13279-1 (Язык и смысл), страница 6

(2, 6) (1 , 1) (2 , 6) (3 , 1) (II, 1).

С этого момента эти пары номеров будем называть позициями матрицы. Допустим, что мы кого-то проинформировали, как это сделано выше, о смысле этих пар номеров. Проинформируем еще, какие позиции нужно заполнить одинаково звучащими выражениями. Это можно сделать следующим образом: поделим все позиции матрицы на классы так, что позиции, принадлежащие одному классу, должны быть заполнены одним и тем же образом, тогда как две позиции, принадлежащие разным классам, должны быть заполнены различным образом. Во-вторых, скажем еще, какими опытными данными следует заполнять позиции типа : "римская цифра, ноль". Проинформированная таким образом особа сможет запроектировать различные матрицы, которые однако будут между собой разниться не более, чем словесным звучанием отдельных выражений и которые можно будет взаимно свести друг к другу посредством соответствующего одно-однозначного словарного отношения. На основании приведенной информации можно запроектировать матрицу всех языков, переводимых на данный язык. Такая информация содержала бы всё и только то, что обще матрицам всех языков, переводимых на данный язык, но умалчивала бы исключительно их индивидуальные свойства.

То, что обще всем таким матрицам, мы назовем их структурой. Что содержит наша информация? Мы привели класс позиций, которые должны быть заполнены одинаково звучащими выражениями и подчиненность некоторых данных опыта позициям типа "римская цифра, ноль". Итак, можно сказать: "совокупность[9] (Zusammenfassung) всех классов позиций выражений, которые должны быть заполнены одинаково звучащими выражениями (короче: классы равных позиций), и соответствий между данными опыта и позициями типа "римская цифра, ноль" - это структура матрицы. Смыслом А в S мы назвали то свойство, которое имеет А в S общим со всеми равноосмысленными А в S и только с ними. Из того, что сказано выше ясно, что это свойство заключается в занятии в матрице с данной структурой одной из тех позиций, которые принадлежат к данному классу равных позиций. Данный смысл однозначно определен заданием класса равенств позиций и структурой матрицы. Можно было склоняться к высказыванию, что смысл - это пара "класс равенств (Gleichklasse), структура". Если приведена структура матрицы, то тем самым однозначно очерчен класс всех пар "класс равенств, структура", а тем самым - класс всех смыслов, присущих выражениям языка с этой структурой. Но [верно] также и обратное.

Выше мы ввели термин "понятийный аппарат", понимая под этим класс всех смыслов, принадлежащих выражениям замкнутого и связного языка. Относительно того, что сказано выше, можно сформулировать следующее: структура матрицы и понятийный аппарат взаимно определимы.

Сейчас напрашивается вопрос, который мог бы кто-нибудь задать в отношении матрицы, если ему действительно предъявили бы все классы позиций выражений, которые следует соответствующим образом заполнить, но вместо соответствий между местами типа "римская цифра, ноль" и данными опыта предъявить только классы позиций типа "римская цифра, ноль", которые следует заполнить таким же образом. Матрицы, которые могли бы быть образованы на основе этих данных, отличались бы не только словесным звучанием выражений, но могли бы на одних и тех же местах типа "римская цифра, ноль" содержать иные опытные данные. Тогда это не были бы матрицы взаимно переводимых языков. Однако все эти языки отличались бы между собой не более, чем эмпирическими правилами смысла, тогда как в дискурсивных правилах смысла (так были названы, как уже упоминалось, все неэмпирические правила смысла) они были бы согласованы. Класс всех классов, к которым принадлежат позиции выражений, которые должны быть единообразно заполнены, т.е. класс классов равенств будем называть дискурсивной структурой языка. В отличие от этого класс всех классов позиций типа "римская цифра, ноль", которые должны быть одним и тем же образом заполнены, мы назовем эмпирической структурой языка.

В языках сугубо математических систем (например, геометрии) их структура покрывается (deckt sich) дискурсивной структурой, поскольку для них не обязательны никакие эмпирические правила смысла. Каждый язык, обладающий эмпирической структурой, но в своей дискурсивной структуре согласованный со структурой математической системы, образует эмпирическую интерпретацию языка этой системы.

§ 11. Обыденное понятие "языка".

Многие из наших утверждений, на которых основаны наши рассуждения, читатель может посчитать ложными, если под "языком" будет понимать то, что имеется в виду, когда говорят о "языке немецком", "языке французском", "языке польском" и т.д. Возьмем одно из первых утверждений, которое говорит, что двое людей не пользуются одним и тем же языком потому, что с одними и теми же выражениями они связывают различный смысл. Допустим, что две личности, пользуясь языком , не нарушают ни русской фонетики, ни синтаксиса, но один из них под "звездой" понимает только постоянные звезды, второй - также планеты, тогда как прочими выражениями они пользуются в одном и том же смысле. Разве мы скажем, что один из них говорит по-русски, а второй не говорит по-русски? Мне кажется, что нет! Если две личности пользуются одними и теми же выражениями, но связывают с ними различные смыслы, то мы скажем о них, что они не говорят одним и тем же языком лишь тогда, когда эти расхождения достаточно значительны. Если смыслы, которые они связывают с выражениями, хотя несколько и разнятся, однако весьма подобны, тогда мы скажем про обоих, что они говорят одним языком, если выражение "язык" мы будем понимать обыденным образом.

Из этого следует, что обыденное понимание "языка" изменчиво в той степени, что и понятие "достаточно значительного подобия". Поэтому для таких семасиологических рассуждений , какие мы проводим, обыденное понятие "языка" так же неупотребительно, как понятия "горячий" и "холодный" для физики, или "большой" и "малый" для математики. То понятие языка, которое мы имели в виду, в качестве образца использует понятие обыденного языка таким же образом, как, например, понятие "воды" в химии использует понятие "воды" в обыденной жизни.

Мы понимаем язык так, что для его однозначной характеристики не достаточно более или менее установленного соответствия между словом и смыслом, но требуется совершенно точное соответствие смыслов. Придерживаясь этого точного понятия языка мы не сможем сказать, что существует один русский язык, но должны утверждать, что существует много русских языков, звучащих одинаково, но отличающихся - хотя не очень значительно - соответствием слов и смыслов. Фактически можно насчитать несколько русских языков (опуская различные диалекты и исторические фазы); существует несколько одинаково звучащих естественных русских языков, существует русский язык физики, русский язык медицины и т.д. О том, что в обычном смысле слова язык не является единственным языком (в нашем смысле), но в точном смысле множественностью (Mehrheit) языков, об этом забывают теоретики познания, и это неоднократно приводило к пагубным последствиям. Согласно нашей терминологии, в соответствии с которой для однозначного определения языка необходимо однозначное подчинение выражениям их смыслов, ни в одном языке нет двузначного выражения. Одно единственное двузначное выражение указывает на существование двух одинаково звучащих языков, отличающихся только единственным - соответствием между выражениями и смыслами.

Если мы не забудем о различии между нашей трактовкой термина "язык" и тем, что обычно понимается под этим термином, то, возможно, исчезнут предостережения относительно утверждения, что в каждом языке имеются однозначно очерченные определенные правила смысла. Поскольку для "языка" (здесь выражение взято в обычном смысле) соответствие смыслов установлено не точно, то и правила смысла, в которых проявляется это соответствие, не являются однозначно очерченными. В понятых таким образом языках правила смысла так же изменчивы, как и соответствие смыслов. Не встречаем мы этого там, где соответствие значений точно определено, например, в языках сугубо дедуктивных систем, в первую очередь, в языках символической логики. Правила смысла для этих языков можно легко привести на основании аксиоматики и правил вывода. Таким образом, язык логической системы является в точном значении этого слова языком, хотя языком почти всегда открытым.

К.Айдукевич, Перевод с немецкого Б.Домбровского.

Список литературы

Erkenntnis IV B. 1934; Verlag von Felix Meiner in Leipzig; Sprache und Sinn, S.100-138.

* Sprache und Sinn. "Erkenntnis IV, 1934, S.100-138.

[1] Das Weltbild und die Begriffsapparatur. "Erkenntnis" IV,1934,S.259-287.

[2] E.Husserl. Logische Untersuchungen. Halle, Niemeyer, 1913.II. Bd., I.Teil, Unt. I: Ausdruck und Bedeutung. * В тексте оригинала, очевидно, "немец". В дальнейшем замена слов "немец", "немецкий" делается без оговорок.

[3] Я пробовал дать такую дефиницию в статье "О смысле выражений" (O znaczeniu wyrazen),- Lwow 1931. Ksiega pamiatkowa Polskiego Towarzystwa Filozoficznego we Lwowie.

[4] Недавно Р.Карнап обратил внимание на связь между смыслом выражения и критериями для предложений, в которое входит это выражение. См. "Uberwindung der Metaphysik durch logische Analyse der Sprache." Erkenntnis,Bd.2,H.4, S.221. В месте цитирования Карнап ссылается на аналогичные взгляды в Tractatus logico-philosophcus (1922) Виттгенштейна, который должен был сказать: "Смысл предложения заключается в его критерии истинности". Я допускаю, что этот "критерий истинности" родственен нашим правилам смысла.

[5] Допустим, что Z есть предложение языка S, в котором для Z нет реально значимого правила смысла. Является ли такое предложение разрешимым в принципе? Предложение языка назовем разрешимым в принципе, если оно или положительно, или отрицательно разрешимо. Скажем, что предложение языка разрешимо в принципе положительно, если это предложение принадлежит объему аксиоматического правила смысла, или принадлежит как элемент к кообласти эмпирического правила смысла, или же образует второй член в паре, принадлежащей как элемент объема дедуктивного правила смысла, и в этой паре первый член состоит только из предложений, разрешимых в принципе положительно (кажущегося порочного круга в этом определении можно избежать, превратив его в определение-цепь (Ketten-Definition). Если отрицание предложения является положительно разрешимым в принципе, то назовем предложение отрицательно разрешимым в принципе. Если бы предложение Z, для которого ни одно правило смысла данного языка не является значимым, было бы однако разрешимо в принципе, то каждое предложение этого языка должно было бы быть или положительно, или отрицательно разрешимо в принципе в зависимости от того, является ли Z положительно, или отрицательно разрешимо. Так должно быть потому, что все правила смысла, относящиеся к этому предложению, были бы тогда для него несущественны и тем самым говорили бы о нем то же, что и о всех прочих предложениях. Языки с отрицанием, в которых все предложения разрешимы однонаправленно, являются противоречивыми языками. Если мы проигнорируем языки, в которых все предложения разрешимы однонаправленно, то должны сказать, что предложения, для которых ни одно правило смысла не является значимым, должны быть неразрешимы в принципе. Однако обращение этого утверждения не верно, поскольку для некоторого предложения может не быть, например, значимо ни аксиоматическое, ни эмпирическое правило смысла, но дедуктивное, которое трактует это предложение только в своей области и иначе, чем все прочие предложения. Такое предложение было бы в принципе неразрешимо, хотя определенное правило смысла является для него значимым. Если предложение, для которого ни одно правило смысла не значимо, мы назовем предложением, лишенным смысла (выражение мы называем бессмысленным, если к нему вообще не применимо ни одно правило смысла; в этом случае оно не принадлежит языку), то вынуждены сказать, что каждое предложение, лишенное смысла, неразрешимо в принципе, но не каждое неразрешимое в принципе предложение лишено смысла. Разрешимости в принципе противопоставляется фактическая разрешимость. Эту всегда следует - по нашему мнению - релятивизировать к определенной области опытных данных. Дефиниция фактически разрешимого предложения с учетом области G опытных данных звучала бы аналогично дефиниции в принципе разрешимого предложения; единственно вместо альтернативы "предложение принадлежит к кообласти эмпирического правила смысла" нужно было бы сказать:" предложение образует второй член пары, принадлежащей к области эмпирического правила смысла и содержащей в качестве первого члена данные опыта области G".

[6] С этого момента под "выражением" будем также понимать отдельные слова, а не только составное выражение.

[7] Существуют логические языки исчисления предложений, в которых некоторые их функции высказывания пишутся таким образом, что в середине находится знак функции, слева от него - ее первый аргумент, справа - ее второй аргумент (например, "p p"). Существуют также другие логические языки, которым такой способ построения чужд и в которых, в отличие [от упомянутых], имеются высказывательные функции, когда сначала пишется знак функции, следующий первым, а затем второй аргумент (например, в нотации Лукасевича "Cpq" -см. Jan Lukasiewicz. Philosophische Bemerkungen zu mehrwertigen Systemen des Aussagenkalkul. Warszawa 1930,"Comptes rendus des seances de la Societe des Sciences et de Lettres de Varsovie" ,Classe III.) . Один способ построения является переводом второго и тогда "pFq" есть перевод "Fpq".

[8] В настоящем исследовании мы понимаем "перевод" как перевод совершенный или дословный. Однако можно говорить также о несовершенном переводе, например, тогда, когда можно перевести все предложение, исключая возможность перевода отдельных образующих его слов. Чтобы учесть это понятие, мы должны были бы несколько либерально сформулировать установленное выше условие того, что выражение было бы переводом иного выражения, уже не требуя , чтобы все, относящиеся к этому единственному выражению в языке S смысловые связи, отражались бы в языке, на который мы это выражение переводим, но ограничивая это требование до нескольких смысловых связей, которые тогда нужно будет определить точнее. Однако заняться этой темой подробнее мы здесь не можем.

[9] Мы выбираем точно не определенный термин "совокупность" вместо "класс", поскольку соответствие (т.е. упорядоченная пара) не принадлежит к тому логическому типу, что класс и поэтому нет класса, который содержал бы в качестве элементов классы и соответствия. Вместо "совокупность" мы могли бы говорить об упорядоченной паре, т.е. об отношении , область которого имела бы один элемент, а именно - класс всех классов позиций выражений, которые должны быть таким же образом заполнены, а кообласть в качестве единственного элемента содержала бы класс всех выше названных соответствий.