Государственная деятельность цесаревича Александра Александровича и его восприятие правительственной политики в 1865 - 1881 гг, страница 6

«Как семьянин, муж и отец, он должен быть доконца жизни примером самой строгой и самой безусловной нравственности», – полагал Мещерский, «но в то же время он государь, и государь прежде, чем быть семьянином». «Государь или105Мещерский В.П. Письма. С. 104.Мещерский не раз использовал имя своего деда, в частности, как доказательство собственной искренности ичестности. После одной из первых серьёзных размолвок с цесаревичем, он восклицал в письме лета 1866 г.: «Пустьвся жизнь моя докажет Вам, что внук Карамзина у подножия царского престола говорит правду, когда просит возвратить ему дружбу и признаёт себя в силах её оправдать делами!» (Там же.

С. 168.) «Вы можете заставить менязамолчать, но не иначе как немилостью Вашею, – писал он два года спустя, излагая своё «кредо» в отношениях сАлександром Александровичем, – но пока я друг Ваш, не замолкну никогда и в том вижу и воспринимаю своё призвание, чтобы неуклонно и неослабно помогать Вам там, где Ваша мысль и Ваше сердце призваны установлятьравновесие между обязанностями человека и семьянина и призванием будущего монарха.

Правильно ли мыслю,дорогой друг? как русский, как внук Карамзина?» (Там же. С. 485.)107Чичерин Б.Н. Воспоминания. Т. II. М., 2010. С. 103 – 104.108Мемуары графа Шереметева. С. 426 – 428.109Мещерский В.П. Письма. С. 475.10617наследник призван к этой жертве с минуты, когда он сознаёт своё положение.

[…] Если государь не вносит в своё призвание, в свой ежедневный круг обязанностей всю свою мысль и всёсвоё чувство, он на каждом шагу может встречать искушения изменять этим обязанностям, неизбежно поддаётся им и, переставая быть великим государем, сколько, того не замечая, приносит вреда везде, где от этого самого лёгкого отступления от своих обязанностей страдает человек, страдают люди, страдает целое государство» 110 . Значительная часть писем Мещерского кнаследнику, в том числе с подробным описанием впечатлений от поездок по России, его «журналы» с вопросами, наконец, умение вести дневник – всё это было составляющей «программы»князя для достижения поставленной цели.

Однако чрезмерная настойчивость, превращавшаясячасто в бестактную назойливость, желание постоянно быть ментором и наставником великогокнязя, психологическое неумение выстроить отношения со своим августейшим другом, а то ипросто непорядочность в средствах (к которой примешалось ещё и крайне двусмысленное поведение Мещерского с женой наследника престола) постепенно отдалили его от АлександраАлександровича к началу 70-х гг. 111 Умалчивая о некоторых совсем неудобных для себя подробностях взаимоотношений с цесаревичем и его супругой, Владимир Петрович впоследствии ввоспоминаниях всё же довольно честно осветил причины своего «краха» в придворных сферах,который он якобы тогда уже «предчувствовал как неизбежное роковое последствие, с однойстороны, моего скверного характера, а с другой стороны – того полного неумения ориентироваться в придворном мире».

«Если в чём-либо я мог быть ему полезным, – писал князь об отношениях с Александром Александровичем, – я заставлял цесаревича дорого за это платитькротостью и терпеливостью к моему всегда придирчивому, всегда подозрительному и всегданеуживчивому характеру. Сколько раз вследствие этого в наших отношениях наступали шквалы. […] С тою или другою политическою или общественною заботою минуты в душе, я продолжал разные идеальные желания предъявлять к цесаревичу, конечно, недостаточно соображая, что в его положении многое, что мне могло казаться ожиданием от него естественным,должно было быть подчинено тысячам условий такта, политики и т.д., и вот откуда исходилипостоянные недоразумения; то я плакался, то вступал в самозваную роль советника, то расточалупрёки, то видел и чуял интриги и в конце концов расходился так, что один из моих шкваловпревратился в ураган и мой одинокий челн разбился о камни, которые я сам себе на своём узком и скалистом фарватере громоздил» 112 .К.П.

Победоносцев – по-видимому, наиболее известная личность из окружения вел. кн.Александра Александровича и, впоследствии, императора Александра III, неизменно привле110Там же. 479 – 480.Подробнее об этом см. также: Черникова Н.В. Указ. соч.; Мемуары графа Шереметева. С. 427 – 428; ЧичеринБ.Н. Указ. соч. С. 104 – 105.112Мещерский В.П. Мои воспоминания. С. 409 – 410.11118кающая внимание историков, чьи вес и влияние порой преувеличиваются. В целом логика и характер взаимоотношений Константина Петровича с наследником престола, сначала как преподавателя, а затем близкого советчика, и их значение достаточно исследованы в литературе,прежде всего, в работах Ю.В. Готье и А.Ю.

Полунова 113 . Справедливо отмечается, что влияниеПобедоносцева особенно вырастает к середине 70-х гг. (очевидно и в связи с тем, что цесаревичокончательно отдаляется от князя Мещерского, чьим «соперником» в известной мере был Победоносцев) и ещё усиливается в период Восточного кризиса. Это заметно и по растущему объёму их переписки (прежде всего, писем Победоносцева). Отмечая «значительную роль» Победоносцева при наследнике, граф С.Д. Шереметев писал, что «при относительной бедности обстановки цесаревича Победоносцев своим присутствием оживлял, придавая беседе известноенаправление.

Укладистый, простой и приветливый, он привлекал своим несомненно выдающимся умом, оригинальностью речи, истинным юмором и меткостью суждений. Его критический склад и его особые изложения блистали остроумием. […] Нет сомнения, что цесаревичоценил в нём положительные его качества, его выдающиеся дарования, и считал его человеком,себе, безусловно, верным. Он знал, что Победоносцев вообще не пользовался сочувствием многих, но в характере его был некоторый дух противоречия, и он, быть может, оттого ещё болееприблизил к себе человека, многим неугодного» 114 . Действительно, как неоднократно указывалось, Победоносцев в беседах с наследником и в письмах к нему очень часто выступает критиком и обличителем тех или иных неустройств в администрации и государственной жизни. Повидимому, современниками в это время он воспринимается как наиболее серьёзная фигуравблизи великого князя.

11 апреля 1876 г. А.А. Половцов отметил в дневнике, что в разговоре сбаронессой Э.Ф. Раден и Победоносцевым сделал «внушение ему о том, что на нём лежит обязанность готовить цесаревича к будущему. Всё хорошее для России сделано всегда вскоре после вступления на престол» 115 . Впрочем, сам Константин Петрович порой критически воспринимал степень своего влияния и близости к семье наследника.

«Хозяева аничковские теперь вДании, – писал он 27 августа 1879 г. Е.Ф. Тютчевой, – и, конечно, блаженствуют без забот. Впоследнее время отношения мои к ним как-то расшатались. Мне даже кажется, что АлександраАлександровича как будто отшатнуло – причины тому, по-видимому, никакой не было, но чувствуется охлаждение или усиление равнодушия. Вы знаете, впрочем, что в придворных сферах113Готье Ю.В.

К.П. Победоносцев и наследник Александр Александрович, 1865 – 1881 гг. // К.П. Победоносцев:pro et contra. СПб., 1996. С. 451 – 476; Полунов А.Ю. Указ. соч. С. 144 – 158.114Мемуары графа Шереметева. С. 430 – 431. «Настроение ума Победоносцева чисто критическое, он никогда ничего не создал и не создаст, но очень хорошо разберёт всё по косточкам», – писал о нём в 1878 г.

А.А. Половцов.(ГА РФ. Ф. 583. Оп. 1. Д. 13. С. 210.)115ГА РФ. Ф. 583. Оп. 1. Д. 11. Л. 25 об.19это явление обыкновенное, и лично я нисколько им не смущаюсь. Я знаю давно: «не надейтесяна князи» 116 .Ещё одним близким к наследнику человеком был граф И.И. Воронцов-Дашков, представитель богатой аристократической фамилии, гвардейский офицер, в 1867 – 1874 гг. командирлейб-гвардии Гусарского полка, затем до 1878 г. – начальник штаба Гвардейского корпуса, которым командовал цесаревич, а с 1881 г. – министр Императорского двора Александра III. ГрафШереметев писал, что помимо «унаследованных» от брата лиц (помимо Мещерского имелись ввиду некоторые преподаватели, в том числе Победоносцев, адъютанты, чины двора наследника), «к цесаревичу всех ближе стоял человек, не связанный ничем с покойным Николаем Александровичем.

То был флигель-адъютант граф Воронцов-Дашков. По типу своему он (хотя лично и приятный государю) вовсе не принадлежал к категории приближённых этого царствования. Человек независимый по характеру, он был представителем тех военных преданий, которым не сочувствовало господствующее направление 60-х годов. Появление Воронцова в близком кругу цесаревича внушало многим скорее неудовольствие, и злоречие не щадило его. Егомерили на свой аршин и сильно ошибались.