133402 (Внушение. Гипноз), страница 2

На научный Олимп начинает оказываться давление, но Академия остается непреклонной в своем решении. Во время французской революции Месмер эмигрировал в Швейцарию, где и умер в забвении и безвестности в 1815 г. Но семена, посеянные им, позже дали всходы. В 1882 г. Французская академия под влиянием работ Шарко признала метод лечения гипнозом научно обоснованным, то есть одобрила, по существу, то, что сто лет назад решительно отвергла. В 1818 г. поклонник Месмера Шостенье де Пьюисегюр, практикуя «магнетические пассы», открывает наиболее глубокую стадию гипноза — сомнамбулизм. Магнетизируя больного, Пьюисегюр убеждается в том, что пациент погружается в состояние «магнетизма» не только в результате прикосновений, но и под воздействием слова или приказа. Выходит, что флюиды здесь не при чем, а главный действующий фактор – внушение. Однако началом научного изучения гипноза следует все-таки считать исследования английского хирурга Джеймса Брейда. Присутствуя на сеансах известного французского магнетизера Шарля Лафонтена, внука знаменитого баснописца, Брейд обратил внимание на то, что подопытный, впавший в состояние «магнетизма», не может открыть глаза, пошевелить рукой и вообще напоминает спящего человека.

Брейд решает сам продолжить опыты по «магнетизации», но применяет при этом свой оригинальный подход. Он предлагает пациенту фиксировать взор на каком-нибудь предмете, например на горлышке бутылки, и не думать ни о чем, кроме сна. Результаты опытов превзошли все ожидания. Все пациенты после нескольких минут общей расслабленности и фиксации взгляда впадали в состояние, которое Брейд назвал гипнозом. Результаты своих опытов Брейд опубликовал в книге «Нейрогипнология». Он рассматривал гипноз, как особый вид сна, наступающий в результате утомления сосредоточенного взора и внимания, расслабления мышц и замедленного дыхания. Для объяснения механизма гипноза Брейд использовал гипотезу о моноидеизме, о состоянии охваченности одной единственной мыслью. Это состояние, он полагал, возникает у загипнотизированного в результате сосредоточения взора и мысли на одном предмете. Теоретическое объяснение Брейдом гипноза в наше время представляется наивным, но практические наблюдения, сделанные им, не потеряли своей актуальности. Брейд одним из первых отметил тот факт, что восприимчивость людей к гипнотизации, «гипнабельность», неодинакова и зависит не столько от личности гипнотизера, сколько от состояния нервной системы пациента. Он обратил внимание, что глубина гипноза у различных людей может быть различной, а иногда меняется на протяжении одного и того же сеанса. Брейд убедился в особой силе внушения в состоянии гипноза и использовал этот эффект как метод лечения истерических параличей, припадков. Но главной заслугой является то, что он был первым, кто взглянул на гипноз как на явление земное, материальное, вызванное естественными, физиологическими причинами.

После смерти ученого центр изучения гипноза переместился во Францию. Точнее, во Франции образовались два центра по изучению гипноза: первый во главе с всемирно известным неврологом и психиатром Жаном Мартеном Шарко, а второй в Нанси во главе с профессором терапевтической клиники университета Ипполитом Бернгеймом. Поводом для новой волны интереса к гипнозу во Франции послужил тот факт, что Шарко была поручена проверка эффективности вошедшей в моду металлотерапии. Так, французский исследователь Бюрк заметил, что больная, в состоянии сомнамбулизма дотрагивающаяся до медной ручки двери, впадала в каталепсию. Этого не происходило, если на ручку двери была предварительно надета резиновая перчатка. В 1876 г. Бюрк, накопив большой фактический материал, обратился к президенту Французского биологического общества, и тот назначил комиссию по изучению этих явлений, в ее состав вошел и Шарко. Комиссия подтвердила факты, полученные Бюрком, но не сумела дать им убедительного теоретического объяснения. Работая в комиссии, Шарко заинтересовался гипнозом как методом воздействия на больных. В ту пору его интересовал механизм возникновения неврозов и особенно истерии. И тот факт, что многие симптомы истерии в состоянии гипноза буквально на глазах исчезали или, наоборот, проявлялись, привели ученого к выводу о том, что гипноз является не чем иным, как искусственно вызванным истерическим неврозом. Шарко разработал свой «шоковый» метод гипнотизации. Пациента вводили в полузатененный зал, вдруг раздавался оглушительный звук гонга, перед глазами вспыхивал яркий свет, и пациент впадал в состояние гипноза. Шарко выделил три стадии глубины гипноза: каталепсию, летаргию и сомнамбулизм. Но главной заслугой Шарко является, пожалуй, то, что он привлек к гипнозу внимание мировой научной общественности. Под его влиянием изучением гипноза занимались видные ученые и неврологи Парижа.

Представители нансийской школы считали, что гипноз — это психологический феномен, связанный с внушением. Они рассматривали гипноз как результат того, что гипнотизируемый поддается внушающему влиянию гипнотизера, не обнаруживая при этом достаточной критики к полученному внушению. Широко известно утверждение нансийцев, что гипноза нет, есть только внушение. И в то же время они категорически отрицали болезненную, истерическую природу гипноза. Между парижской и нансийской школами гипнологов развернулась длительная и острая научная дискуссия. В конечном итоге на первом Международном конгрессе физиологической психологии, состоявшемся в Париже в 1889 г., нансийцы одержали победу. Следует отметить, что ошибок не избежала ни та, ни другая школа. Если Шарко, идентифицируя гипноз с истерией, ограничил рамки его лечебного применения, то Бернгейм отождествляя понятия гипноз и внушение, отрицали самостоятельность гипноза и существование его вне сферы вербального воздействия. С современных позиций следует признать, что, хотя гипноз и внушение взаимосвязаны, но это отличающиеся друг от друга явления хотя бы уже потому, что в гипноз можно погрузить не только человека, но и животных, в то время как восприятие словесного внушения присуще только человеку. Было бы неверно думать, что изучением гипноза в 19 веке занимались исключительно в Англии и Франции. Большой вклад в исследование гипноза внес шведский психотерапевт Отто Веттерстранд, опубликовавший книгу «Гипнотизм и его применение в медицине», в которой он описывает особенности лечения гипнозом соматических заболеваний, болезни сердца, желудка, астмы, и впервые ставит вопрос о лечении гипнозом хронического алкоголизма.

Немалую роль в развитии учения о гипнозе сыграли и труды немецких врачей Левенфельда и Молля. Одновременно с работами Шарко и Бернгейма, професеор физиологии Харьковского университета Даншевский в многочисленных экспериментах показал возможности гипнотического воздействия на животных. Он проводил исследовании на самых различных представителях животного мира: лягушках, ящерицах, змеях, тритонах, черепахах, крокодилах, речных раках, морских крабах, лангустах, омарах и каракатицах, рыбах и птицах. А в 1891 г. выступил с докладом на 4 съезде Обшества русских врачей в Москве, где убедительно доказал единство природы гипноза у человека и животных, нанеся тем самым ощутимый удар по нансийской школе. На этом же съезде с докладом «Терапевтические приемы гипнотизма» выступил ученик и последователь С.С. Корсакова А.А. Токарский. Страстный сторонник внедрения гипноза в лечебную практику, он говорил в своем докладе что смешно было бы думать, что гипнотизм вырос где-то сбоку, за дверями храма науки, что это подкидыш, воспитанный невеждами, можно только сказать, что невежды его достаточно понянчили и захватали руками. Прошло больше ста лет, но эти слова актуальны и сейчас. В начале 80-х гг. 19 века Токарский впервые начал читать курс физиологической психологии и гипнотерапии на медицинском факультете Московского университета. Известно о благосклонном отношении Токарского к народным целителям и служителям церкви, использовавшим методы прямого и косвенного внушения в лечебных целях. В 70—80-х гг. в селе Нахабино священник Сергий Пермский исцелял хронических алкоголиков. Он брал с них «зарок» не пить спиртного и при этом заставлял целовать крест и Библию, в проповеди, предшествующей ритуалу, отец Сергий убеждал в том, что христианин, вновь начавший пить после «боговдохновленного зарока», совершает тяжкий грех.

Таким образом он излечил около 30000 человек, которые создали общины «чаепитников». Большую роль в развитии отечественной и мировой психотерапии сыграл Владимир Михайлович Бехтерев. Родился Бехтерев 20 января 1857 г. в селе Сорали в семье станового пристава. В 1873 г. он поступил в прославленную Медико-хирургическую академию. При этом не обошлось без курьеза, выяснилось, что этому огромному, похожему на Илью Муромца парню нет еще 17 лет. Двери академии захлопнулись, но Бехтерев был не так прост. Он пошел домой к начальнику академии и сумел убедить его, что дело не только в количестве прожитых лет. Способности и работоспособность этого человека были поистине легендарными. Будучи слушателем академии, он успел побывать на войне с турками за освобождение Болгарии, участвовал в нескольких студенческих забастовках, был одним из организаторов студенческого бойкота, объявленного преподавателю физиологии И.Ф. Циону, из-за чего на всю жизнь нажил себе недоброжелателя в лице И.П. Павлова, в те годы, ассистента И.Ф. Циона. В 1878 г. Бехтерев окончил академию и был оставлен в должности врача-стажера при кафедре психиатрии, которую возглавлял Мержеевский, ученик и преемник родоначальника отечественной психиатрии Балинского. В 24 года Бехтерев блестяще защищает докторскую диссертацию, а в 27 лет командируется за границу. Находясь в командировке в Лейпциге, он в декабре 1884 г. получает официальное приглашение, подписанное министром народного просвещения, занять кафедру психиатрии в Казанском университете. И снова проявляется характер ученого, прежде чем дать свое согласие, он ставит три условия: организовать в Казани клинику душевных болезней, учредить дополнительную должность ассистента кафедры и продлить срок его командировки с целью стажировки в клинике Шарко.

Все требования Бехтерева были удовлетворены. До весны 1885 г. он стажируется в Сальпетриере, увлекается гипнологией, успевает побывать в Вене у «знатока мозга» Мейнерта и осенью приезжает в Казань. Там Бехтерев стал активным поборником лечения гипнозом и внушением. В 1893 г. в возрасте 36 лет Бехтерев назначается начальником кафедры душевных и нервных болезней Военно-медицинской академии, сменив на этом посту Мержеевского. Мержеевский был отличным клиницистом, морфологом, но к психотерапии, особенно к лечению гипнозом, относился скептически. Возможно, этому способствовал нездоровый гипнотический бум, который прокатился по всей Европе и достиг своего апогея в России к середине 80-х гг. 19 века. Мержеевский добился решения Медицинского совета об осторожном применении гипноза во врачебной практике, согласно которому прибегать к гипнозу можно было только с разрешения администрации и обязательно в присутствии второго врача. Заняв кафедру, Бехтерев настоял на отмене этих ограничений. Сам он в лечении больных широко использовал внушение под гипнозом. Когда в юбилейном для Военно-медицинской академии 1898 г. Бехтереву предложили выступить с актовой речью, он посвятил ее роли внушения в общественной жизни, а позже, в 1903 году, эта речь была издана отдельной книгой: «Внушение и его роль в общественной жизни». Некоторые положения, высказанные Бехтеревым в этой книге, актуальны и в наши дни. Прежде всего, он четко разграничивает такие понятия, как убеждение, внушение, гипноз. Убеждение, по его мнению, входит в сферу психической деятельности при посредстве личного сознания, усваивается нами путем обдумывания и осмысленной переработки, становясь достижением нашего Я. Внушение, сводится к непосредственному прививанию тех или других психических состояний от одного лица другому, прививанию, происходящему без участия воли воспринимающего лица и нередко даже без ясного с его стороны сознания. Гипноз, по Бехтереву, представляет собой не что иное, как искусственно вызванный видоизмененный нормальный сон, при котором, однако, сохраняется контакт с гипнотизером. У загипнотизированного наступает особое состояние пассивности, в силу чего внушение действует на него столь подавляющим образом.

Внушения могут иметь форму приказаний, лозунгов, личного примера. Команда действует не только силой страха за непослушание, но и путем внушения или прививки известной идеи. Пример тоже может действовать как внушение, ведущее к совершенно невольному и безотчетному подражанию. Сначала идеологическая обработка, потом строевая муштра, развивающая пассивную подчиняемость, потом приказ и солдат идёт исполнять его. Таков механизм поведения солдат на войне. Внушение, действует путем непосредственного прививания психических состояний, то есть идей, чувствований и ощущений, не требуя вообще никаких доказательств и не нуждаясь в логике. Внушение действует прямо непосредственно на психическую сферу другого лица путем увлекательной и взволнованной речи, жестов, мимики. Пути передачи психического состояния с помощью внушения более многочисленны и разнообразны, чем пути передачи мыслей посредством убеждения. Поэтому внушение представляет собой гораздо более распространенный и нередко более могущественный фактор, нежели убеждение.

Внушение, обычно, сочетается с взаимовнушением и самовнушением, которые могут привести к психическим эпидемиям. Их характер определяется господствующими в данный период воззрениями. Так, для 16 века были характерны «эпидемии» колдовства, для17 века – бесноватость и одержимость, для 19 века - мании величия и преследования. Во времена Бехтерева верили в спиритов, в духов, не утихала деятельность мистификаторов и шарлатанов. Внушенные идеи Бехтерев называл «психическими микробами». Он говорил, что не подлежит сомнению, что психический микроб в известных случаях оказывается не менее губительным, нежели физический микроб, побуждая народы время от времени к опустошительным войнам и взаимоистреблению, возбуждая религиозные эпидемии и вызывая, с другой стороны, жесточайшие гонения новых эпидемически распространяющихся учений. Всю свою сознательную и плодотворную жизнь ученый способствовал внедрению в практику медицины гипносуггестивной терапии. И когда в декабре 1927 году Бехтереву, в ту пору признанному лидеру отечественной невропатологии и психиатрии, предложили выступить на 1 Всесоюзном съезде невропатологов и психиатров, он сделал доклад о коллективном лечении внушением под гипнозом больных алкоголизмом. Триада условий, определяющих сущность и эффективность этого метода лечения, триада Бехтерева, не утратила своей актуальности и в наши дни. Она включает: разъяснительную беседу рационального плана; внушение в гипнозе; обучение участников группы формулам самовнушения. Этот доклад Бехтерев сделал за 30 ч до смерти.

История отечественной психотерапии, естественно, не ограничивается именами Данилевского, Токарского, Бехтерева. Большой вклад в развитие патогенетической психотерапии внес Мясишев, активизирующей терапии - Консторум, психосоматической терапии - Платонов, эмоционально-стрессовой терапии - Рожнов. За каждым из этих имен стоят десятки учеников. Отечественная психотерапия немыслима и без таких имен, как Рыбаков, Хорошко, Подъяпольский, Яроцкий, Лазурских, Нарбут, Неткачев, Гиляровский, Кутании, Стрельчук и многие другие. История отечественной психотерапии по существу является историей развития учения о гипнозе и внушении. Недирективные методы психотерапии, в том числе и психоанализ Зигмунда Фрейда, нашедшие в России благодатную почву в начале 20 века, были осуждены как метафизические, чуждые материалистическому мировоззрению, и на них было наложено табу. Следует отметить, что сам Фрейд сыграл отрицательную роль в истории развития гипнологии, совершив ту же ошибку, что и ортодоксальные гипнологи по отношению к психоанализу. Фрейд сначала интересовался гипнозом и ездил изучать его технику к Шарко и Бернгейму, но потом, встав на позиции психоанализа, предал гипноз анафеме.