процессов это нестоль очевидно. Тем не менее, детальный анализ модели возникновения вещейчерез взаимодействие материи и формы ведет к выводу, что и здесь источник и цельвозникновения — Космос в целом и его Ум. Сторонники понимания телеологииАристотеля как телеологического имманентизма (Э. Целлер, В.П.

Зубов, М.Джонсон, Э. Жильсон и др.) не замечают именно этот аспект его взглядов. Конечно,форма вещи является принципом ее бытия, но сама форма не является102Аристотель. Физика. С. 98-99.Зубов В.П. Аристотель: Человек. Наука. Судьба наследия. Изд. 2-е. М.: Книжный дом «Либроком»,2009. С. 167-168.10339«внутренней», поскольку она «принадлежит» в строгом смысле слова Космосу иУму, а не данной вещи.Тот же вывод получается, если мы возьмем теорию движений Аристотеля.Согласно физике Аристотеля, движение возможно только тогда, когда есть что-тодвижущее. В свою очередь любой двигатель вещи получает движение от какого-тодругого двигателя и, в конечном счете, имеется двигатель, который уже неприводится в движение чем-то извне, это то, что Аристотель называет первымдвижущим, или неподвижным двигателем, это есть Ум.

Форма понимается вфизике Аристотеля как принцип движения, смысл движения заключен в процессеактуализации формы, а конечным пунктом этой актуализации является Ум какактуальность par excellence. Таким образом, движение вещей в космосе подчиненоУму и его деятельности. Хотя первое движущее, мыслящий себя Ум – высшийпредмет науки и этический идеал жизни – сам неподвижен, он приводит в движениекрайнюю сферу, вращающуюся самым совершенным круговым движением. Онявляется чистой актуальностью в противоположность ускользающей от познанияпервой материи и служит не только причиной, приводящей в движение мир, но ипоследней целью, к которой стремится все бытие. Ум приводит в движение так, какдвижет предмет желания и предмет мысли.

В основе его деятельности лежитстремление вещей к самому наилучшему, к чему они стремятся как к своейпоследней цели. Аристотель пишет: «А что целевая причина находится срединеподвижного – это видно из различения: цель бывает для кого-то и состоит в чемто, и в последнем случае она имеется [среди неподвижного], а в первом нет. Таквот, движет она, как предмет любви [любящего], а приведенное ею в движениедвижет остальное. Если же нечто приводится в движение, то в отношении еговозможно и изменение»104. Ум-перводвигатель оказывается высшей цельюкосмоса, внешней по отношению к отдельным вещам.

Как конечная цель, Умруководит движением всех природных вещей, которое предполагает их стремлениек естественным местам. Весь аристотелевский космос представляет собой систему104Аристотель. Метафизика. С. 309.40качественно дифференцированных мест, в которых вещи в полной мере обретаютсвою сущность. Таким образом, фундаментальной характеристикой вещи каксоединения формы и материи является ее стремление к благу как к цели,задаваемой Умом: конечная цель вещей находится вне них самих.Таким образом, вещи как движущиеся предметы подчинены внешней длясебя цели и определяются внешней для себя сущностью.

Форма являетсявнутренним принципом каждого сущего, но свою абсолютную основу она имеет вУме как сущности внешней по отношению к каждой индивидуальной вещи.§ 2. Телеология стоиковВ наиболее прямолинейной форме телеологическое мышление, свойственноеПлатону и Аристотелю, нашло выражение в телеологии ранних стоиков, которуюв полной мере можно назвать телеологическим утилитаризмом. Так, стоик III в.до н.э. Хрисипп из Сол105 считал, что все животные и растения созданы промысломна пользу людей.

Это хорошо описал Порфирий в трактате «О воздержании отживотной пищи»: «Но, клянусь Зевсом, это была излюбленная мысль Хрисиппа, –что боги создали нас ради нас самих и друг ради друга, а животных – ради нас:кони, например, служат нам на войне, собаки - на охоте, а леопарды, медведи ильвы – для упражнений в мужестве. А свинья, которая доставляет самую приятнуюпищу, создана не для чего иного, как для заклания, и поэтому бог, придумав намсвинью на пропитание, дал ей душу вместо соли. А чтобы у нас не было недостаткав похлебке и закусках, бог произвел множество разнообразных моллюсков, улитоки медуз, а также разнообразные виды пернатых, – и не откуда-нибудь, а словно изсамого себя вложил туда значительную часть для благоудовлетворения, предлагаякормилициутучняядлянаслажденияиудовольствиявсеназемноепространство»106.Эта же мысль встречается и у многих других античных авторов, передающихучение стоиков.

Например, Ориген в сочинении «Против Кельса» пишет по поводуГоды жизни Хрисиппа: 281/278 до н. э. – 208/205 до н. э.Фрагменты ранних стоиков. Т. 2. Ч. 2. М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2002. С. 234-235.Фрг. № 1152.10510641стоиков: «Нет ничего удивительного в том, что Бог приготовил пищу и для самыхсвирепых зверей, ибо, как говорят некоторые философы, и эти животные созданыради упражнения разумного существа. <…> Точно так же, по их словам, львы,медведи, леопарды, вепри и прочие подобные звери даны нам для взращивания внас ростков мужества»107. В мире присутствует своего рода телеологическаяцепочка: дары земли существуют ради животных, животные – ради людей, люди –ради созерцания космоса108.

Таким образом, все, что существует, существует радичего-то другого, и ценность вещи исчерпывается ее пользой для чего-то внешнегопо отношению к ней. В варианте стоиков можно говорить, что человек существуетради созерцания мира, однако достаточно эту цель заменить на почитаниетрансцендентногоБогаителеологиястоиковокраситсяхристианскимиобертонами и придет в согласие с христианской ортодоксией – именно этотпростой ход и был совершен уже у античных христиан и впоследствии получилразвитие в христианской натуральной теологии Нового времени и даже в светскойнауке и философии, переходя иногда в состав обыденного мышления и приобретаяхарактер само собой понятной мысли. Именно против этой плоской интерпретацииприроды, против убеждения в том, что все «создано на потребу человека», былпрежде всего ориентирован антителеологический дискурс авторов научнойреволюции Нового времени.

Весьма уместно в этой связи вспомнить критикутелеологии в трудах Спинозы или в «Первоначалах философии» Декарта. «Хотя сточки зрения нравственной, – писал Декарт, – мысль о том, что все создано Богомради нас, и благочестива и добра (так как она еще более побуждает нас любить Богаи воздавать ему хвалу за его благодеяния), хотя в известном смысле это и верно,поскольку нет в мироздании ничего, что не могло бы нам так или иначе послужить(хотя бы для упражнения нашего ума и для того, чтобы воздавать хвалу Богу приТам же. С.

240-241.См., например в «О природе богов» Цицерона следующие слова: «Хрисипп тонко подметил, что чехолизготовлен ради щита, ножны — ради меча, так, кроме мира, все остальное произведено — что-то одноради чего-то другого. Например, плоды и злаки земля родит ради животных, животные родятся радилюдей, лошадь — для того, чтобы на ней ездить, вол — для пахоты, собака — для охоты и охраны. Самже человек рожден, чтобы созерцать мир, размышлять и действовать в соответствии с этим» (Цицерон. Оприроде богов // Цицерон. Философские трактаты.

М.: Наука, 1985. С. 112).10710842созерцании его творений), — тем не менее никоим образом не вероятно, чтобы всевещи были созданы ради нас и чтобы при сотворении их Бог не имел никакой инойцели. И было бы, как мне кажется, дерзко выдвигать такой взгляд при обсуждениивопросов физики, ибо мы не можем сомневаться, что существует или некогдасуществовало и уже давно перестало существовать бесконечное число вещей,каких ни один человек никогда не видел и не познавал и какие никому недоставляли никакой пользы»109. Тем не менее, этот тип телеологическойаргументации оказался настолько распространенным в европейской философии,что его можно найти почти у каждого философа, писавшего о телеологии.