yaz (Ответы на билеты по языкознанию), страница 11

Естественные и искусственные языки. Искус языки создаются не просто для замены естественных. У них разные цели. Естественные языки складываются в процессе коммуникативной деятельности и служат средством общения, передачи информации, выражения эмоций и мироощущений. Отсюда их многогранность, многоплановость, многозначность и гибкость. И я ориентированны на строго ограниченные и специальные задачи исследования. Они заключаются в построении выводимого знания из уже известных исходных предпосылок. И я можно рассма-ть как фрагменты, модели определенных аспектов естественных языков. Символические языки математики и др точных наук преследуют не только цель сокращения записи. Это можно делать и при помощи стенографии. Главное в том, что над формулами И Я можно проводить операции, получать из них новые формулы и соотношения. Язык формул И Я становиться инструментом познания. Введение И Я-в позволяет науке достигнуть тех абстрактных положений, изучение закономерностей которых делает научное знание универсальным.

Лекция I

ПРОБЛЕМА ЯЗЫКА И СОЗНАНИЯ

Проблема психологического строения языка, его роли в об­щении и формировании сознания является едва ли не самым важным разделом психологии.

Анализ того, как строится наглядное отражение действи­тельности, как человек отражает реальный мир, в котором он живет, как он получает субъективный образ объективно­го мира, составляет значительную часть всего содержания психологии. Самое существенное заключается в том, что человек не ограничивается непосредственными впечатления­ми об окружающем; он оказывается в состоянии выходить за пределы чувственного опыта, проникать глубже в сущ­ность вещей, чем это дается в непосредственном восприятии. Он оказывается в состоянии абстрагировать отдельные при­знаки вещей, воспринимать глубокие связи и отношения, в которые вступают вещи. Каким образом это становится воз­можным, и составляет важнейший раздел психологической науки.

В. И. Ленин подчеркивал, что предметом познания, а следовательно, и предметом науки, являются не столько ве­щи сами по себе, сколько отношения вещей¹. Стакан может быть предметом физики, если анализу подвергаются свой­ства материала, из которого он сделан; он может быть предметом экономики, если берется ценность стакана, или предметом эстетики, если речь идет о его эстетических ка­чествах. Вещи, следовательно, не только воспринимаются наглядно, но отражаются в их связях и отношениях. Следо­вательно, мы выходим за пределы непосредственного чув­ственного опыта и формируем отвлеченные понятия, ' позво­ляющие глубже проникать в сущность вещей.

Человек может не только воспринимать вещи, но может рассуждать, делать выводы из своих непосредственных впе­чатлений; иногда он способен делать выводы, даже если не имеет непосредственного личного опыта. Если дать челове­ку две посылки силлогизма: «Во всех районных центрах

¹ См.: В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 42, с. 289.

12 А. Р.-лурщг

есть почтовые отделения. X — районный центр», он легко сможет сделать вывод, что в месте X есть почтовое отделе­ние, хотя он никогда в этом районном центре не был и ни­когда о нем ничего не слышал. Следовательно, человек мо­жет не только воспринимать вещи глубже, чем это дает непосредственное ощущение восприятия, он имеет возмож­ность делать заключение даже не на основе наглядного опыта, а на основе рассуждения. Все это позволяет считать, что у человека есть гораздо более сложные формы получе­ния и переработки информации, чем те, которые даются не­посредственным восприятием.

Сказанное можно сформулировать иначе: для человека характерно то, что у него имеет место не только чувственное, но и рациональное познание, что человек обладает способ­ностью глубже проникать в сущность вещей, чем позволяют ему его органы чувств, иначе говоря, что с переходом от животного мира к человеческой истории возникает огромный скачок в процессе познания от чувственного к рационально-т. Поэтому классики марксизма с полным основанием го--~ ^ тпм что переход от чувственного к рациональному

a **ат0пни к ЖИВОЙ.

И СОЗНАНИЕ

13

му

My. JLlUd-iUivij _av---------- А МарКСИЗМа С ПОЛНЫМ OCHUbannv,m . -

ворили о том, что переход от чувственного к рациональному не менее важен, чем переход от неживой материи к живой. Все это можно иллюстрировать на -одном примере из фактов эволюционной психологии. Я имею в виду тот,опыт, который известен как опыт Бойтендайка и который лучше других показывает отличия мышления человека от мышле­ния животных.

Наблюдения проводились над рядом животных, принад­лежащих к различным видам: над птицами, собаками, обезь­янами. Перед животным ставился ряд баночек (рис. 1). На глазах животного в первую банку помещалась приманка, затем эта приманка закрывалась. Естественно, что животное бежало к этой банке, перевертывало ее и брало приманку. В следующий раз приманка помещалась под второй баноч­кой, и если только животное не видело эту приманку, поме­щенную под новой баночкой, оно бежало к прежней банке, и лишь затем, не найдя приманки, бежало ко второй, где и получало приманку. Так повторялось несколько раз, при­чем каждый раз приманка помещалась под следующую баночку. Оказалось, что ни одно животное не может разре­шить правильно эту задачу и сразу бежать к следующей баночке, т. е. оно не может «схватить» принцип, что приман­ка перемещается в каждую следующую баночку ряда. В по­ведении животного доминируют следы прежнего наглядного опыта и отвлеченный принцип «следующий» не формируется.

В отличие от этого маленький ребенок, примерно около 3,5—4 лет, легко «схватывает» принцип «следующий» и уже через несколько опытов тянется к той баночке, которая раньше никогда не подкреплялась, но которая соответствует принципу перемещения приманки на следующее место.'

Это значит, что животное в своем поведении не может выйти за пределы непосредственного чувственного опыта и реагировать на абстрактный принцип, в то время как чело­век ,легко усваивает этот-абстрактный принцип и реагирует не соответственно своему наглядному прошлому опыту, а соответственно данному отвлеченному принципу. Человек живет не только в мире непосредственных впечатлений, но и в мире отвлеченных понятий, он не только накапливает свой наглядный опыт, но и усваивает общечеловеческий опыт, сформулированный в системе отвлеченных понятий. Следо­вательно, человек, в отличие от животных, может опериро­вать не только в наглядном, но и в отвлеченном плане, глуб­же проникая в сущность вещей и их отношений.

Таким образом, в отличие от животных, человек обладает новыми формами отражения действительности — не нагляд­ным чувственным, а отвлеченным рациональным опытом. Такая особенность и характеризует сознание человека, от­личая его от психики животных. Эта черта — способность

Рис. 1

Опыт Бойтендайка: а — «открытый опыт» (при­манка кладется на гла­зах животного) ; б — «закрытый опыт» (при­манка перемещается за экраном)

14 А. р. лурия

человека переходить за пределы наглядного, непосредствен­ного опыта и есть фундаментальная особенность его соз­нания.

Как же объяснить факт перехода человека от наглядного

опыта к отвлеченному, от чувственного к рациональному? Эта проблема составляла коренную проблему психологии за последние сто или более лет. *

В попытке объяснить этот важнейший факт психологи в основном разделились-на два лагеря. Одни — психологи-идеалисты — признавали фундаментальный факт перехода от чувственного к рациональному, считая, что, в отличие от животных, человек обладает совсем новыми формами по­знавательной деятельности, но не могли подойти к анализу причин, вызвавших этот переход, и, описывая этот факт, отказывались объяснить его. Другие — психологи-механицис­ты — пытались детерминистически подойти к психологиче­ским явлениям, но ограничивались объяснением только эле­ментарных психологических процессов, предпочитая умалчи­вать о сознании как о переходе от чувственного к рацио­нальному, игнорируя эту большую сферу и ограничивая свои интересы только элементарными явлениями поведения — инстинктами и навыками. Эта группа психологов отрицала проблему сознания, специфического для поведения человека, К этому лагерю относятся американские бихевиористы. Разберем позиции обоих этих лагерей подробнее. Психологи-идеалисты (такие, как Дильтей, Шпрангер и др.) считали, что высший уровень абстрактного поведения, которое определяется отвлеченными категориями, действи­тельно является характерным для человека. Но они сразу же делали вывод, что этот уровень отвлеченного сознания есть проявление особых духовных способностей, заложенных в психике человека, и что эта возможность выйти за преде­лы чувственного опыта и оперировать отвлеченными катего­риями есть свойство духовного мира, который налицо у человека, но которого нет у животного. Это было основным положением различных дуалистических концепций, одним из самых ярких представителей которых был Декарт.

Основное положение учения Декарта, как известно, за­ключалось в следующем: животные действуют по закону механики и их поведение можно объяснять строго детерми­нистически. Но для человека такое детерминистическое объ­яснение поведения не годится. Человек, в отличие от живот­ного, обладает духовным миром, благодаря которому возникает возможность отвлеченного мышления, сознатель-

ЯЗЫК И СОЗНАНИЕ

15

кого поведения; он не может быть выведен из материальных явлений, и корни его поведения уходят в свойства духа, которые нельзя объяснить материальными законами. Эти взгляды и составляют сущность дуалистической концепции Декарта: признавая возможность механистического объясне­ния поведения животного, он одновременно считал, что соз­нание человека имеет совершенно особую, духовную природу и что подходить к явлениям сознания с тех же детермини­стических позиций нельзя.

На близких к Декарту позициях стоял и Кант. Для Кан­та, как известно, существовали апостериорные категории, т. е. то, что выводится из опыта, полученного субъектом, и априорные категории, т. е. категории, которые заложены в глубинах человеческого духа. Суть человеческого познания, говорил Кант, и заключается в том, что оно может выходить за пределы наглядного опыта; это трансцендентальный про­цесс, т. е. процесс перехода от наглядного опыта к внутрен­ним сущностям и обобщенным рациональным категориям, заложенным в существе человеческого духа.

Представления кантиантства оказали влияние на идеали­стическую мысль и в XX столетии. Крупнейшим неокантиан­цем является немецкий философ Кассирер, автор фундамен­тального труда «Философия символических форм». По мне­нию Кассирер а, для человеческого духа свойственны символические формы, которые проявляются в знаках, з языке, в отвлеченных понятиях. Человек тем и отличается от животного, что он оказывается в состоянии мыслить и организовывать свое поведение в пределах «символических форм», а не только в пределах наглядного опыта. Эта спо­собность мыслить и действовать в символических формах является результатом того, что человек обладает духовными свойствами; для него характерны абстрактные категории мышления, отвлеченные духовные принципы сознания.

По мнению философов идеалистического лагеря, эти принципы можно лишь описывать, но нельзя объяснить, и на этом своеобразном утверждении строится вся современ­ная феноменология — учение об описании основных форм духовного мира; вершина этого учения была достигнута в работах немецкого философа Гуссерля.

Феноменология исходит из следующего простого положе­ния: ни для кого нет никаких сомнений, что сумма углов треугольника равняется двум прямым; это можно изучать и описывать, но бессмысленно задавать вопрос, почему имен­но сумма углов треугольника равняется двум прямым, что

16

A. P. ЛУРИЯ

может быть причиной этого. Этот факт дан как известная априорная феноменологическая характеристика геометрии. Вся геометрия, построенная по строжайшим законам, до­ступна изучению и описанию, но не требует такого объяс­нения, как, например, явления физики или химии. Точно так же, как мы описываем геометрию, мы можем описывать и феноменологию духовной жизни, т. е. те законы, которые характеризуют сложные формы отвлеченного мышления и категориального поведения. Все их можно описывать, но нельзя объяснить.

Этими утверждениями идеалистическая философия, как и идеалистическая психология, порывает как с естественны­ми науками, так и с научной психологией, делая резкие раз­личия между обеими формами познания и принципиально относясь к сложным формам познавательной деятельности иначе, чем к элементарным.

До сих пор речь шла о философских основах дуалистиче­ских утверждений; сейчас мы обратимся к подобным утвер­ждениям психологов и физиологов.

Крупнейший психолог XIX в. Вильгельм Вундт разделял ту же дуалистическую позицию. Для него существовали элементарные процессы ощущения, восприятия, внимания и памяти — процессы, которые подчиняются элементарным естественным законам и доступны для научного (иначе фи­зиологического) объяснения. Однако в психических про­цессах человека есть и иные явления. Эти процессы прояв­ляются в том, что Вундт называл «апперцепцией», т. е. активным познанием человека, исходящим из активных установок или воли. По мнению Вундта, эти процессы актив­ного отвлеченного познания выходят за пределы чувственно­го опыта, относятся к высшим духовным явлениям, их мож­но описывать, но объяснять их нельзя потому, что в них проявляются основные априорные категории человеческого духа. Учение об апперцепции Вундта в начале XX в. полу­чило широкое распространение и было положено в основу специального направления в психологии, получившего назва­ние Вюрцбургской школы.

Авторы, входившие в Вюрцбургскую школу, такие, как Кюльпе, Ах, Мессер, Бюллер, посвятили свои интересы ана­лизу законов, лежащих в основе сложных форм сознания и мышления. В результате исследований они пришли к выво­ду, что сознание и мышление нельзя рассматривать как формы чувственного опыта, что мышление протекает без участия наглядных образов или слов и представляет собой

ЯЗЫК И СОЗНАНИЕ