Диссертация (Мифообраз матери в латиноамериканском романе 1970–2010-х годов), страница 2

Отметим вместе с тем, что при включении в художественноеполотно романов мифов и архетипических образов, писатели опираются нетолько на персонажей культурно-исторического наследия индейских предков,но и на фигуры из недалекого прошлого. В их число входят, например, образМалинче в мексиканской культуре и образ Эвиты – в аргентинской.Современнымиписателямипредпринимаютсяпопыткикритическогопереосмысления патриархальных мифов и связанных с ними гендерныхмоделей и стереотипов, существующих в культуре. Они стремятся преодолетьхарактерное для патриархальной культуры противопоставление «идеальнаяженщина-плохая женщина», в связи с чем архетипические образы героиньполучают в художественных произведениях латиноамериканских писателейновую интерпретацию и своеобразную «реабилитацию».В связи с этим представляется актуальным наше обращение к теметрансформации мифообраза Матери в латиноамериканской литературе концаХХ-начала XXI вв.

Эта актуальность определяется и культурно-значимымопытом использования образа женщины и Матери в латиноамериканскойлитературе в качестве важнейшего элемента в процессе самоидентификации иформирования этнокультурного и национального самосознания.В нашем исследовании будет прослежена трансформация образаМалинче – Праматери мексиканцев в контексте латиноамериканскойкультуры, особенности его воплощения в произведениях латиноамериканскихавторов, начиная с хроник конкистадоров и индейских кодексов допроизведений мексиканских писателей ХХ-ХХI веков.

Что же касается7второго подробно проанализированного в нашей работе образа – образаЭвиты, то он рассматривается нами в контексте аргентинской литературы икультуры. На наш взгляд в литературных произведениях последних летнаиболее яркое воплощение мифообраз Эвиты приобретает в романеаргентинского писателя Абеля Поссе «Страсти по Эвите» (1994), которыйвступает в диалог со сложившейся в Аргентине традицией изображения«святой Эвиты» – фигуры, ставшей символом аргентинского народа и«Матерью нации». Таким образом, в нашем исследовании мы прослеживаемразвитие и эволюцию мифообраза Матери от образа Малинче – Праматеримексиканцев до «Матери аргентинской нации», которой стала в ХХ веке ЭваПерон.Переоценка образа Малинче происходила в конце XX–начале XXI вв.,поэтому было целесообразно проследить развитие этого образа отнезначительного персонажа истории завоевании Мексики из хроник XVI векадо символического образа Праматери мексиканцев, которым она сталасейчас.

Эта переоценка, как нам представляется, знаменует совершенно новыйэтап осмысления роли образа женщины в процессе самоидентификациикультур.Многие латиноамериканские писатели в поисках национальнойидентичности возвращаются к истокам своей истории и бытия, обращаются ковременам Конкисты, к тому, откуда все началось. Они снова и сновапереосмысливают давно ушедшие исторические фигуры, посредствомкоторых выражают свое понимание истории, философии, литературы,взаимосвязей прошлого и настоящего. Одним из важнейших образов вистории и культуре Мексики, наравне с Кортесом и Мотекусомой становитсяобраз Малинче.

За пять столетий, прошедших со времен завоевания Мексикиэтот противоречивый образ проходит непростое развитие от символа всехпредателей и соглашателей, идущих на сговор с власть имущими илизавоевателями, до образа Праматери всех мексиканцев, Евы Нового Света.8В 70-80-е годы ХХ века набирает силу процесс реабилитации образаМалинче, многие писатели и литературоведы отходят от ее негативноговосприятия, как предательницы, сыгравшей огромную роль при завоеванииМексики конкистадорами.

Источником информации о ней становятсяиндейские кодексы и испанские хроники, в основном «Правдивая историязавоевания Новой Испании» Берналя Диаса дель Кастильо, так как оннаиболее подробно и благосклонно из всех «хронистов» описывает Малинче,выделяя рассказ о ней в отдельную главку. Отныне она изображается умной иблагородной женщиной, выступавшей посредником между двумя культурами:индейской и европейской, – и положившей начало их объединению. Об этомподробней пишет Цветан Тодоров в своей монографии «Конкиста Америки»8.Степень изученности вопроса.

В зарубежном литературоведениисуществует достаточно обширный корпус исследований о Малинче. Наиболеефундаментальные исследования принадлежат Сандре Мессинжер Сайпс9,Фрэнсису Карттунену «Переосмысливая Малинче» 10, Анне Ланьон «КонкистаМалинче» 11 и Марго Гланц «Донья Марина и Капитан Малинче 12. В своейстатье «Переосмысливая Малинче» Фрэнсис Карттунен прослеживает как напротяжении веков формировался и менялся миф о Малинче.

Он справедливоотмечает, что негативное восприятие Малинче как предателя былосформировано по сути только на основании эпизода резни в Чолуле,8Todorov T. The Conquest of America: The Question of the Other. Trans. Richard Howard. –Norman: University of Oklahoma Press, 1999.9Cypess Messinger S.Arquetipos viejos, madres nuevas: La problematica de la madre en laformación de la identidad nacional mexicana.// Nuevas ideas; viejas creencias. La culturamexicanahacia el siglo XXI. Ed. Margarita Alegría de la Colina. – México: Azcapotzalco, 1995.p.

187-205; Cypess Messinger S. La Malinche en Mexican Literature: From History to Myth. –Austin, TX: U of Texas P, 1991; Cypess Messinger S. Revisión de la figura de la Malinche en ladramaturgia Mexicana contemporanea.//Cuadernos Americanos 7.

40 (1993). p. 208-222.10Karttunen, F. Rethinking Malinche// Indian Women of Early Mexico. Ed. Susan Schroeder. –Norman: U of Oklahoma P, 1997. p. 290-312.11Lanyon A. Malinche’s Conquest. St. Leonards. – Australia: Allen & Unwin, 1999.12Glantz M. Doña Marina and Captain Malinche.// Bilingual Games: Some Literary Investigations.Ed. Doris Sommers. – New York: Palgrave MacMillan, 2003. p. 153-161; Glantz, M.

La Malinche:Sus padres y sus hijos. – México:UNAM, 1994.9описанного Лопесом де Гомарой, Берналем Диасом дель Кастильо и самимКортесом.В своей книге «Малинче в мексиканской литературе: От Истории кМифу» Сандра Месинжер Сайпс отмечает, что в это время Малинчестановится знаковой фигурой, символом перемен для всех последующихпоколений мексиканцев. Сайпс настаивает на том, что в тот момент, когдаМалинче превращается в символическую фигуру она становится частьюмексиканского культурного мифа о Малинче. После Войны за Независимостьпроисходит некое переосмысление и переоценка фигуры конкистадоразавоевателя, многих ценностей – то, что раньше имело положительнуюконнотации, приобретает негативную окраску.

Отныне авторы, обращаясь кобразу Малинче, по-разному интерпретируют ее жизнь – она предстает какпредательницей, так и спасительницей, как соблазнительницей, так имексиканской Евой.Гланц объясняет амбивалентность и парадоксальность образа Малинче:ведь с одной стороны ее восхваляют за то, что она помогла испанцам взавоевании Мексики, став родоначальницей новой нации и новой культуры, сдругой же стороны ее осуждают за то, что она предала индейцев, положивконец великой ацтекской империи.ВсвоеймонографииРоджерБартра13впервыевыдвигаетпредположение, что Малинче помогает испанцам из чувства мести и желаниясменить деспотичные и жестокие устои и традиции ацтекской империи. Онутверждает, что во времена Конкисты у индейцев не существовало никакогопонятия нации в современном понимании, и каждое племя мыслилосьсамодостаточным обществом и народом, и именно поэтому Малинче не может13Bartra R.

The Cage of Melancholy: Identity and Metamorphosis in the Character. / Trans.Christopher J. Hall. – New Brunskwick: Rutgers University Press, 1992.10быть предателем. Малинче была необычной женщиной, чьи неординарныеспособности сделали возможным завоевание Мексики.Джин Франко 14 в свою очередь очерчивает круг проблем национальногосамоосознания и поиска самоидентичности после Войны за Независимость.Он считает, что превращение Малинче в своеобразного «козла отпущения»было неизбежно в мачистском социуме мексиканской культуры, которойтребовалсянациональныйпредатель,алучшепредательницадлясамоутверждения «героев».В статье, посвященной женским архетипам в мексиканской литературе,Луис Леаль 15 говорит о том, что в мексиканской литературе так же, как и вобществе, существует оппозиция между образами «хорошей» и «плохой»женщины. Если первая соотносится с чистотой и непорочностью ДевыГвадалупской – заступницей индейцев, метисов и креолов, то вторая – слукавством Малинче, предавшей родину и помогавшей врагу.

Такоеразграничение нам не кажется оправданным, ведь, несмотря на обличительныемотивы в мексиканской литературе, в данной работе мы как раз прослеживаемамбивалентность образа Малинче, развитие которого в художественнойлитературе к концу ХХ века обнаруживает тенденцию к слиянию с образомДевы Гвадалупской.В своем исследовании об участии женщин в военных событияхмексиканской истории Элисабет Салас16 рассматривает Малинче как первуюженщину-солдата (soldadera) в истории Мексики. А Айрис Бланко 17 уверена,что мексиканские политики, историки, да и общество в целом до сих пор14Franco, J. Plotting Women. – New York: Columbia University Press, 1989.Leal L.

Female Archetypes in Mexican Literature.//Women in Hispanic Literature: Icons andFallen Idols. /Ed. Beth Miller. – Berkeley: University of California Press, 1983.16Salas E. Soldaderas in the Mexican Military. – Austin: University of Texas Press, 1990.17Blanco I. Participación de las mujeres en la sociedad prehispánica.// Essays on La Mujer. /Ed.Rosaura Sánchez and Rosa Martínez Cruz. – Los Angeles: University of California, 1977.1115зачастую манипулировали фактами истории, принижая роль женщин,нивелируя их исторический вклад в становление нации.Мэри Луис Пратт18 рассматривает произведения писателей-чиканос,которые обращаются к образу Малинче, переосмысляя его в положительномключе.

Исследовательница считает, что таким образом авторы пытаютсянайти некую точку опоры и дать достойный ответ строгому мексиканскомуобществу, которое зачастую называло женщин-чикано, вышедших замуж заамериканцев, или ставшими их любовницами, – «малинчес», то естьпредательницами.Аделаида дель Кастильо19 и Норма Аларкон 20 рассматривают образМалинче сквозь призму чикано-литературы также в позитивном ключе. Онисчитают мексиканских женщин и писательниц-чикано, долгие годыугнетаемых мужчинами и обществом, символическими дочерями Малинче,которую в свое время также недооценили.