73565 (Система оппозиций в романе Замятина "Мы" как отражение диалектичности сознания героя), страница 3

Но вернемся к роману «Мы». Почему же происходит рождение души? Этот вопрос очень занимает Д – 503. «Почему? А почему у нас нет перьев, нет крыльев – одни только лопаточные кости – фундамент для крыльев? Да потому что крылья уже не нужны – есть аэро, крылья только мешали бы. Крылья – чтобы летать, а нам уже некуда: мы – прилетели, мы – нашли. Не так ли?» - говорит доктор (366). Действительно, Единое Государство – реализовавшаяся мечта об идеальном жизнеустройстве, а крылья – символ мечтаний. Но зачем они, если мечта реализована. Самая ужасная перспектива реализации утопии – остановка в развитии, отсутствие поиска, мечтаний, терзаний. И заметим, произошла подмена мечты (крылья заменили аэро). Если крылья могут поднять на любую высоту, в любом направлении, причем крылья принадлежность живого существа, не скованного никакими рамками, то аэро движется в соответствии с управлением пилота, это уже не самостоятельный полет, это движение под чьим-то руководством в строго заданном направлении. Самое время обратиться к образу того, кто руководит этим полетом.

Образ Благодетеля впервые возникает на страницах рукописи во время казни, когда он выполняет свою важнейшую функцию: обеспечивает сохранность всеобщего счастья. Фигура Благодетеля явно восходит к образу Великого Инквизитора. Он, как и Великий Инквизитор, дарует человечеству счастье, но какое? В назидательной беседе со взбунтовавшимся строителем «Интеграла» - через тысячелетия – Благодетель вещает о том же счастье, насильственно привитом человечеству: «Вспомните: синий холм, крест, толпа. Одни – вверху, обрызганные кровью, прибивают тело к кресту, другие внизу, обрызганные слезами, смотрят. Не кажется ли вам, что роль тех, верхних – самая трудная, самая важная…» (449). Сравним: «И все будут счастливы, кроме сотни тысяч управляющих ими… Будут тысячи миллионов счастливых младенцев и сто тысяч страдальцев, взявших на себя проклятие добра и зла» ⁵. Власть Великого Инквизитора, как и власть Благодетеля, основывается на даровании материального достатка за свободу. Великий Инквизитор берет меч кесаря, а Благодетель – Газовый колокол, и тем самым они восполняют все, что ищет человек: «перед кем преклониться, кому вручить совесть и каким образом соединиться наконец всем в общий и согласный муравейник» ⁶. Власть Благодетеля, как и Великого Инквизитора, опирается на чудо, тайну, авторитет. Чудо Благодетеля является во время казни: «это всякий раз было – как чудо, это было – как знамение нечеловеческой мощи Благодетеля» (339). Авторитет – следствие страха перед наказанием. А тайна…, её откроет чуть позже, в своем романе «1984» Д. Оруэлл: «Партия стремилась к власти исключительно ради неё самой. Нас не занимает чужое благо, нас занимает только власть. Ни богатство, ни роскошь, ни долгая жизнь, ни счастье – только власть, чистая власть… Мы знаем, что власть никогда не захватывают для того, чтобы от неё отказаться. Власть – не средство, она - цель» ⁷. Именно поэтому свобода за хлеб – обмен нереальный. Оруэлл отмечает, что научный прогресс способен обеспечить человека пищей (это мы видим у Е. Замятина – нефтяная пища), но с удовлетворением всех потребностей наступит равенство; не будет того, ради чего люди отдадут свободу нескольким избранным, поэтому люди, стремящиеся сохранить за собой власть, сознательно будут препятствовать удовлетворению материальных потребностей. И здесь на «помощь» приходит война. Человек отказывается от свободы ради счастья, но получает голод и войну, считал Оруэлл.

В связи с образом Благодетеля возникает в сознании героя ряд сопоставлений: Благодетель – первосвященник, шпионы – мученики, Единое Государство – бог;, Скрижаль – школа, лица – лампады, хранители – архангелы, казнь – богослужение, жертвоприношение. Перед нами еще одна оппозиция: идеология Единого Государства и христианство. Д – 503 считает своими предшественниками христиан: «Христиане, единственные наши (хотя и очень несовершенные) предшественники: смирение – добродетель, гордыня – порок, а что – «мы» - от бога, а «Я» - от диавола» (392)⁸.

«Тем двум в раю – был предоставлен выбор: или счастье без свободы – или свобода без счастья, третьего не дано. Они, олухи, выбрали свободу – и что же: понятно – потом века тосковали об оковах… И только мы снова догадались, как вернуть счастье… Древний Бог и мы рядом, за одним столом… Мы помогли Богу окончательно одолеть диавола – это ведь он толкнул людей нарушить запрет и вкусить пагубной свободы… А мы сапожищем на голову ему… И готово: опять рай. Никакой путаницы о добре и зле…?» (347). Новая трактовка Библии в соответствии с идеологией Единого Государства. Адам и Ева не знали добра и зла до того, как вкусили запретный плод. Именно с этого момента начинаются мучения рода людского. А вернуться в Эдем можно только через духовное совершенствование, через создание Рая внутри себя. Единое Государство трактует иначе: человек свободен, значит обладает правом выбора между добром и злом. Но это лишает человека спокойствия, блаженного счастья. Если же человек отдает свободу, то взамен он получает счастье несвободы, так как вместе со свободой он отдает и совесть (об этом говорил Великий Инквизитор), ему нет нужды выбирать между добром и злом, он точно знает, что есть добро, а что есть зло со слов Благодетеля, Великого Инквизитора, Старшего Брата.

Самое страшное в новой трактовке – это стремление взять на себя функцию Бога, Творца, но именно это и делают жители Единого Государства. Они пытаются создать Рай не внутри себя, а здесь на земле. Перенести его из небесных сфер в земные пределы, на что обращает внимание I-330: «… вы так вдохновенно все озирали – как некий мифический бог в седьмой день творения. Мне кажется, вы уверены, что и меня сотворили вы, а не кто иной…» (310). Единое Государство – воплощение рая на земле усилиями людей, возомнивших себя богами. И получили они новую религию – идеологию Единого Государства, которая оправдывает приношение на алтарь нового Бога родных, друзей, близких (хотя, может быть, и нет дружбы, любви друг к другу, потому что есть любовь к Единому Государству); которая возводит в ранг архангелов людей, занимающихся доносительством, слежкой; которая в качестве объекта поклонения выбирает скрижаль – распорядок дня; которая выбирает первосвященником человека, чьи руки в крови.

Ужасающая трактовка христианства, считающего высшей ценностью человека. Пастырем человечества может быть Бог, но не человек, возомнивший себя Богом и решивший переустроить мир по своему желанию (хотя вполне вероятно, что в образе Благодетеля Е. Замятин пытался оспорить христианскую традицию надежды на «настоящего» царя, воплощения воли Божьей на земле, но у него Благодетель – первосвященник все-таки нового Бога, новых, не являющихся христианскими ценностей). Когда человек принимает на себя обязанности Творца, это никогда не приводит ни к чему хорошему. Поэтому не случайно на последних страницах утопии возникает образ: «На краю блюдечка – какие-то желтые, костяные развалины, грозит желтый, высохший палец – должно быть, чудом уцелевшая башня древней церкви» (441). Христианская церковь – предупреждающая, остерегающая.

Но вернемся к отношениям I-330 и Д – 503. Это любовь? Вероятнее всего. С её появлением становятся невозможными отношения по розовоталонной системе с О-90, возникает чувство ревности. Но самое главное, чувство любви дарит Д – 503 небывалое мироощущение: из осознания себя частичкой, винтиком он приходит к ощущению вселенной внутри себя. Ему открывается взаимосвязь всего живого, из которой до этого момента он себя выключал.

Любовь – стихия иррациональная, её появление выбивает у Д – 503 почву из-под ног. Была вера в научность, в разум, в конечную истину: «Знание, абсолютно уверенное в том, что оно безошибочно – это вера. У меня была твердая вера в себя, я верил, что знаю в себе все. И вот -…» (320). Оказалось, что в нем есть что-то неподвластное разуму, и это уже не инстинкты, это другое – внутренний мир. Меняется и двойник Д – 503. Это уже не дикарь, рвущийся на свободу. Это другое: «Вот я – он: черные, прочерченные по прямой брови; и между ними – как шрам – вертикальная морщинка (не знаю: была ли она раньше). Стальные, серые глаза, обведенные тенью бессонной ночи; и за этой сталью… оказывается, я никогда не знал, что там. И из «там» (это «там» одновременно и здесь и бесконечно далеко) – и из «там» я гляжу на себя – на него, и твердо знаю: он – с прочерченными по прямой бровями – посторонний, чужой мне, я встретился с ним первый раз в жизни. а я настоящий, я – не он» (346).

Но отметим, что это не перерождение Д – 503, это лишь его двойник, его духовное начало, отражение его внутреннего мира. В связи с этим необходимо заметить, что наконец решается вопрос с «числовым выражением» корня из -1. Читаем: «Мне чудилось – сквозь какое-то толстое стекло – я вижу: бесконечно огромное и одновременно бесконечно малое, скорпионообразное, со спрятанным и все время чувствуемым минусом – жалом: корень из – 1… А может быть, это – не что иное, как моя «душа», подобно легендарному скорпиону древних, добровольно жалящая себя всем тем, что…» (374). Теперь нам становится понятным, почему именно засевший внутри корень из -1 помешал Д – 503 зайти в Бюро хранителей: душа мешала совершить предательство.

С зарождением души, внутреннего мира связано пробудившееся внимание Д – 503 к семейным ценностям. Как мы уже отмечали, Единое Государство не признает любви, привязанности к кому-то ещё, кроме себя. Именно поэтому здесь отсутствует институт семьи, материнства, брака. Семьи и брака не может быть без любви, когда действует система розовых талонов. Если деторождение – это производство, то материнство и отцовство не существуют. И до определенного времени Д – 503 не нужны семейные ценности, но с рождением души у него возникают странные ассоциации и ощущения. Так триумвират, включающий Д – 503, R-13, О-90, уподобляется в его сознании семье, причем О-90 вызывает в нем братские чувства. А это странное желание быть всегда рядом с I-330 – что как ни основа брака? И вершина: «Если бы у меня была мать – как у древних: моя – вот именно – мать. И чтобы для неё – я не Строитель «Интеграла», и не нумер Д – 503, и не молекула Единого Государства, а простой человеческий кусок – кусок её же самой – истоптанный, раздавленный, выброшенный… И пусть я прибиваю или меня прибивают – может быть, это одинаково – чтобы она услышала то, чего никто не услышит, чтобы её старушечьи, заросшие морщинами губы - …» (451). У Д – 503 возникает острое желание любви близкого, родного человека не за что-то, а просто потому, что он есть. И перед этим чувством отступает все. Должен быть кто-то, кто понимает именно тебя, твои чувства; не надо всех, которым до тебя нет никакого дела, кроме шпионства, прикрывающегося любовью к Единому Государству. Нужна любовь конкретного человека, любовь кровная, понимающая, поддерживающая.

Противостояние Единого государства и семьи оканчивается временной победой семейных ценностей. И прыжок вниз головой, поступок, направленный против идеологии Единого Государства – зачатие ребенка. Но после этого наступает временное выздоровление. Вместе с ним приходит вера в незыблемость и вечность только четырех правил арифметики. Нужно мыслить философски – математически, тогда отпадает необходимость оценивать с точки зрения добра и зла, так как все определяет разумность. Эта мораль временно уступает место этике древности, но в принципе она неискоренима из сознания Д – 503, где происходит постоянное столкновение этих двух систем ценностей.

Но изменения происходят не только в душе Д – 503, изменился и R-13, вероятно, также в результате общения с I-330, хотя в нем всегда была некая иррациональность, он хоть и поэт идеологии, но все-таки поэт. Изменилась и О-90, её желание иметь ребенка наконец получило свое воплощение в реальности. В размеренной жизни Единого Государства начинают происходить непредвиденные стихийные события. Так, например, самое первое: защита женщиной юноши, что приравнивается к бунту против воли Единого Государства. Это событие вызывает опасения у Д – 503: «Что если сегодняшнее, в сущности, маловажное происшествие – что если все это только начало, только первый метеорит из целого ряда грохочущих горящих камней, высыпанных бесконечностью на стеклянный рай?» (392). Иррациональное, понимаемое как бесконечность, отраженное в душе человека, начинает разрушать мертвую организацию под стеклянным куполом смерти.

Вторым метеоритом, упавшим на этот стеклянный рай, было голосование против Благодетеля в День Единогласия. Именно в этот момент в голове Д – 503 начинается полная неразбериха: «Неужели обвалились спасительные, вековые стены Единого государства? Неужели мы опять без крова, в диком состоянии свободы – как наши далекие предки? Неужели нет Благодетеля? Против… В День Единогласия – против? Мне за низ стыдно, больно, страшно. А впрочем – кто «они»? И кто я сам: «они» или «мы» - разве я знаю» (404). Возникает новая оппозиция в сознании героя: «мы» – «они». «Они» - проголосовавшие против, олицетворяющие личностное начало в человеке; «мы» - механизм Единого государства. Есть «Я», которое пока соединяет себя с машиной Единого государства, противопоставляя её восставших. Но куда отнесет себя Д – 503 потом? После голосования он ощутил себя точкой, в которой больше всего неизвестностей: «Мне страшно шевельнуться: во что я обращусь?» (405).

Очередной удар по Единому Государству – Мефи, они болезнь, сыпь на теле здорового некогда общества. Единому государству наносятся удары, какова же ответная реакция? Она запрограммирована уже на первых страницах романа. Единое Государство активизировало эмоциональную сторону людей, пробудив в них частичку иррационального, но оно же уничтожит все иррациональное в человеке окончательно и бесповоротно. Оказалось, что любое проявление чувств вредно для системы Единого Государства, поэтому трехкратное прижигание и перед нами нумер – идеальная машина, лишенная всего человеческого, кроме способности мыслить. Но и это ещё не все, борьба продолжается, восставшие Мефи сопротивляются, пытаются захватить «Интеграл», однако, затея провалилась, так как система доносительства в Едином Государстве действует идеально.