Конспирологический детектив как жанр постмодернистской литературы (Д. Браун, А. Ревазов, Ю. Кристева), страница 4

Интерес представляет то, что все событийные отрезки повествования чередуются с описательными, в которых Лэнгдонрассказывает об истории, архитектуре и культуре Европы. Эти описательные18Goetzel T. Belief in Conspiracy Theories // Political Psychology № 15 (1994). P. 733 – 744.15блоки – путеводитель, который представляет собой нечто вроде сетевой энциклопедии и предлагает «наименьшее кратное» культуры (Ж. Бодрийяр): Европа как «архив», «музей» исторических мифов.

История мира «сжимается» докоротких «рассказов», чтобы быть представленной в ходе истории одного преступления.Сопоставительный анализ «Кода да Винчи» и «Маятника Фуко» У. Эковскрывает обратную функцию конспирологического «рассказа». Герои Экосоздают План, конструируют конспирологию, которая оборачивается трагедиейв реальной жизни.

«Код да Винчи», напротив, подчиняясь традиции детективного жанра, показывает героя-победителя, разоблачающего тайны, защищающего границы собственных верований и представлений, как когда-то в шпионском романе герои защищали границы государственности.В процессе анализа исследована своеобразная «эмблематичность» героевромана. Лэнгдон носит ту одежду, которая является знаковой для «американца», на его руке всегда часы с Микки Маусом и пр.; он – профессор знаменитого Гарвардского университета, занимающийся религиозной иконологией и символикой, что подчеркивает его компетентность в интерпретации зашифрованных тайн. Наконец, весь рассказ, если воспользоваться структуралистской терминологией, движется к одной «искомой цели».

В романе «Код да Винчи» мывстречаем не просто миф о глобальном заговоре, но видим, как герой спасаетмир от апокалипсиса. Но апокалиптический дискурс оказывается не толькопредметом повествования, но и движущей силой наррации: конспирологический рассказ всегда пытается разрушить культурные формации, представленияо тех или иных исторических реалиях. Анализ последних страниц произведениядемонстрирует наличие в нем традиционного «маскулинного дискурса», когдаженственное (Грааль) становится предметом достижения, обнажения, когда герой-сыщик демонстрирует свою всевластность и силу, знание и компетенцию, вто время как женский персонаж всего лишь следует за ним и следит за его логикой в ходе разгадывания кода.

В заключении главы показаны различные типы16«контекстуального расширения» конспирологического детектива. Этот жанробладает особенностью группировать вокруг себя сеть пародий, продолжений,вариантов и пр. «Код да Винчи» наиболее показателен в этом отношении.В шестой главе рассматривается российский инвариант конспирологического детектива.

Во-первых, роман Дэна Брауна становится предметом активных дебатов между разнообразными представителями российской интеллегенции и представителями церкви. Кроме обсуждаемости «Кода да Винчи» можнозаметить интерес к конспирологическому письму, проявленный писателем икритиком Д. Быковым. Он утверждает19, что конспирология не только характерна для российского социополитического дискурса, но широко представленав советско-российской литературе, в частности, в произведениях А.

Иванова,М. Успенского, В. Кочетова, Ю. Козлова, В. Доценко и др. И, наконец, Быковсам создает пародийный конспирологический «рассказ» «Код Репина». Вовторых, нужно отметить тот факт, что само название «конспирологический детектив» Борис Акунин использует как жанровое определение своего романа«Азазель» еще в 1998 г.

Акунин предлагает жанровый эксперимент в тот период, когда постмодернистская литература становится не просто предметом обсуждений среди российских исследователей и писателей, но уже и площадкойдля активных творческих экспериментов как в массовой, так и в высокой литературе. Наконец, в-третьих, в 2005 году в издательстве «Ad Marginem» публикуется дебютный роман Арсена Ревазова «Одиночество-12». В аннотациях икритических статьях это произведение сразу же именуют «нашим ответом ”Коду да Винчи”»20. Но функция «ответа» в критике коннотируется в большей степени как «подражание», «копия», более интересная и близкая российскому читателю «версия». Критика игнорирует экспериментальный характер произведения, в котором автор демонстрирует сочетание постмодернистского «цитирова19См., напр., Быков Д., Ульянова Ю.

Самобраунка. – URL: http://www.ogoniok.com/5044/29/ (дата обращения:28.0312). Или Быков Д. Код Репина. – URL: http://www.ogoniok.com/4901/49/ (дата обращения: 28.0312).20Юзефович Г. Наш ответ "Коду да Винчи". – URL: http://www.rg.ru/2005/06/10/revazov.html (дата обращения:28.03.12).17ния» с пародией как критической оптикой. Эксперимент и «игра» Ревазова проявлены в том, что предшествующие жанровые формы (шпионский детектив,триллер, крутой детектив) оказываются и частью романной структуры, и областью «знаний» главного героя Иосифа Мезенина, который сопровождает всесюжеты и ситуации процессом саморефлексии.

В центре романа – фигуры четырех друзей (Иосиф, Матвей, Илья, Антон). Детективная линия начинает разворачиваться после того, как убивают одного из них, Илью Донского по кличкеХимик. Приключения трех персонажей и подруги главного героя, Маши, связаны с разоблачением тайного заговора международной конспирологической секты хатов (по имени египетской богини Хатшепсут). Герои пересекают географические и культурные пространства (Япония, Израиль, Дальний Восток, Египет, Ватикан и пр.), одновременно сюжетная линия становится чем-то вродеблуждания в «литературных лесах». Однако персонажи не являются медиатическим элементом для демонстрации разных культурных ландшафтов, как в детективе Д.

Брауна, а вполне иронично и критически относятся к тем сюжетам, вкоторые вовлекаются по ходу наррации. Главный герой сетует: «Кажется, отклассической литературы у нас остались одни оболочки в виде имен»21. Поройне называя имен, герои принимают функцию тех или иных литературных илифольклорных персонажей («Три мушкетера», «Три богатыря» и пр.).

В процессе становления архитектоники романа важное значение приобретает образдревнегреческого героя Одиссея, точнее, связанная с этим персонажем функция«скитания» и «возвращения». Герой Ревазова находится в заточении на островеМезень. Один из главных способов управления человеческим сознанием в руках у хатов – наркотическое средство «Калипсол» (название, созвучное именинимфы Калипсо). Кроме того, происходит не только трансформация античногомифа, но и переиначивание библейских мотивов и имен: Иосиф и Маша (Мария) не просто носят имена персонажей Библии – в конце романа Маша ждетребенка, который, по словам умершего отца Иосифа, «особенный» и должен21Ревазов А.

Одиночество-12. – М.: Ад Маргинем, 2006. – С. 263.18как-то разрешить загадку по уничтожению тайного общества хатов, то естьспособствовать победе Добра над Злом. Миф становится и семантической, исинтагматической основой романного сюжета одновременно. Особое место вромане занимают паратекстуальные блоки, сопровождающие все повествование. Чаще всего это анекдоты, которые создают некоторую дистанцию между«серьёзом» конспирологического нарратива и реальным анекдотичным восприятием.

В сносках автор предлагает более подробную биографическую информацию о том или ином герое, позволяя читателю выбирать режим чтения, способ интерпретации. Третий тип паратекстов, которыми насыщен роман, это цитаты из современных популярных песен, что усиливает динамику сюжета. Песни сопровождают остросюжетный «рассказ» как саундтреки в современном кино. Ревазов пародийно переписывает и сюжет «Имени Розы» У.

Эко, вводя тему важного документа, рассказывающего о преступлениях тайного обществахатов в прошлом. Герой переводит этот текст с латинского на русский, размышляя над жанровой формой, и в конце концов ретранслирует историю как«готическую мистерию», что-то вроде «готического черного романа» о преступлении в монастыре. Хаты избавляются от отступников с помощью ритуального отрезания головы, что включает в романную основу аллюзию на «Головупрофессора Доуэля» А. Беляева, «Ацефала» Ж.Батая, и пр. Путеводитель здесьтоже строится иначе, чем в «Коде да Винчи». Мезенин занимается рекламой ихорошо знает, как за короткое время найти нужную информацию в интернете.История царицы Хатшепсут и прочие исторические и культурные «рассказы»представлены как короткие справки из сети Интернет.