И.И. Панаев как литератор

На правах рукописиКАРЕВА Анастасия ЮрьевнаИ.И.ПАНАЕВ КАК ЛИТЕРАТОРСпециальность 10.01.01 – русская литератураАвтореферат диссертациина соискание ученой степеникандидата филологических наукМосква2010Работа выполнена на кафедре истории русской литературы филологическогофакультета Московского государственного университета имени М.В.ЛомоносоваНаучные руководители:доктор филологических наук, профессорА.И.Журавлевадоктор филологических наук, доцентГ.В.ЗыковаОфициальные оппоненты:доктор филологических наукИ.В.МотеюнайтеПсковский государственныйпедагогический университеткандидат филологических наукИ.А.ЗайцеваИнститут мировой литературыимени А.М.

ГорькогоВедущая организация:Защита состоится « »Институт русской литературы РАНгода вчасов на заседании диссертационногосовета Д-501.001.26 при Московском государственном университете имениМ.В.Ломоносова.Адрес: 119992 Москва, Ленинские горы, МГУ, 1-й корпус гуманитарныхфакультетов, филологический факультет.С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке МГУ.Автореферат разослан « »20годаУчёный секретарь диссертационного советакандидат филологических наук,доцентА.Б. Криницын2Общая характеристика работыИван Иванович Панаев, известнаяфигура в истории русскойсловесности — как соредактор «Современника», приятель Белинского иНекрасова, создатель одной из самых популярных пародийных масок —Нового поэта, плодовитый беллетрист, неоднократно переиздававшийся вформате собрания сочинений, автор воспоминаний, которые признаютсядостаточно достоверным и богатым источником сведений — на первыйвзгляд, он не только сыграл заметную роль в отечественной словесности,особенно в журналистике, но и не был обделен вниманием исследователей.Несмотря на это, есть необходимость в новом обращении к фигуреПанаева, что обусловлено следующим.Во-первых, проза Панаева, которую уже в XIX веке метко назвали«фельетонной беллетристикой», исследователями, тем не менее, описываетсяпочти совершенно так же, в тех же категориях, в которых обычноописывается литература классическая: обсуждается прежде всего переход отромантизма к реализму, совершившийся под влиянием Белинского.

Основнойконтекст, в котором воспринимается проза Панаева, — это проза авторовпервого ряда, причем в основном романы (Тургенев). В результатеигнорируются важные специфические черты прозы Панаева, в частности,фельетонная по происхождению и недопустимая в высоком искусстве, сточки зрения эстетических догм XIX века, установка на изображениереальных лиц под вымышленнымиименами.персонажейконечно,Панаевастановились,Прототипы некоторыхпредметомнаучногокомментирования; между тем эта принципиальная особенность может бытьобнаруженавмногочисленныхпроизведенияхПанаева,инампредставляется, что ее возможно обсуждать в контексте активно ведущегосяв последние годы (см.

работы А.В.Чернова и Н.Л.Вершининой) разговора о3беллетристике и ее отличиях от «высокой словесности».Во-вторых, журнальная деятельность Панаева также может бытьописана более подробно, в частности, на основании некоторых архивныхматериалов, в частности, цензурных фондов РГИА. Как известно, в последниедесятилетия ведется тщательное изучение жизни и творчества Некрасова (аработа Панаева в главном для него журнале — «Современнике» — конечно,связана с Некрасовым): вышло новое академическое собрание сочинений,летопись, уже опубликованные материалы которой покрывают период до1866 года включительно (Панаев умер в 1862 году), готовится энциклопедия,посвященная Некрасову.

Однако наиболее полным описанием истории«Современника» остается то, которое было предложено В.Е.ЕвгеньевымМаксимовым в его работах тридцатых годов, а эти работы, при всембогатстве обсуждаемого в них фактического материала, были идеологическиангажированными, что обусловило очевидные пробелы и натяжки. Например,Евгеньев-Максимов слишком дозированно описывал полемику, в которойучаствовал «Современник» в первой половине пятидесятых годов, не желаявоспроизводить аргументы противников «прогрессивного» журнала. РольПанаева–Нового поэтав этойполемикебылаочень заметной.Идеологическая ангажированность проявилась, в частности, и в том, чтосложныевнутриредакционныеотношенияв«Современнике»послеукрепления в нем позиций Чернышевского и Добролюбова изображались какидиллические, и без детализации.В-третьих, явно недостаточно исследованная тема — европейскийконтекстсочиненийПанаева.ХотяинтересПанаева,например,кфранцузской литературе, проявившийся и в переводах, и в ряде статей для«Отечественных записок», — факт известный, и еще лучше известно, чтофранцузский физиологический очерк повлиял на формирование жанра очеркав России, — тем не менее, текстуального сравнения конкретных французских4очерков с очерками русскими никто не пытался делать.Материалом исследования стали беллетристические произведенияПанаева, его критические статьи и фельетоны, а также некоторые архивныематериалы.Актуальностьсвязанаисследованияссовременнымнаучныминтересом к беллетристике как роду литературы и с очевидной потребностьюв новом, более полном описании истории некрасовского «Современника».Научная новизна работы определена попыткой внести вклад врешение проблем, обозначенных выше: во-первых, более подробно, чем этоделалось раньше, описать родовые черты беллетристики в сочиненияхПанаева(мыимеемввидуздесьпреждевсегоиспользованиедокументального материала), во-вторых, прояснить некоторые эпизоды вистории журнальной деятельности Панаева, обратившись к архивнымматериалам; в-третьих, опять же более подробно, чем это делалось раньше,описать журнальные споры, в которых участвовал Новый поэт (при этом мысчитаем себя свободными от задачи, которая была обязательна для нашихпредшественников, —непременнодоказатьправотуфельетонистапрогрессивного журнала), в-четвертых, указать на некоторые еще неотмечавшиеся черты, сближающие творчество Панаева с европейской (впервую очередь французской) беллетристикой его времени.Метод исследования — историко-литературный, предполагающий иобращение к фактам журнальной борьбы и архивным материалам, иподробный анализ отдельного произведения.Практическаяработызначимостьсостоитввозможностииспользовать ее результаты в дальнейших исследованиях русской литературыXIX века, комментировании текстов, лекционных курсах.Апробация работы.

По теме диссертации были сделаны доклады наМеждународных научных конференциях:51. VI Майминские чтения. «Журнальная деятельность в литературномпроцессе XVII| — XX веков: Второстепенное и забытое» (Псков, апрель2006).2.XIV Международная конференция студентов, аспирантов имолодых ученых «Ломоносов» (Москва, МГУ, апрель 2007).3.XVI Международная конференция «Ломоносовские чтения»(Москва, МГУ, апрель 2009).4.IX Международная научная конференция «Славянскиелитературы в контексте мировой» (Минск, октябрь 2009).Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения,библиографии (включающей более полную библиографию текстов Панаева иперечень связанных с ним архивных материалов), а также приложения —перевода на русский язык очерка А.Сегонда «Литературный дебютант»,который мы в третьей главе подробно сопоставляем с «Петербургскимфельетонистом» Панаева, и не пропущенного цензурой фельетона «Очеркиподземной литературы (Из воспоминаний журнального сотрудника)»,предназначавшегося для рубрики «Литературный Ералаш» в «Современнике»(РГИА, ф.777, оп.2, 1854 год, №18, лл.40-42).

Библиографический раздел,кроме литературы о Панаеве, содержит также по возможности полнуюбиблиографию текстов Панаева (в т.ч. писем) и перечень материалов,хранящихся в архивах.Основное содержание работыВо Введении описывается история интерпретации творчества Панаева:от статьи С.С.Трубачева, первой исследовательской работы о Панаеве, донастоящего времени, определяются границы исследования, обозначаются егоцели и задачи.В главе первой («Панаев-беллетрист»), параграфе 1, «Сюжетная6проза: романтический шаблон и индивидуальные особенности стиля», вхронологической последовательности описываются система персонажей,сюжеты и манера изображения внешнего мира в повествовательныхпроизведениях Панаева.

При этом если обычно исследователи подчеркивалирезкие изменения, произошедшие в беллетристике Панаева под влияниемБелинского, то мы, нисколько не отрицая этих изменений, пытаемся описатьтакже и устойчивые индивидуальные черты. Так, констатируется, что вповестях Панаева второй половины 1830-х гг. воспроизводится сюжетнаясхема, типичная для светской повести и романических повестей о художнике(конфликт талантливого, но бедного и несветского человека с обществом).Однакоужев этихотличительныераннихособенностипроизведенияхпроявляютсяповествовательнойманерынекоторыеПанаева,позволившие современникам называть его талант «дагерротипическим». Есликаноны романтического изображения человека предполагают, что главное —лицо,глаза,тоПанаевнеобычнобольшоевниманиеуделяетнеиндивидуальному, а внешнему, социально значимому — одежде, котораяописывается вплоть до мелочей, что позволяет, между прочим, нагляднодемонстрировать социальные различия между героями. Не соответствуетромантическим представлениям о мире в ранней прозе Панаева и то, чтожизнь героев часто описывается начиная с самого детства, говорится об ихвоспитании и образовании: тем самым признается существенное влияниесреды на личность.

(Конечно, наиболее очевидно это будет проявляться всетаки уже в повестях сороковых годов — например, в рассказе «Прекрасныйчеловек» (1840), в дилогии «Барышня» и «Барыня» (1844), где поведениегероев обусловлено их воспитанием.) Между тем для последовательногоромантика действительно значительный человек свободен и самостоятелен,несводим к влиянию общества. Неслучайно в сороковые – пятидесятые годыПанаев станет одним из самых успешных русских очеркистов.7В параграфе 2, «Очерк и очерковое начало в произведениях другихжанров», говорится об очерках 1840-1847 годов — наиболее изученной и,видимо, наиболее сильной части творчества Панаева, — и их влиянии насюжетную прозу. Очерковая, документальная природа, очерковая опора наконкретные факты проявляется у зрелого Панаева и в тех произведениях,которые он называет повестями («Онагр», «Актеон»), и в фельетонах, и дажев единственном романе Панаева — «Львы в провинции».Уже в «Дочери чиновного человека» Панаев, изображая людейкорыстных и душевно грубых, рисует не отдельные личности, а типы.

Впрозе 1841-1847 гг. практически все персонажи представляют собой «типылюдей» (так в «Онагре», «Актеоне», «Литературной тле» или «Петербургскомфельетонисте»). В некоторых случаях обобщение столь радикально, что вописании героя содержится, по сути, отказ от какой-либо конкретизации.Например, в «Кошельке»: «Тетушка, к которой он адресовался со своеюкудрявою, девственною речью, была старушка, как обыкновенно бывают всепростые русские старушки, с морщинами на лице, с чепцом на голове, сочками на носу и с чулком в руках»1 (этот прием использует Гоголь, вчастности, в «Мертвых душах»).Склонность к социальному обобщению, конечно, свойственна всемлитераторам натуральной школы, но у Панаева была одна особенная черта,иногда проявлявшаяся как сильная и плодотворная: он умел (следуя в этом,видимо, за Гоголем) сжимать обобщение до размеров словца, такоговыразительного, что оно заменяло развернутое описание («прекрасныйчеловек», «офицер с золотыми эполетами» и «офицер с серебрянымиэполетами» и мн.

др.) Г.А.Гуковский оценивал эту стилистическуюособенность прозы Панаева как индивидуальную, узнаваемую, и, встречая1Панаев И.И. Первое полное собрание сочинений. СПб., 1888. Т.1. С.144-145.8нечто подобное в «Похождениях русского Жиль-Блаза» Некрасова, видел уНекрасова влияние Панаева 2. «Нравственный человек» Некрасова, весьмавероятно, трансформация панаевского образа-словца, тем более что настраницах «Современника» выражение «нравственный человек» как термин,понятный без пояснений, встречается задолго до стихотворения Некрасова ивпервые — в «Родственниках» Панаева (1847).Хотя «Онагра» и «Актеона» можно считать и повестями (из-задовольно значительного объема, например, или, что важнее, постоянного уПанаева от ранних его вещей до поздних весьма «романтического» мотиваидеальной девушки, насильно выданной замуж), их довольно часто признаюточерками, потому что все-таки главная задача здесь, открыто заявленнаяавтором, — описание типа.Единственный роман Панаева — «Львы в провинции» (1852) —отличается от физиологических очерков Панаева по большей части толькообъемом: основное внимание уделяется описаниям, сюжет развиваетсянеобычно медленно, например, знакомство главных героев происходиттолько во второй части романа.