Диссертация (Культур-философские основания эпистемологии конфликта), страница 4

// Известия российскогогосударственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2010. Выпуск 123. – С. 189.2Rapoport A.B. The Origins of Violence: Approaches to the Study of Conflict. – New York: Paragon House, 1989.– P. 455-489.3Хейзинга И. Homo ludens. – М.: Прогресс-традиция, 1997. – С.

53-57.4Газимагомедов Г.Г. Конфликт рынка и государства в становлении системы социальной безопасностисовременной России. Диссерт. на соиск уч. степени доктора полит. наук. – СПб. 2005. – С. 274.17способом эффективного снижения конфликтного напряжения в обществе,однако при этом автор поясняет, что «базовым условием существованиясоциальной политики является экономическое состояние и противостояниесоциальных классов, положение которых в действительности не позволяет впервую очередь рабочему классу воспроизводить свою производительнуюспособность»5.

Таким образом, определенное качественное состояниекультурной среды по отношению к конфликту оказывается заданнымзаранее. Такой подход защищает в зарубежной исследовательской традиции,например, Д. Белл, доказывая, что нельзя заниматься социологией, не будучимарксистом6, однако, с точки зрения философии культуры, индивидуальная иродовая жизнь в марксизме однотипны и различаются лишь по степенивсеобщности.

В этом плане марксизм совершенно справедливо критикуетН.А. Бердяев7. Очевидно, что конфликтологические исследования, в основекоторых – марксистское понимание истории, экономических отношений,природы антагонизма социальных групп, мало применимы для анализаконфликтных отношений, в центре которых располагается созидающийкультуру субъект.

По-видимому, проблематика «культуры и конфликта»практически не затрагивается отечественными теоретиками конфликта,отстаивающимиправильностьмарксистскихвзглядов,именноввидузаведомой акцидентальности такой постановки проблемы.Наряду с классическим марксизмом среди российских исследователейпользуется большой популярностью социология Г. Зиммеля и Л. Козера. ПоГ. Зиммелю, индивидуальные грани культуры соответствуют структурекультуры общества и наоборот, при этом жизненное содержание помещаетсяв исторический контекст не абстрактно, но в виде формы культурногодвижения8. Не вызывает сомнения тот факт, что теоретические взгляды Г.Зиммеля на сущность культуры потенциально перспективны для развития5Стребков А.И. Социальная политика: теория и практика.

– Спб: 2000. – С. 20-88.Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество: опыт социального прогнозирования. – М.: 2001. – С. 18.7Бердяев Н.А. Философия неравенства. – М.: Аст, 2006. – С. 214-220.8Зиммель Г. Социология вещей. – М.: Вильямс, 2008. – С.

104.618культур-философскогоподходакконфликту,новотечественнойисследовательской школе пока что не создано фундаментальных работ,посвященных этой проблематике. Причины поверхностного интереса кфилософии культуры в работах Г. Зиммеля сводятся не только кнепопулярностикультур-философскогоподходасредироссийскихтеоретиков конфликта. Исследования Г. Зиммеля, ориентированные нараскрытие сущности конфликта, особенно в его фундаментальной работе«Социология», как правило, используются в кандидатских диссертациях иучебных пособиях в систематизированном и переработанном Л.

Козеромвиде. Л. Козер в своей основной работе по данной теме «Функциисоциального конфликта» напрямую не исследует культуру, критикуя восновном Т. Парсонса с позиций конструктивного взгляда на роль конфликтав системе социальных отношений9, что автоматически снижает научныйинтерес последователей Л. Козера к проблеме влияния конфликта накультурный дискурс.На фоне отсутствия авторских концепций, в которых конфликтрассматривается как формирующий культуру процесс, в отечественнойтеории конфликта возрастает популярность интерпретаций культуры вкачествеаприорнойконфликторазрешению.данностиПонятиепоотношению«культура»накпрактическомусегодняшнийденьраскрывается в строгом соответствии с господствующей в отечественнойтеории конфликта структурно-функциональной парадигмой. Авторскоевидение культуры, как правило, только подразумевается, но почти всегдаотображает идею Т.

Парсонса о том, что культура – это «структурнаясимволически значимая система, в которой и посредством которойориентируются и направляются социальные системы и личности»10.Культуравпрофильныхисследованияхстановитсясистемой,детерминирующей поведение человека в ходе разрешения конфликта.9Парсонс Т.

О структуре социального адействия. – Изд. 2-е. – М.: Академический проект, 2002. – С. 433.Парсонс Т. Американская социология. Перспективы, проблемы, методы. – М., 1972. – С. 365.1019Например, А.В. Манойло предлагает культурно-цивилизационный подходпсихологического управления международными конфликтами.

Основнаяидеяавторасводитсяконфликторазрешения:ктому,чтоанглосаксонская,существуетчетыревосточноазиатская,моделиисламская,романо-германская11. Каждая модель в соответствии со сложившимисякультурными традициями предполагает различные подходы к разрешениюконфликтов: от навязывания собственных норм и стандартов до ассимиляциии изменения взгляда участников на конфликт.

Схожие положения развивает вдокторской диссертации О.Г. Карпович, настаивающий на том, что степень«перехода от следования «жестким» принципам и методам политическогодоминирования и силового давления к «мягким» принципам и методаммирного сосуществования и взаимовыгодного сотрудничества»12 варьируетсяв зависимости от национальной спецификимодели регулирующеговоздействия на конфликт.Анализ претендующих на практическое применение отечественныхконцепцийвыявляетналичиесхожихисследовательскихтрадицийприменительно к феномену культуры.

В частности, И.А. Василенко поясняет,что поведение таких политиков, как Е.М. Примаков, М.С Горбачев, в ходепроведения переговоров детерминировано архетипической чертой русскогохарактера – радикализмом. Точно так же, по мнению автора, западнаякультура политических переговоров основана на «принципе прагматизма»13,французский стиль переговоров определяет «неизменное восхищение самихфранцузов прекрасной Францией, прекрасным французским языком икультурой»14, поведение испанца в ходе разрешения политическогоконфликта предопределено «неистовым темпераментом, неуемным азартом,11Манойло А.В. Роль культурно-цивилизационных моделей и технологий информационнопсихологического воздействия в разрешении международных конфликтов.

Текст диссертации на соиск. уч.ст. доктора политических наук. – М., 2009. – С. 9.12Карпович О.Г. Современные концепции управления международными конфликтами в миротворческихоперациях. Автореферат диссертации на соиск. уч. ст. доктора политических наук. – М., 2012. – С. 24.13Василенко И.А. Политические переговоры. – М., 2010. – С. 279.14Там же. – С. 300-304.20калейдоскопом страстей»15 и т.д. В той же манере Ю.С. Дубинин отмечает,что «стиль ведения переговоров, манера общения их участников несут насебе печать национального характера, истории и культуры, религии страны,которую представляет переговорщик, ее системы воспитания и образования,принятой в ней манеры общения между людьми, их менталитета, то естьобраза мышления»16. Необходимо подчеркнуть, что подобная оценка влияниякультуры на процесс конфликторазрешения может быть без измененийэкстраполирована на сферу применения силового метода регулирующеговоздействия, то есть положительная реакция на принуждение к миру илиповиновениюпредопределяетсянациональнымхарактеромнаселениястраны, а вероятность применения силы в ходе разрешения конфликтазависит от культурно-исторического опыта того или иного народа.

Вкачестве иллюстрации этого тезиса приведем мнение исследователей,отмечающих, что силовой метод разрешения конфликтных споров являетсяприоритетным в российских политических условиях, поскольку в обществене сформирована культура участия: 6,8 процентов российского населения недоверяет органам внутренних дел, 45,5 – судам, 40,6 – прокуратуре, 54,2процента населения не понимают логику действий власти, а 70,3 процентасчитают, что власть мало заботится о народе; население не полагается навласть в решении своих проблем, степень личной защищѐнности былаоценена как низкая 80 процентами, а 18,5 процента отмечают, что терять уженечего, при этом оптимистичны лишь 10 процентов населения страны 17.

Сдругой стороны, российский менталитет определяется исследователями как вцелом пассивный и боязливый в плане проявления самостоятельности,поэтому только 34 процента россиян заявили о том, что они имеютпрактический опыт наблюдения и обнаружения подозрительных предметов илиц, а также готовы обратиться в профильные силовые структуры в случае15Василенко И.А. Политические переговоры. – М., 2010. – С. 312-319.Дубинин Ю.В. Мастерство переговоров. – М., 2009.