Специфика работы с источниками во Всемирной хронике Михаила Глики - творчество компилятора, страница 3

Рассмотрены случаи, когда Глика отдает Манассиипредпочтение перед Георгием Монахом. Отдельное внимание сосредоточено наязыковых заимствованиях из поэтической хроники, на том, что происходит сбиблейскими реминисценциями Манассии у Глики, и как он обходится с егоэпитетами. Мы приходим к выводу, что Глика не воспринимал этот источниккак поэтическое произведение, однако его яркость и эмоционость побуждаютнашего хрониста обращаться к тексту Манассии довольно часто.Из всего исторического раздела повествование о Константине Великом,которому посвященаглава 4, является самым «сложным» с точки зрениянасыщенности событиями и разнообразия использованных источников; этотсегмент Хроники не похожна другие. Путем анализа каждого сюжета исопоставления общей картины, созданной Гликой, с изложением хронистов иагиографов, мы приходим к выводу, что Глику не устраивает ни один извариантов истории - он, сочетая порой противоречащие друг другу «факты»,выстраивает собственный рассказ.

На первый взгляд кажется, что авторподбираетсобытиятакимобразом,чтобыпредставитьвсеисториюКонстантина в качестве поступательного движения - последовательногопреображения императора и всей империи в духе христианства. Однако эпизод,избранный им в качестве финала всей биографии Константина, нарушает  12  последовательность и изменяет первоначальный смысл: он разрушаетидеальный образ императора, напоминая о его грехах. Неоднозначноепредставлениеопервомхристианскомимператоре,азначитиобимператорской власти в целом, выражено у Глики всего лишь средствамикомпиляции. Тема грехов властителей рассматривается также на примереодного из писем Глики, специально посвященного данному вопросу.В главе 5 выводы всех глав сводятся воедино и подводятся итоги первойчасти работы.Часть 2. Шестоднев Михаила Глики.ВтораячастьдиссертациипосвященапервомуразделуХроники,повествующему о днях творения; по размерам и широте освящаемых тем онпревосходит не только начальные главы других всемирных хроник, но исобственно Шестодневы.Глава 6 посвящена сопоставлению текста Глики с его основнымисточником - Гомилиями на Шестоднев Василия Великого.

Попытка Отцацеркви согласовать античные знания о мире с текстом Писания импонируетГлике и заставляет его обильно цитировать текст Василия. Вместе с тем, далеконе всенаходит место в повествовании Глики: он почти не заимствуетриторическихпорицанийвадресантичныхавторов.Чрезмернаяназидательность Василия, особенно широко примененная в историях оживотных,заставляетГлику«отрубать»(зачастуюмеханистически)морализаторские выводы и подавать заимствованный текст в качествеполезных и интересных сведений.

Смещение акцентов особенно заметно, когдакзаимствованномуизВасилияэпизодудобавляютсясведенияизестественнонаучных источников на ту же тему. Помимо кладезя сюжетов, текстВасилия представляет для Глики источник «верных положений», к которому онобращается, желая подкрепить свою позицию авторитетным мнением. Так,решая многие вопросы мироздания, по которым у византийских авторов нетединого мнения, он нередко берет Василия себе в союзники.

А если нужных  13  для Глики «положений» не находится в Шестодневе Василия, он обращается кдругим текстам того же автора.Глава 7 посвящена анализу работы автора с другими христианскимиисточниками. Параграф 7.1 трактует обращение с Шестодневом АнастасияСинаита. Отрывки из него имеют особый статус в Гликином тексте,достаточно принять во внимание, что они всегда сопровождаются упоминаниемимени автора, а нередко и обращением к читателю, которому предлагаетсяпослушать «возвышенное объяснение» того или иного явления. Таким образом,цитаты из Анастасия почти всегда маркированы и выбиваются из общегоповествованияпостилюипосодержанию:привычнаяжитейскаяназидательность сменяется абстрактной аллегорией. Вместе с тем, нередкислучаи, когда Глика вырывает слова Анастасия из контекста, лишая ихпервоначального смысла, и приводит в качестве «научных» знаний.

Бываютдаже случаи, когда тот или иной сюжет приводится и у Василия и у Анастасия(7.2), а наш автор отдает предпочтение второму.Глика обращается также к нескольким сочинениям Феодорита Киррского(7.3). Особого внимания достойно использование трактата Врачеваниеэллинских недугов. В главе о Василии Великом уже шла речь о том, что Гликане заимствует полемических высказываний автора в адрес античных авторов,конкретные примеры «заблуждений» язычников из Феодорита подходят емугораздо больше.Иоанн Златоуст (7.4) занимает особое место среди христианских авторов,однако отношение к нему Глики неоднозначно. Так, он почти не используетЗлатоустовы Гомилии на книгу Бытия.

Зачастую, видя имя Златоуста вГликином тексте, мы имеем дело с «пустым авторитетом». Дело в том, чтоГлика не согласен с этим Отцом церкви по целому ряду вопросов мироздания,поэтому ему приходится либо искусственно подгонять цитаты из него подновый контекст, либо заверять читателей, что Златоуст «в домостроительныхцелях» говорит не так, как есть на самом деле - а затем самому излагать«правильную» версию. Порой Глика идет на хитрость и, не называя имени  14  Златоуста, еще более жестко высказывается насчет его «ошибочных»представлений.К текстам Иоанна Дамаскина (7.5) Глика обращается нечасто, ихфункция подобна той, которую имеют выдержки из Златоуста.

Вместе с тем,«трезвый» подход Дамаскина часто используется с целью смягчения слишкомотвлеченных аллегорий Анастасия Синаита.Отдельный параграф (7.6)посвящается сопоставлению некоторыхотрывков Хроники с другим сочинением Михаила Глики - Богословскимиписьмами. В науке нет единого мнения о том, предшествовала ли ХроникаПисьмам или наоборот. На примере сравнения нескольких отрывков мыстараемся показать, что работа велась автором в несколько этапов.

Большоеколичество схожих эпизодов, как заимствованных, так и самостоятельных указывает на то, что автор вел подготовительную работу, делая выписки наразличные богословские темы, а позднее эти материалы использовались вобоихсочинениях.Обэтом,вчастности,можетсвидетельствоватьнебрежность, в результате которой мы встречаем ложную атрибуциюнекоторых отрывков. Кроме того, на примере нескольких тем удается показать,что автор не менял своих взглядов по важным вопросам (7.7).Характериспользования источников дает возможность предположить, что письма,позднее объединенные в сборник, писались параллельно с созданием Хроники.Глава 8 посвящена обращению Глики к научным и псевдонаучнымисточникам.

Сначала рассматриваются произведения византийского времени(8.1). Самым удивительным образом наш хронист обходится с сочинениямиМихаила Пселла (XI в.) (8.1.1), одного из величайших интеллектуаловсредневизантийского времени, эрудита, философа, богослова и историографа. Всвоем Шестодневе Глика использует различные сочинения Пселла, какнаучные, так и богословские, однако по имени его нигде не называет. Этопозволяет подтвердить уже высказывавшуюся в византиноведении мысль, что вXII в., несмотря на официальный пиетет к Пселлу, его учение практическипопало под запрет. Глика иногда заимствует из научных сочинений Пселла  15  длинные пассажи о тех или иных явлениях, однако нередко вторгается в текст ссобственными замечаниями, что говорит о его собственных интересах и уменииразбираться в теме.При помощи Пселла Глика дополняет христианско-наставительный текст Василия Великого, но и наоборот -подчас научныеотрывки из Пселла получают христианское обоснование в Гликином тексте.Пселл старается передать «объективное» научное знание, для Глики это тожеважно, однако он, помня опринципе занимательности, не всегда готовизлишне усложнять свой текст.Сочинение Феофилакта Симокатты (VII в.) Вопросы природы (8.1.2)написано целиком в рамках античной «парадоксографической» традиции иникак не выдает христианских воззрений своего автора.

При этом Глика несмущаясь иллюстрирует сведениями из Симокатты разные христианскиеконцепции. Самый поразительный случай: Феофилакт рассказывает, что самкикоршунов зачинают от ветра (пневмы) - Глика подхватывает эту мысль иприводит буквальное сравнение с «непорочным зачатием» Спасителя, гдедеталям истории о птицах находятся параллели в Писании.При описании пятого дня творения Глика часто обращается к текстуФизиолога (8.1.3), однако сильно перерабатывает заимствованные из негосюжеты: видимо, наивное морализаторство источника представляется емунеуместным.

В результате он либо обобщает слишком конкретные выводыисточника, либо вовсе от них отказывается, приводя сам сюжет в качествеинтересной «информации» о животных. Впрочем, у Глики прослеживаетсяпользование и какой-то неизвестной нам редакцией Физиолога (8.1.4).Далее рассматриваются Античные научные тексты (8.2), в первуюочередь Аристотель (8.2.1), чье имя мы чаще всего встречаем в ГликинойХронике. Особенно часто он упоминается в рассказе о сотворении животных,где приводится множество цитат из биологических трактатов О частяхживотных и О происхождении животных.

Стоит вспомнить, что незадолго доГлики у интеллектуалов из кружка Анны Комнины возник интерес к темпроизведениям  Стагирита,которыми16  прежниеученыепренебрегали.Некоторые сочинения, которые раньше не комментировались, обретают своеговдумчивого комментатора в лице Михаила Эфесского. Сравнение Гликиныхзаимствований с текстом Михаила не выявило практически никакихсовпадений. Эфесский именно комментирует Аристотеля, тогда как Гликаприводит отрывки из него, хотя и с некоторыми дополнениями и изменениями.Глика не следует единой манере эксцерпирования: в некоторых случаях онкратко пересказывает Аристотеля, почти не меняя при этом лексику источника,порой же приводит некоторые отрывки целиком, почти без изменений.

Крометого, он нередко дополняет текст источника. Иногда Глика соединяет вместеэпизоды, которые у Аристотеля отстоят друг от друга на десятки страниц, вприхотливом порядке. Это говорит о том, что наш автор не механистическиприводит заимствованные отрывки один за другим, но продумывает своеповествование в целом. Другое дело, что в Гликином тексте заимствование изАристотеля может быть вдруг прервано цитатой из Псалма.