157630 (Преемственность российской социологической традиции)

Преемственность российской социологической традиции

Г.Батыгин

1. Историографическая концепция

В современной историографии общественной мысли утверждается взгляд на российскую социологию как науку, противостоявшую официальной марксистской идеологии и политическому режиму. Это справедливо в той степени, в какой противостоят наука и идеология. В данном случае речь идет о том, что социология была чужеродным элементом в корпусе советского марксизма. Самым радикальным выражением такого подхода является свидетельство, что социология в СССР была до определенного времени запрещенной, наукой, примерно такой же, как генетика и кибернетика, и даже само слово нельзя было произносить громко. Эта точка зрения имеет теоретическое обоснование - постулат о невозможности существования науки об обществе в несвободном обществе: поскольку марксизм-ленинизм несовместим с идеей научного социального познания, тоталитарная власть должна ничего не знать о реальной общественной ситуации [64, с. 97, 100].

Соответствующим образом выстраивается и историческая периодизация взлетов и падений социологической науки в России. Предполагается, что развитая социологическая традиция, существовавшая до октябрьского переворота 1917 г., была прервана большевистской властью. Уничтожение научной социологии условно датируется 1922 г., когда были высланы за границу выдающиеся российские ученые, в том числе П.А.Сорокин, Н.А.Бердяев, С.Л.Франк, П.Б.Струве и др. В 1920-е гг. социологическая работа еще продолжалась, но затем социология была объявлена буржуазной лженаукой, не только не совместимой с марксизмом, но враждебной ему [20, с. 53]. Отсюда следует вывод, что до конца 1950-х гг. социология фактически прекратила существование. Ее ренессанс начался в период либеральных хрущевских преобразований и закончился в 1972 г. Института конкретных социальных исследований АН СССР. После этого начался новый период - [69]. Такова историографическая схема, доминирующая в обсуждении судеб российской социологии. социология противостояла идеологии - как любое черно-белое изображение истории идей, эта схема вытекает из предубеждений. Вероятно, главное из них - неприятие советского марксизма, который в течение долгого времени препятствовал свободомыслию в России Даже если это так, отсюда не следует, что социология в силу своего научного характера являла альтернативу официальной доктрине вообще и историческому материализму в частности. Кроме того, нет убедительных оснований отказывать историческому материализму - теории, обладающей исключительно мощным эвристическим потенциалом, - в праве занимать место в числе ведущих социологических доктрин XIX-XX столетий.

Советская версия марксизма лишь кажется непроницаемой и монолитной. Действительно, может возникнуть впечатление, что научная мысль здесь застыла в оцепенении. Однако даже в самые мрачные времена в общественных науках не прекращалось то, что в рассказах об ученых называют . (Чего стоит, например, творческая судьба З.Я. Белецкого - одной из самых неординарных, но забытых фигур в марксизме сталинского периода, автора экзотической леворадикальной версии социологии знания [7].) За идеологическими штампами, переполнявшими публикации по общественным наукам, довольно трудно угадать проблеск мысли. Здесь приходится читать между строк. Поэтому лучше писать историю социологических идей как историю людей. Тогда можно увидеть, что марксистская общественная мысль соединяет в себе унаследованную от диалектики величайшую изощренность в построении риторических и мыслительных фигур, глубоко закодированный лексикон, обвивающий жесткие несущие конструкции официальной доктрины, уникальное умение распознавать невидимые движения идейной атмосферы, пренебречь которыми мог бы позволить себе только дилетант. Догматизм и ортодоксия создавали своеобычный стиль теоретизирования, внутри которого, как и внутри любого канона, хватало места и для свободомыслия, и для школьного прилежания, и для плюрализма мнений.

Непредубежденный историк отметит в совокупном обществоведческом тексте советского марксизма влияние различных философских идей (в том числе идеалистических), многообразие школ, направлений, группировок и, конечно, науку, не отраженную в журналах и монографиях, но создававшую нормы профессиональной коммуникации и производства знания. Это было присуще диалектическому и историческому материализму, логике, этике, эстетике, истории философии. Социология не составляет исключения в этом ряду. Равным образом для объективного исторического исследования неприемлемо разграничение социологов и идеологов, хотя изучение групповой борьбы и позиционных конфликтов в научном сообществе имеет принципиально важное значение для объяснения многих идейно-теоретических контроверз. Во всяком случае, нельзя заранее исключать существование социологов и идеологов.

Положение социологии в советском обществе было уникальным. Социология была органической частью проекта, на основе которого создавалось само общество. История идей не знает иного эксперимента такого рода. Смыслообразующий центр этой идейной химеры явлен стремлением к конструированию искусственной, призрачной реальности. не знает покоя, постоянно стремясь к какой-то и одновременно отвращаясь от нее. Слово и дело не могут жить друг без друга, но и ужиться не могут. А наука и учение становятся здесь избавлением от безысходности даже тогда, когда упражняется в них мастер категориального бельканто.

Как бы то ни было, требуется сделать все возможное, чтобы будущие поколения могли аргументирование, без предубеждений оценивать семидесятилетний период господства советского марксизма и не смотреть на него как на время тотального мрака и лжи, которое надо поскорее вычеркнуть из исторической памяти. Если не осуществить рациональную историческую реконструкцию изнутри, люди, которым довелось жить и работать в это время, будут казаться либо бессовестными приспособленцами, либо угнетенными умниками с фигой в кармане. Гордый взор иноплеменный не заметит здесь ничего заслуживающего серьезного внимания. Типичное свидетельство об этом периоде оставил столь проницательный наблюдатель, как Льюис Фойер, побывавший в Советском Союзе в 1963 г.: единственные светлые пятна в обстановке непрекращающегося кошмара представляли собой свободомыслящие грузинские обществоведы и неофициальный философский кружок студентов МГУ, существовавший по недосмотру КГБ [60, с. 47].

Наша задача - показать непрерывность российской социологической традиции, никогда не замыкавшейся в рамки академической доктрины. Унаследованная от немецкого интеллектуализма приверженность категориям диалектики, дух отчаянного марксистского философствования, тесная связь с идеологией и массовой пропагандой придавали идее-монстру неповторимое внутреннее очарование. Эта идея может не нравиться, но вычеркивать ее из истории не следует. Кроме идей, исключительное значение для понимания российской и советской социологии имеет история профессионального сообщества и научных учреждений, составляющих важный элемент системы , включающей неформальное распределение власти, взаимодействие и борьбу интересов [62, р. 22-24], которая оказала серьезное влияние на реформирование политического режима.

2. Рационализация нигилизма

Отличительная черта российской социологии - ее исключительное влияние на общественную и политическую жизнь. История не знает другого такого подчинения человеческого сообщества теоретической схеме. Что же касается тематической программы и основных теоретических ориентации, то российская социология в полной мере наследует западную традицию просветительского милленаризма, соединяя ее с мистической верой в исключительность .

Эталон социологического интеллектуального этоса явлен в марксистской доктрине, получившей значительное распространение в ее либеральной и революционаристской версиях среди русской интеллигенции в конце XIX - начале XX в. К этому времени Россия уже имела более чем столетнюю традицию секулярной общественной мысли [62]¹[4]. В царствование Екатерины II был задуман и осуществлен грандиозный социальный эксперимент в духе Фенелона и Руссо по воспитанию в закрытых учебных заведениях. Разработка проектов социального переустройства России продолжалась и в царствование Павла I и Александра I.

Возникновение в российской общественной мысли можно приблизительно датировать шестидесятыми годами XIX столетия. Тогда появились первые публикации по вопросам социологии, где развивалась преимущественно позитивистская программа. Открытие органического единства мира и натуралистический постулат о закономерном развитии общества произвели сильное впечатление на русскую демократическую интеллигенцию. Сотни социологических статей увидели свет на страницах общественно-политической периодики²[5]. Принятие социологической точки зрения, как правило, означало выражение интеллектуального протеста против архаичных социальных институтов. Можно сказать, что российская социология институционализировалась примерно тогда, когда И.С.Тургенев встретил в поезде молодого врача, который поразил его воображение как новый социальный тип . Так родился образ Базарова. Российская социология стала своеобразной рационализацией нигилизма, изначально посвятив себя критике несовершенного устройства общества и поиску социального идеала. Возвышение произошло на фоне десакрализации общественной жизни и государства, публицистического активизма и появления .

Возможно, рецепция позитивистских идей затронула лишь поверхностный пласт русской духовной жизни, в которой всегда был укоренен поиск предельных оснований истины, добра и справедливости. Идеология русской религиозно-мистической избранности была представлена в сочинениях славянофилов. В 1869 г. вышла знаменитая книга Н.Я.Данилевского , где была развернута идея пространственной и временной локализации культурно-исторических типов. Через пятьдесят лет эта идея получит новое рождение в шпенглеровском . Мощную альтернативу позитивистскому идеалу социологии создавала религиозно-философская мысль (Ф.Ф. Голуби иски и, В.Н.Кудрявцев-Платонов). В.С.Соловьев предпринял оригинальную попытку реинтерпретировать контовское понятие в соборном ключе. Гегелевская школа в теории государства и права была представлена сочинениями Б.Н.Чичерина. Позднее заметное место в русской общественной мысли занимала неокантианская методология (П.Б.Струве, Б.П.Кистяковский, П.И. Новгородцев, С.Л.Франк). Однако право называться социологами принадлежало по преимуществу сторонникам .

Параллельно с теоретической социологией в дореволюционной России развивались социальные и статистические обследования, проводившиеся земствами - органами местного самоуправления. Земская статистика изучала имущественное положение и хозяйственную деятельность крестьян и фабрично-заводских рабочих, социальную структуру населения, жилищные условия, образование, санитарную культуру. К началу ХХ в. систематические обследования велись в семнадцати губерниях Российской империи. В некоторых регионах проводились сплошные переписи крестьянских хозяйств.

В начале XX столетия в России были созданы первые социологические учреждения. Перспективная социальная программа разрабатывалась в Психоневрологическом институте в Петербурге. Основой программы стала идея В.М. Бехтерева о научном управлении поведением на основе рефлексологии (термин, эквивалентный ). В институте существовала кафедра социологии во главе с М.М. Ковалевским и Е.В. де Роберти, которые опубликовали несколько сборников .

Исключительную роль в российской социологии было суждено сыграть марксизму. Распространение марксизма было предуготовано прогрессистским настроем общественного сознания и верой в закономерности. , - писал С.Н. Булгаков [11, с. 9].

Первые попытки дать систематический синтез социологических концепций О. Конта, Г. Спенсера, К. Маркса принадлежат Н.К. Михайловскому - основателю в русской социологии. Полемика между представителями органического, психологического и материалистическо-экономического направлений совмещалась в России с доминирующим стремлением установить универсальные закономерности общественной эволюции, прогрессистским эсхатологизмом и критическим активизмом в широком диапазоне: от либерального реформаторства до политического террора. Во всяком случае, вера русской интеллигенции в научное переустройство общества стала существенной предпосылкой победы марксистского социологического мировоззрения. Д Хеккер проницательно заметил в 1915 г., что русская социология являет собой теоретическое выражение динамическо-прогрессивных сил русского народа [62, р. 286].

После революции 1917г. наряду с марксистским учением активно развивалась социологическая мысль русских либералов. Вышли книги К.М. Taxтарева, В.М. Хвостова, В.М. Бехтерева, П.А. Сорокина, С.Л. Франка, Л.П. Карсавина. , созданное в 1916 г., собиралось эпизодически, так же как и , где читали лекции К.М. Тахтарев, Н.А. Гредескул, Н.И. Кареев, П.А. Сорокин и др. [52].

В 1922 г. стала формироваться система идеологических и теоретических институтов большевистской власти. Созданная при Наркомате просвещения атаковала , которая на протяжении 1920-х гг. вытеснялась из высших учебных заведений. С этого времени немарксистской социологии в России в явном виде не существовало. Некоторые интеллектуалы были высланы за границу, оставшиеся были репрессированы либо адаптировались к режиму. Социологическая тематика разрабатывалась в исследовательских и учебных учреждениях правящей партии, среди которых ведущую роль играли Институты красной профессуры [26, с. 96-112].

3. Советский марксизм и социология

Принципиальное значение для последующего развития советской версии марксизма имеет социологический лексикон, который в данном случае может считаться домом научной дисциплины. Летом 1894 г. В.И. Ленин в полемике с НК. Михайловским и другими авторами журнала дал каноническое определение : [34, с. 139]. Эта цитата предопределила устойчивую позицию в общественно-научном лексиконе советского марксизма. Во всяком случае, не было никаких сомнений в том, что исторический материализм и есть единственно научная социология.

Следует обратить внимание на соотнесение Лениным диалектического метода с научно-органическим воззрением на общество (такая трактовка диалектики встречается только у раннего Ленина и после открытия им никогда уже не воспроизводится): [34, с. 165]. Ленинские формулировки требуют дополнительного комментария. Термин , несмотря на последующие коллизии внутри марксистской теории, уже нельзя было устранить из концептуального лексикона. трактовалась Лениным в 1894 г. несколько наивно, он не предполагал, что не может не войти в диссонанс с экзальтацией классовой борьбы. Социология оказалась неспособной поддержать романтический революционный порыв в силу своей склонности рассуждать и рационализировать. Ленин, вероятно, чувствовал ненадежность , ее скрытую внепартийность и и избегал этого слова. Если у него и сохранились какие-либо иллюзии насчет , то они окончательно рассеялись в 1908 г., когда авторитетный теоретик марксизма А.А. Богданов дал социологическое объяснение материалистическим и предложил версию марксистской науки, впоследствии развитую им в - всеобщую организационную науку [10, с. 215-242].