Государственная деятельность цесаревича Александра Александровича и его восприятие правительственной политики в 1865 - 1881 гг, страница 8

30 об. – 31.22стического и политического сближения России и Великобритании 128 . В разгар Восточного кризиса в январе 1877 г. убеждал цесаревича в том, что «мы страдаем, прежде всего, недостаткомзолота и серебра. Между тем, они у нас есть, но не в обращении, а в недрах земли». «Несколькомильярдов рублей, извлечённых из недр земли, – утверждал Орлов, – поставили бы наши финансы на ноги, подати можно бы уменьшить, и труд мог бы развиться свободно и успешно. Вотпочему я более желаю геологических изысканий, чем разных несвоевременных военных предприятий. Когда у нас будет самородный металл, то мы скоро станем на такую ногу, что не повторится того, что видим теперь» 129 .

Тем не менее, Александр Александрович прислушивался кмнению Орлова и, по-видимому, с удовольствием поддерживал с ним переписку, хотя нет каких-либо прямых свидетельств того, как он относился к князю.Став цесаревичем после смерти старшего брата, вел. кн. Александр Александрович вполнесознавал, что к этой стезе он совершенно не готов, более того, она страшила его. Двадцатилетнему молодому человеку, до того не обременённого никакими серьёзными занятиями, кромепрохождения военной службы в лагере в Красном Селе, непросто было свыкнуться также смыслью об ожидающих его государственных и публичных обязанностях наследника престола,он терялся при мысли об их обширности. По словам князя В.П.

Мещерского, вскоре после возвращения из Ниццы Александр Александрович заметил в разговоре с ним: «Я всегда на всё глядел философом. А теперь нельзя быть философом. Прожил я себе до 20-ти лет спокойным ибеззаботным, и вдруг сваливается на плечи такая ноша. Вы говорите: люди; да, я знаю, что естьи хорошие и честные люди, но и немало дурных, а как разбираться, а как я с своим временемуправлюсь? Строевая служба, придётся командовать, учиться надо, читать надо, людей видетьнадо, а где же на всё это время?..» 130 «Я не готовился к той роли, которую мне дала неожиданная смерть моего старшего брата, – говорил цесаревич в 1868 г. Н.А. Качалову, – и я вполне бысчёл себя счастливым быть первым слугой моего отца, а потом брата. Я сознаю, что я не приготовлен к моим будущим обязанностям; садиться на учебную скамейку уже поздно, и потомумне приходится дополнять свое воспитание практическими сведениями» 131 . «Я его любил, какредко кого любят, он был моим первым братом и другом, – писал Александр Александрович вмарте 1866 г.

о покойном наследнике. – Со смертью брата я потерял половину того, что имелпрежде на земле. Как бы счастливы мы были вместе. Я был бы его первым другом и помощни128Там же. Л. 17 – 24 об.Там же. Д. 946. Л. 48 об. – 51.130Мещерский В.П. Мои воспоминания. С. 277. В письмах того времени к наследнику Мещерский как раз и призывал его преодолеть в себе «решимость не рассуждать ни о чём» и «перестать быть философом школы равнодушных». (Мещерский В.П. Письма. С. 114, 118.)131Качалов Н.А. Указ. соч. С.

393 – 394. В июле 1865 г. Мещерский справедливо писал Александру Александровичу, что «Вам уже невозможно пройти полный курс теоретических подготовлений: вся Ваша задача есть учение,главным образом у людей, которое может Вас значительно обогатить нужными Вам сведениями и дать Вам постепенно правильные воззрения на русскую государственную и общественную жизнь.

Но для этого нужно привлекатьк себе людей приёмом и обращением». (Мещерский В.П. Письма. С. 134.)12923ком. От меня он узнавал бы многое, что от других он не узнал бы. Но не суждено было намжить вместе и помогать друг другу» 132 . К.П. Победоносцев, начавший преподавать новому цесаревичу, с сожалением отмечал, что тот отличается от умершего брата, преподавателем которого также был Константин Петрович, в невыгодную сторону. «Бедность сведений, или, лучшесказать, бедность идей удивительная», – отмечал он в дневнике в начале 1866 г.

после одного иззанятий с Александром Александровичем. «Все сообщённые мной реальные сведения прошлимимо, понятия не уложились в голове… Ответы его были вовсе детские», – констатировал Победоносцев 133 .Современники вообще без энтузиазма и с опасением восприняли кончину цесаревичаНиколая Александровича и появление нового наследника, не подготовленного к своим обязанностям.

«Все, с кем мне пришлось говорить в этот день, находили, что смерть наследника несомненна и составляет огромное несчастие не только семейное, но политическое, – писал в дневнике А.А. Половцов 6 апреля 1865 г., ещё до кончины Николая Александровича. – Его природные способности, умственное развитие, тщательное образование и сложившееся согласно с нимнаправление давали право надеяться, что со временем он сделается чрезвычайно полезным государем. Великий князь Александр Александрович, которому теперь достаётся наследие, нисколько не приготовлен к ожидающим его великим занятиям.

Он очень добрый, весёлый юноша,но без всякого расположения к серьёзным трудам» 134 . Позднее он отмечал, что «при жизнистаршего его брата покойного великого князя Николая Александровича воспитание АлександраАлександровича было очень пренебрежено; его считали менее одарённым и, имея пред глазамиопыт великого князя Константина Николаевича, считающего себя умнее и образованнее царствующего брата, направили занятия великого князя Александра Александровича преимущественно на военное дело» 135 . Половцову вторил граф С.Д. Шереметев, писавший в воспоминаниях, что об Александре Александровиче «тогда говорили немало и далеко не сочувственно.

Цесаревич Николай – любимец матери, личность обаятельная, мог считаться тогда общим любимцем. На нём сосредоточились все надежды, а о втором брате не думали и не говорили. Он былсовершенно заслонён и по чувству своему к брату вполне довольствовался этим затемнением.132ГА РФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 298. Л. 188.Цит. по: Полунов А.Ю. Указ. соч. С. 145. Об особенностях воспитания вел.

кн. Александра Александровича до1865 г. см.: Из дневника Н.П. Литвинова 1861 – 1862 гг. // Великий князь Александр Александрович. С. 445–536;Татищев С.С. Указ соч. С. 269 – 277, 293 – 297, 304 – 307, 386 – 388. В одном из писем к сыну в 1861 г.Александр II сетовал на ребячливое отношение 16-летнего великого князя к учебным занятиям и напоминал ему одолге «быть со временем полезным дорогому нашему Отечеств и истинным другом и помощником старшего твоего брата. Надеюсь, что ты не забудешь того, что ты мне обещал при моём отъезде, т.е. с охотою, усердием и прилежанием приняться за занятия и стараться сколько возможно вознаградить потерянное время».

При этом отец согорчением упоминал о «глупых и детских отговорках» Александра Александровича, которые «только доказывают, что с тобою ещё нельзя обращаться как со всяким другим юношею в твои лета». (ГА РФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 669.Л. 26, 33 – 33 об.)134Там же. Ф. 583. Оп. 1. Д. 4. Л. 79.135Там же. Д. 7. Л. 24 об.13324Им вообще мало занимались и, к удивлению, это не было случайностью. Императрица МарияАлександровна хорошо знала, какое значение в жизни Александра Николаевича имело развитиевторого его брата – Константина. Она опасалась возможности повторения того же в своих детях.

Тщательно занимаясь старшим сыном, она с некоторую ревностью относилась ко второму,словно опасаясь вреда от сравнений при одинаковой подготовке обоих братьев. При дворе вообще сложилось скорее неблагоприятное понятие об Александре Александровиче. Его считалинеразвитым, неодарённым, неутончённым, упрямым и непокладистым» 136 .Сохранились сведения о ревнивой предвзятости императрицы Марии Александровны ковторому сыну в то время; в узком кругу великие князья Александр и Владимир Александровичивпоследствии делились довольно безрадостными воспоминаниями о своих детских годах и равнодушии родителей 137 . В то же время отмечалось, что Александр Александрович пользовалсядаже бόльшим «сочувствием» отца, чем старший брат, который был любимцем матери 138 .

«Государь чрезвычайно его любит и даже балует, – писал а апреле 1865 г. Половцов. – На дняхграф Перовский, заведывающий воспитанием великого князя Александра Александровича, жаловался государю на то, что воспитанник его груб с своими преподавателями. Государь шутливо взял его за ухо и поцеловал, сказав: «Ах ты мой повеса!» 139 Много позднее, император Александр III в годовщину смерти матери писал жене, что «если есть что доброе, хорошее и честноево мне, то этим я обязан единственно нашей дорогой милой мама.

[...] Благодаря мама мы, всебратья и Мари, сделались и остались истинными христианами и полюбили и веру, и церковь.Сколько бывало разговоров самых разнообразных, задушевных; всегда мама выслушивала спокойно, давала время всё высказать и всегда находила что ответить, успокоить, побранить, одобрить, и всегда с возвышенной христианской точки зрения». «Папа мы очень любили и уважали,– отмечал Александр Александрович, – но он по роду своих занятий и заваленный работой немог нами столько заниматься как милая, дорогая мама. Ещё раз повторяю: всем, всем я обязанмама – и моим характером, и тем, что есть! Никогда и никто не имел на меня влияния, кромедвух дорогих существ: Мама и Никсы» 140 .Князь В.П.

Мещерский в письме к наследнику 4 июля 1865 г. вдумчиво анализировал отрицательные черты в характере нового цесаревича: «Слишком больно любящему Вас слышать,как в общественном мнении Вас строго осуждают за такие проявления, которые не суть вовседурные стороны Вашей природы, а суть лишь привычки, приобретённые издавна, от которыхВы для собственного блага должны отделаться. Например, Вы не хотите говорить, Вас считают136Мемуары графа Шереметева. С. 417 – 418.Из дневника А.А. Половцова (1877 – 1878 гг.) // Красный архив.