73948 (Композиция очерка И. Бунина "Тень птицы")
Описание файла
Документ из архива "Композиция очерка И. Бунина "Тень птицы"", который расположен в категории "". Всё это находится в предмете "зарубежная литература" из , которые можно найти в файловом архиве . Не смотря на прямую связь этого архива с , его также можно найти и в других разделах. Архив можно найти в разделе "остальное", в предмете "литература : зарубежная" в общих файлах.
Онлайн просмотр документа "73948"
Текст из документа "73948"
Композиция очерка И.Бунина «Тень птицы»
Произведение открывает цикл очерков с одноименным названием. На самом деле жанровая принадлежность составляющих цикла – довольно проблемный вопрос. Все точки зрения, если их попытаться свести к общему знаменателю, сойдутся в месте определения их, и «Тени птицы» в частности, как прозаических «путевых поэм». Дело в том содержании, которое лежит в их основе.
Вкратце, общими словами, содержание «Тени птицы» можно передать следующим образом: рассказ о встречах с тенями прошедших эпох, исчезнувших цивилизаций, который навеян впечатлениями от путешествия Бунина в Константинополь, где природа становится причиной порывов души повествователя, а монолог является ведущей формой общения с читателем.
Рассказчик наблюдает и описывает природу и современную культуру Востока, материализованную в предметах, одежде людей, архитектуре, причем постоянно соотнося современность со своими ощущениями «древности», «первобытности», то есть объективируя в повествовании вполне определенный эмоциональный комплекс, свои представления о связи времен. Чувствуется, что Бунин ориентируется на такую же глубокую восприимчивую чувственную память, как его собственная. Поэтому момент, связующий разрозненные части повествования в единое целое – это авторское чувственно-страстное видение мира в его внешней природно-предметной выраженности.
В этой связи интерес представляет взаимная соотнесенность и расположение единиц изображаемого и художественно речевых средств и сама система соединения знаков.
В рамках данной работы предполагается рассмотреть некоторые закономерности и приемы, служащие расстановке нужных автору акцентов.
Итак, посмотрим на то, какой предмет был подан повествователем, как расположен материал и в каких словах это все воплощается. Посмотрим, как материализуется художественное содержание (концепция).
Композиция этого очерка в прямом смысле слова может называться «красивой» . Имеется в виду ее неоднородность, рельефность. Сам текст похож на восточное полотно со вшитыми лоскутками, мозаичным узором. Это складывается не только за счет лексической организации, но и за счет интертекстуальных вкраплений, что обосновывается общей тематикой текста, пронизывающей его.
Здесь цитата понимается как любая отсылка к иному не-авторскому тексту, несущая художественную информацию и выполняющая смыслообразующую функцию.1
В частности в текст интегрируются цитаты из Корана, Тезкирата2 (жизнеописания Саади), «Скорби» Овидия; прослеживаются библейские мотивы; как отдельные тексты, несущие свою семантическую нагрузку, могут быть рассмотрены картины, описание ритуала дервишей3.
Но перед тем как показать основную часть данного анализа, предлагается ход, который позволит максимально непротиворечиво описать композицию «путевой поэмы».
Пространство текста можно классифицировать по разным параметрам. По принципу маршрута следования героя выделяются четко три точки пространства, расположенные на одном отрезке:
Россия – море – Турция
Каждое пространство имеет свой частный набор деталей и предметов, отличающих его от другого. В связи с тем, что основное действие происходит в Турции, это расположение является хронологически последовательным.
В начале очерка замечена цитата, принадлежащая античной культуре:
Quocumque adspicas nihil est nisi Pontus et aer
Эта цитата взята из «Скорби» Овидия4, что переводится как
Всюду, куда ни взгляни, - ничего, кроме моря и воздуха.
Это гармонично вписывается в общий контекст описания природы, обстановки, состояния моря, которое является пространством пограничным. Ему дается такая характеристика:
-
Пустынное Черное море
-
Краски несколько дики
-
С утра облачно
-
Закат холоден и мутен
-
Огонек на мачте печален
-
Неприятный ветер
-
Неясная луна
-
Шумно и тревожно
То есть герой всячески обрисовывает неясность, смутность, неизвестность пространства и того, что находится дальше. Ведь не зря олицетворение этого всего – море – размытое, бесформенное5. Скорее всего, герой, смотря на море, думал, может быть, что около двух тысяч лет назад подобным же образом смотрел во время вынужденного путешествия с борта корабля на водные просторы опальный римский поэт.
Так вот, в плане описания композиции, возможно, мы поступили несколько варварски, элиминируя часть текста из общей картины. Причина такого хода заключена в том содержании, которое передается элиминируемой частью.
В месте, где происходит символический разрыв с нежеланным пространством, ту часть, которая следует до фразы «…вспоминаешь, что Россия уже – за триста миль от тебя…» - отрезаем и работаем с оставшейся частью.
Рассматриваемая нами часть очерка при описании будет считаться самостоятельной. В связи с этим отмечаем кольцевую композицию: текст обрамляется словами Саади, в которых явно есть авторское указание на желаемого читателя, способного вместе с «поэтом» вместить в себя красоту, веселье, восторг Мира.
«В пути со мной Тезкират Саади, - усладительнейшего из писателей предшествовавших и лучшего из последующих, шейха Саади Ширазского6, да будет священна его память» . Так повествователь сообщает о введении в структуру художественного текста произведений иранского поэта.
- "Рождение шейха последовало во дни Атабека Саади, сына Зенги...
- Родившись, употребил он тридцать лет на приобретение познаний, тридцать на странствования и тридцать на размышления, созерцание и творчество...
- И так протекли дни Саади, пока не воспарил феникс чистого духа шейха на небо - в пятницу в месяце Шеввале, когда погрузился он, как водолаз, в пучину милосердия Божия...
- Как прекрасна жизнь, потраченная на то, чтобы обозреть Красоту Мира и оставить по себе чекан души своей!
- Много странствовал я в дальних краях земли, - читаю я дальше.
- Я коротал дни с людьми всех народов и срывал по колоску с каждой нивы.
- Ибо лучше ходить босиком, чем в обуви узкой, лучше терпеть все невзгоды пути, чем сидеть дома!
- Ибо на каждую новую весну нужно выбирать и новую любовь: друг, прошлогодний календарь не годится для нового года!"
И заканчивается:
И опять мне вспоминаются слова Саади, "употребившего жизнь свою на то, чтобы обозреть Красоту Мира":
"Ты, который некогда пройдешь по могиле поэта, вспомяни поэта добрым словом!
- Он отдал сердце земле, хотя и кружился по свету, как ветер, который, после смерти поэта, разнес по вселенной благоухание цветника его сердца.
- Ибо он всходил на башни Маана, Созерцания, и слышал Симаа, Музыку Мира, влекшую в халет, веселие.
- Целый мир полон этим веселием, танцем - ужели одни мы не чувствуем его вина?
- Хмельной верблюд легче несет свой вьюк. Он, при звуках арабской песни, приходит в восторг. Как же назвать человека, не чувствующего этого восторга?
- Он осел, сухое полено".
Таким образом, очерковое повествование обращено к читателю, во-первых, согласному с той «философией» жизни, что можно «употребить жизнь на обозрение Красоты Мира», во-вторых, способному понять «восторг мира», не уподобиться ослу.
Чтение книги оказывает влияние на идею текста и организует его композицию. Каждая вычитанная мысль оформляется как отдельная реплика.
Тезкират – это жизнеописание Саади, составленное, как говорится в примечаниях сборника «Муслихиддин Саади. Избранное», «из рассказов о жизни поэта, которые заимствованы из «Рисоля» (трактат) помещаемых обычно в старинных тазкира (антологиях)» 7. Удалось уточнить несколько фраз из его жизнеописания:
Хмельной верблюд легче нечет свой вьюк. Он при звуках арабской песни приходит в восторг.
Как же назвать человека, не чувствующего этого восторга?
Он осел, сухое полено.
Арабских стихов ритм повторный исторг.
Исторг у верблюда – сказал он – восторг.
Ты ж страсти к напевам лишенный, поверь,
Ты немощен духом, - животное, зверь!
Взгляни: у верблюда порыв я нашел,
Ты – неподвижный, ты только осел.8
Много странствовал я в дальних краях земли; - читаю я дальше.
Я коротал дни с людьми всех народов и срывал по колоску с каждой нивы.
Слова эти суть самое начало части вступления к «Бустону»:
Много странствовал я в пределах мирских,
И много я видел народов земных,
Отовсюду я пользу себе извлекал,
На каждой жнитве колосок собирал.9
Сравнив, можно сказать, что эта бунинская цитата иранского поэта есть подобие неточного прозаического пересказа оригинала в стихотворной форме.
Аналогичное же можно сказать и о цитировании писателем фразы из «Завещания» Саади:
О ты, проходящий над прахом Саади
Постигни, прошу тебя господа ради.
Такими словами начинается последняя часть «жизнеописания». («Ты, который некогда пройдешь по могиле поэта, вспомяни поэта добрым словом!»)
Так герой проецирует образ странствующего на себя, снова и снова осознавая при этом ценность наблюдений и познавания Красоты Мира.
Вставка
Возвести народам о путешествии к дому святому,
дабы приходили туда из дальних стран пешком на быстрых верблюдах. –
одно целое с композицией картины, описанной в очерке – идентифицируется Коранической – в суре 22, называющейся «Хадж» в стихе 28 читаем:
И возвести среди людей о хадже: они придут к тебе пешком
и на всяких тощих, которые приходят из всякой глубокой расщелины.
Можно заключить, что путь – Хадж, а всякие тощие – это верблюды.
При описании турчанок Бунин не скрывает источника («думает словами Корана »).
Лица их похожи на яйца страуса, сохраненные в песке.
Сходно с тем, что написано в 37 суре «Стоящие в ряд», в 47 стихе:
У них есть потупившие взоры, глазастые, точно охраняемые яйца.
В виде строфы приведенной фразе:
- Во имя Бога Милосердного и милостивого!
Хвала ему, властителю вселенной!
Владыке Дня суда и Воздаяния!
соответствие можно найти в первой суре Корана:
- Во имя Аллаха милостивого, милосердного!
Хвала – Аллаху, Господу миров!
Милостивому, милосердному, царю в день суда!
Таковы некоторые из приведенных в очерке цикла цитат Корана и Саади.
Структура моего повествования в этом месте умышленно разрывается своего рода «эпиграфом» – словами Саади:
Слух и зрение будут пусть на страже.
Эта мысль может озаглавить то, посредством чего происходит описание деятельности героя и его идей/мыслей. Описание пространства, точнее, его восприятия героем, пронизано сенсорными деталями, которые подвергаются классификации по принципу соотнесенности с типами восприятия: Слух, обоняние, Зрение + движение (этот компонент выбивается из общей схемы, но он все же есть).
Попытаемся одним фрагментом кратко проиллюстрировать, как эти элементы организуют текст: глаголы говорения, «смотрения», обоняния, отглагольные существительные, слова со звуковой семантикой и др.
Слух: Ревут вокруг трубы отходящих пароходов, в терцию кричат колесные пакеботы, гудит от топота копыт деревянный мост Султан-Валидэ на Золотом Роге, хлопают бичи, раздаются крики водоносов в толпе, кипящей на набережной Галаты…
Обоняние: Оттуда, из товарных складов, возбуждающе пахнет ванилью и рогожами колониальных товаров; с пароходов – смолой, кокосом и зерновым хлебом, сыплющимся в трюмы, от воды, взбудораженной винтами и веслами – огуречной свежестью…
Визуальное восприятие: Солнце меж тем скрывается за Стамбулом – и багряным глянцем загораются стекла в Скутари, мрачно краснеет кипарисовый лес его Великого кладбища, в фиолетовые тоны переходит…
(Далее совмещение всех элементов восприятия) …сизый дымный воздух над рейдом, и возносятся в зеленеющее небо печальные, возрастающие и замирающие голоса муэззинов
Описание компонентов произведения, обладающих повышенной значимостью и семантической насыщенностью, то есть мотивов, активно причастных к теме и концепции (идее) произведения, невозможно без краткой презентации религиозно-культурологического контекста.
Понятие, на котором строится весь текст – суфизм. Суфизм – это мистическое направление в исламе. Для суфизма характерно стремление к постижению тайн веры методом мгновенного озарения, которое приходит через музыку и танец. С мистической точки зрения первым аспектом, который делает интеллект сознающим проявление, является звук; следующим аспектом является свет (цвет). Таким образом объясняется пристальное внимание героя к звучащим и видимым деталям, его восприимчивость как слушателя и созерцателя.
Суфизм основывается на богатой литературной, художественной и музыкальной традиции10. Участвуя в этой церемонии, кружащиеся дервиши стремятся возвыситься, стать ближе к небу и Богу. Церемония Сама является мистическим путешествием человека, его духовным восхождением к совершенству.