42246 (Смысловые корни)

Реферат

по лингвистике

на тему:

"Смысловые корни"

Сравнение разноязычных слов заставляет распределить их по группам, каждая из которых восходит к определенному смысловому корню. КР: «узкое, постепенно расширяющееся пространство».

Основной гласный звук — У, способный переходить в О, от него — к широкому А.

Вавилонское и библейское сказания о потопе — важные свидетельства истории, тем более любопытные, что они указывают на древность мореплавания. Но если бы их и не существовало, наводнения на Земле происходят постоянно, и это дает основание заключить, что так было и в далеком прошлом. Тогда мир для человека ограничивался пределами того, что он видел, поэтому представшее перед ним событие получило название всемирного потопа.

Однако все кончается, прошло и это испытание. Спасительный корабль после скитаний по волнам останавливается у чуть виднеющегося выступа на водной поверхности. Выступ оказывается вершиной горы, которая по мере спада воды все больше обнажается. На очистившемся пространстве поднимаются травы, здесь уже можно пасти привезенных на корабле домашних животных, скотоводством поддерживать свое существование.

Как обозначить в речи первоначально крохотный участок живительной земной тверди? В изначальном человеческом языке малое обозначается малым, обширное будет выражено обширным, язык в пору своего младенчества еще правдив, как дитя. Понятие узкого участка земли отображается узким согласным звуком К, возникающим от прикосновения спинки языка к нёбу; наиболее узким гласным У; завершающим придыханием, которое в силу своей неопределенности таит в себе возможность исчезновения либо перехода в определенный звук. Так рождается персидское кух — «гора». Дальнейшее движение соответствует последовательному освобождению горы из водного плена. Просохшие склоны вытянулись настолько, что на них возникает кипучая хозяйственная деятельность, и тогда возросшая уверенность людей в своем будущем образует от кух звонкие (сильные) порождения: армянское гюх — «деревня», которое первоначально обозначало именно горное село; персидское гах — «место», в котором впервые выражено соотношение человека и мира; тюркские dag, дох — «гора». Помимо звонкости, в гах и дах присутствует уже не стесненный У, а открытый, широкий А.

Среди большого количества последующих частных видоизменений слова кух особенно любопытны:

а) тюркское куш — «птица» (слово образовано при сопоставлении высоты птичьего полета с высотой горы); здесь конечный X слова кух естественно переходит в Ш по закону spiritus asper (глубокого придыхания). От куш в числе других произошли не только «куст», но даже его польские соответствия krzak и krzew.

б) русское «гора» (польск. go га); здесь конечный X слова кух переходит в определенный звук Р (ср. греч. астр-он и армян, астх — оба «звезда»); Р сообщает начальному К (кух) звонкость. Образующееся ГР дает впоследствии жизнь многим европейским словам (gross, great, grand и т.д.), но исторически перед нами корень КР. К нему следует отнести араб, карп —> рус. «корень, рог».

в) происхождение слова «место» в персидском, арабском, армянском, русском языках (соответственно гах, [иа]кан, тэх, [ме-с-]/яо) от исторического корня КР необходимо приводит к присутствию основного коренного К(Г) или его производных Т, Д в разноязычных обозначениях постоянного частного или племенного обиталища. Таковы греч. ойкос (■—> «экономия, экономика»), перс, хан (—> кан), груз, сохли (сакли) — все «дом»; соответственно арм. тун, фин. talo (—> talvi — «зима»); лат. domus (dom-us), рус. «дом», араб, байт, лат. habitatio — «жилье», рус. «обитель». Далее идут древне-перс. стахра — «замок, крепость» (откуда имя г. Истахр = Персеполь), «-стан» (Афганистан, Пакистан, Туркестан и т.д.), «-ст/шт» (Бухарест, Будапешт). Последнее приложение восходит к «-шет» (в Сибири: Тайшет, Пишет, Табагашет, Решет-ы) и существует наряду с другим производным «-шен» (арм. Варташен, Норашен, Кутка-шен). Следует, наконец, вспомнить груз, «-эти» (Кахетия, Месхетия, Сванетия), связанное с адгили (а-дгм-ли) — «место», далее англ. nest — «гнездо».

Идя последовательно, слово «Кишинев» можно удовлетворительно объяснить как «новое место» (из перс, гах-и-нав), ср. Эдесса в Македонии и Месопотамии, Одесса. Отсюда понятно и азерб. киши — «мужчина степенный, достойный уважения» т.е. «имеющий постоянное место жительства, не бездомный».

БЛ: «широкое открытое пространство, не имеющее препятствий для обзора (в виде высоких гор)». Основной гласный звук А, способный переходить в О, а от него в более узкие гласные звуки.

Потоп окончательно спал и взору жителей горы открылась неоглядная равнина; холмы, смутно виднеющиеся на горизонте, впоследствии создадут представление о богатырях (атлантах), поддерживающих небесный свод, чтобы он не упал на землю. Расширение жизненного пространства привело к существенному развитию земледелия и скотоводства, к их качественному росту. Новая пространственность, естественно, была обозначена широким и звонким согласным.

Этот согласный Б производим, когда сильный поток выдоха раздвигает плотно сомкнутые губы; этот звук способен чередоваться с другими губными (В, М, П, Ф). Дополнительный Л указывает на ровный, лишенный препятствий облик местности (ср. франц. vol и русское значение этого слова — «полет», англ. fly — «летать», нем.

Fliigel — «крыло»). Так возникает корень БЛ. В русском языке он представлен словами: «большой» (боль-шой), «великий» (вел-икий), «плита» (пл-ита), «плоский» (пл-ос-кий), «площадь» (пл-ощадь), «пол» (в доме), «поле» (пол-е). К этому корню относится и слово «белый» (= первозданно чистый, не замутненный красками — препятствиями), которое любопытно тем, что имеет большое число разноязычных соответствий не только по смыслу, но и по составляющим звукам:

рус. Б е Л ы й

лит. В a L tas

франц. В L апс

араб. а Бъя Д (здесь Д с оттенком Л, см. выше)

алб. В a R dhe

перс. саП и Д (Л —> Д см. выше)

армян. сП и Т ак

фин. V a L kea

англ. WhiТе (Т —> Л см. выше)

греч. Л е В кос

От «белый» произошли, сохраняя его корень: «белка», «белок», «благо», «мел», «молоко», «облако» (белое в отличие от серой тучи). От финского соответствия valkea — «Волга» (с видоизменениями) —> «волгарь» —> «булгар» —> «Болгария». От латинского соответствия слову «белый» —> albus, жен. род alba возникло название «Эльба» (Лаба) —> «полабы» (живущие вдоль течения реки Лабы) —> «поляки» (славянское смягчение «Польша» <— Polska, сокращение от Polska Rzecz pospolita — «Польская Республика». Для перехода sk — «ш» ср. норвежское Skotland — «Шотландия»).

Финское название реки в Пскове — Valkea = «Белая» (т.е. «широкая, не затемненная лесными деревьями») переосмыслено в «Великая». Этому помогло созвучие, объясняющееся происхождением из общего корня. Но и слово «великий» любопытно, помимо прочего, своими отзвуками в тюркских и персидском языках:

рус. В е Л икий

азерб. Б е Йук (Л —> Й см. выше)

перс. БузуР г

Обозначение открытой водной поверхности как «белой» привело к появлению еще одного порождения корня БЛ — слова «блеск» (бл-еск). Связь этого слова с видом широкой воды (реки, моря) оказалась настолько устойчивой, что проникла и в языки, где обозначение «вода» не восходит, как во многих случаях, (англ. water, нем. Wasser, рус. «вода», «ведро» и др.) к хеттскому watar. Так:

араб, ма — «вода, блеск»

перс, аб — «вода, блеск»

турецк. su — «вода, блеск»

Наличие корня БЛ можно подозревать в грузинском цховреба — «жить». Дело в том, что основа цховр (цхоВР) сопоставима с армянским джур и греческим хидор — оба «вода» (ср. русское «жур-чать»); но вода — ее потребление, выпой скота и орошение посевов — являлась условием жизни, ведь это были уже не дикие воды потопа, а прирученный дар природы; здесь кстати вспомнить персидское абан — «жизнь» из аб (поток), латинское vita —- «жизнь» из хеттского watar. Наиболее благоприятные условия для того, чтобы вода насыщала людей жизнью, создавала простертая перед ними плодородная равнина, БЛ. Отсюда можно придти к выводу, что приведенные выше грузинское, армянское и греческое обозначения воды представляют собой видоизменения частицы -tar в хеттской первооснове watar.

Дальнейшее развитие корня БЛ через рожденные им понятия БоЛыпой, ВеЛикий приводит к обозначению верховного существа, правящего, как верили, судьбами неба и земли, именем БэЛ. Первоначально так называли вавилонские семиты главного шумерского бога Энлиля, затем наименование перешло на восточный берег Средиземного моря, у финикийцев оно укрепилось в виде «Бал», «Баал», «Ваал» (сравнить «Ганни-бал», «Гасдру-бал»). Так как армянский язык передает иноземное «л» через «г» (точнее — звонкое «х»: лат. Calendae — «календы» —> армян. каханд; араб, калььа — «крепость» —> армян, кахак — «город»), то «Ваал» преобразовалось в «Ваагн» (Ваах-н). От этого имени древнеармянского бога солнца пролег естественный путь к древне-персидскому bhaga, увековеченному в сочетании bhagastana — «место богов», которое стало известным науке благодаря сохранившейся там Бехистунской надписи царя Дария I. В течение столетий bhaga преобразовалось в bag (баг), уцелевшее и при исламе в наименовании «Багдад» (перс. «Бог дал»). На севере 5яг образовало русское «бог», а на юге, в Аравии дало крупному торговому городу имя Баггах — перс. «Божье место» (Обитель Божья), превратившеся при дальнейшем смягчении согласных в «Бакка», а затем в «Мекка». Чередование Г/Д, наблюдаемое в межъязыковых сношениях и внутри языка (венг. magyar / рус. «мадьяр», венг. Дьёрдь / рус. «Георгий», рус. «ангел» и [нар.] «андел») заставляют видеть связь между баггах и «Будда» — последнее обозначение должно было возникнуть из баддах.

Ввиду того, что в слове начальный звук В неустойчив — он так же легко выпадает, как появляется (рус. «вишь» —> «ишь», «осьмой» —> «восьмой») — финикийские «бал», «ваал» в другом случае сократились до ал. Отсюда возникло арабское слово с конечным придыханием шах — «божество». Когда, желая выразить понятие единого Бога, к шах добавили определенный член, это слово преобразовалось в аллах.

После сказанного поясняются некоторые частности:

1) Слова «вулкан» (<— лат. Vulcanus, римский бог огня, от имени которого возникло второе после «белый» значение финского valkea — «огонь») и «Балканы» восходят к одному и тому же семито-персидскому первоисточнику бал гах = «Божье место» («место, где обитает Бог»).

2) «Баба-Яга» русских сказок воспроизводит в своем облике тюркское баба ака — «старец-седовлас», но баба, если учесть его турецкое значение «отец, папа», в свою очередь происходит от значения «большой» в корне БЛ. Перемена рода объясняется в данном случае переосмыслением слова баба и женским окончанием в ака. Однако при заимствованиях род может меняться и без таких видимых причин («валторна» <— нем. waldhorn — «лесной рожок»).

3) Персидское слово бахт — «счастье» исторически представляет собой сочетание перс, баг — «бог» и армян, (из персидского) т(эх) — «место» т.е. имеет значение «место, где помещается боп> (ср. рус. «бог-атый»).

4) Предшественник арабского аллах — древнее семитское слово ал (эл, илу — «бог») участвует в названии «Вавилон», которое объясняют как «врата к богу» (баб илу). Библейская повесть о вавилонском творении столпа до неба (столпотворении) производившемся силами множества людей, позволяет возвести к слову «Вавилон» (Babylon) латинское populus — «народ».

5) Корень широкого пространства БЛ при соединении с корнем движения Р создает основу БР (с разновидностями BP, MP, ПР, ФР), имеющую значение «рассекания целого». Это позволяет уяснить, почему арабские глаголы, начинающиеся на фар-, обычно имеют значение с началом «рас-» («рассеивать», «разжимать», «растерзывать», «расстилать», «разделять», «разрезать», «раскалывать»).

TP: «встать, чтобы двигаться». Основной гласный звук — У, способный переходить в О.

Слабые народы, будучи вытесняемы сильными с плодородных земель, обречены скитаться в поисках средств к существованию. Трудная кочевая жизнь, сминая неустойчивых, закаляет выносливых, прививает им терпение, силу, воинственность; оседлые же люди с течением времени утрачивают защитные качества, становятся изнеженными и непредусмотрительными. Тогда их богатства и нередко сами они становятся жертвой успешных набегов и завоеваний. Борьба между кочевой степью и земледельческим полем проходит через все средневековье и, естественно, в ходе ее общались не только мечи, но и потоки разноплеменной речи.

Сейчас наше изложение стоит у истоков этих событий.

В тюркском глаголе турмак (тур-мак) — «стоять» узкий по месту произнесения (кончик языка прикасается к верхним зубам) звук Т означает, что человек в данный миг не лежит, не сидит, а именно стоит, занимая узкое место в пространстве. Однако он не Симеон-столпник, а встал, чтобы идти, ибо только движение дает ему средства к существованию. Особенное значение это имеет в жизни кочевника, которому лишь передвижение в поисках новых пастбищ, влаги и злаков позволяет жить и кормить семью. Поэтому в тюркском обозначении понятия «стоять» рядом с Т появляется взрывной звук Р, выражающий движение. Но если человек встал, чтобы двигаться, значит, у него есть силы, следовательно, он жив. Отсюда, когда тюрки хотят сказать «он жив», то говорят «он стоит» (турур). Это находит себе соответствие в арабском каим, которое тоже значит «стоящий» в смысле «живой»: подобно тюркам, доисламские арабы в большинстве были кочевниками — «скитальцы арабы» сказал о них Гумилев (они, однако, не «искатели веры», как пишет он далее — она их нашла сама). Тюрко-араб-ское обозначение «живого» отразилось в русских «он еще на ногах», «настоящий», «на стоим» т.е. «живем». После сказанного становится ясным происхождение названия «тюрки»: это «вставшие, чтобы двигаться», то есть живые, первоначально тоже скитальцы пустынь.

Тюркское тур явилось источником русского тор — «исхоженная, утоптанная дорога». Отсюда возникли слова «торный», «проторенный». В слове «тропа» речь идет об узкой дорожке, по которой идут пешком, обычно подразумевается одинокий путник.

Восточные купцы были на Руси частыми гостями, поэтому кочевничий «тор» стал обозначать путь для купеческих караванов, провозивших товары на продажу в то или другое место. Такие места, где постепенно образовывались постоянные рынки, обозначались тем же словом «тор» с прибавлением персидского гах — «место». Полученное таким образом тор-гах — «место на пути» превратилось в русское «торг». Поэтому, пытаясь объяснить название финского города Турку, не надо возводить его к «славянскому» слову «торп>, как писала одна газета, следует всегда видеть первоисточник.

За словом «торг» естественно раскрывается происхождение слова «торговля», но развитие шло не столь упрощенным путем, как можно думать. Здесь дело в том, что в персидском языке гах — «место» исторически возникло от кух — «гора»: имелась в виду вершина горы, куда пристал Ноев ковчег во время всемирного потопа. Слово кух — «гора» в иноязычном произношении может изменяться в «ков» («ков-чеп» — «место горы» то есть высоко поднятого корабельного паруса; «Харь-ков» — «армянская гора», то есть горное село (хайер[эн] гюх). Такое же видоизменение способно принимать и гах — «место», связанное с кух происхождением, поэтому наряду с «тор-г» могло существовать равнозначное слово «тор-гов». После прибавления тюркской частицы -ли — «-ский» возникло слово «тор-гов-ли» — «имеющий отношение к месту на пути», которое в русском просторечии без труда превратилось в «торговля» — «занятие, связанное с местом на (торговом) пути, местонахождением рынка».

Если помнить об испанском «Гвадалквивир» (Guadalquivir), полученном из арабского алъ-вадилъ-кабир — «Большая Долина», когда кабир переходит в quivir, это объясняет почему арабское дар — «жилище» смогло образовать русское «двор»: для появления вставного «в» достаточно мимолетного непроизвольного смыкания губ во время произнесения незнакомого слова. Трудности изучения чужого языка создают напряжение, в этих условиях возможны произносительные недовыполнения и передержки, особенно в беглой разговорной речи.

Таким образом, слово «торг» в ту пору, когда его иноязычное происхождение еще отчетливо чувствовалось, привело к возникновению названий «Творг» —> «Тварг» —> «Тверг» и, наконец, «Тверь» — с выпадением конечного согласного, не защищенного даже безударным гласным, и с южнорусским смягчением в конце иноземного слова («государь», «пастырь», «витязь»). Такое объяснение происхождения имени «Тверь» согласуется, во-первых, с названием лежащего неподалеку городка Торжок; во-вторых, известно неравнодушное отношение средневековой Твери к торговле с Востоком, увенчавшееся знаменитым «хожением за три моря» Афанасия Никитина и его книгой.