70987-1 (Северная Корея 1945-1948 гг), страница 6

Особую роль в поддержке партизанского движения и, шире, вообще нелегальной оппозиции играла деятельность Кандонского политического училища. На первых порах в училище принимались руководители провинциального и уездного уровня, которые после трехмесячной подготовки забрасывались в Южную Корею. Часть обучавшихся в училище (по данным южнокорейского историка Ким Нам Сика - около 60 человек) предназначалась для руководства партизанским движением и поэтому они наряду с общеполитическими предметами изучали и то, что могло понадобиться будущему партизанскому командиру, в первую очередь - военное дело. Особенно активно стали заниматься подготовкой партизанских командиров в училище с конца 1948 г., когда партизанское движение на Юге, и до этого довольно сильное, ещё более активизировалось. В это время училище была реорганизовано. В нем создали три отделения: политическое, готовившее специалистов по ведению разведывательных операций, военное, в котором учились будущие командиры партизан, и смешанное. Организовано было училище по военному образцу, его слушатели были разделены на отделения, взводы и роты. В сентябре 1949 г. в училище было уже около 1200 человек. Ученики пользовались псевдонимами, называть свои настоящие имена и рассказывать о своей биографии друг другу не рекомендовалось. {*74}

Важным симптомом углубляющегося раскола Кореи стало постепенное прекращение любых контактов между двумя частями страны. Вплоть до конца декабря 1945 г. передвижение людей и грузов между советской и американской зонами оккупации почти не ограничивалось, однако впоследствии и американо-южнокорейские, и советско-северокорейские власти, опасаясь проникновения нежелательных лиц и идей, стали постепенно ограничивать свободу пересечения 38-й параллели, которая шаг за шагом превращалась в тщательно охраняемую государственную границу. Впрочем, торговля через 38-ю параллель, хотя и носила контрабандный характер, но продолжалась вплоть до начала Корейской войны, причем в довольно значительных масштабах. {*75}

Таким образом, к концу 1947 г. на севере Корейского полуострова фактически уже существовало отдельное государство со всеми необходимыми атрибутами: со своим правительством, финансами, законодательством, армией и полицией. Аналогичные процессы происходили и на Юге, так что окончательное конституирование двух государств и раскол Кореи были совершенно неизбежны. Более того, ещё до окончательного оформления обеих государств в обеих частях страны началась подготовка к вооружённому конфликту. Как сообщает бывший начальник оперативного управления северокорейского Генштаба Ю Сон Чхоль, северокорейские генералы начали планировать войну с Югом уже в 1947 г. {*76}

Принятый на I съезде ТПСК партийный устав требовал проведения съездов партии ежегодно (пункт 9 первой редакции Устава). Однако характерной чертой всей истории ТПК стало игнорирование предусмотренной уставом очередности съездов. Фактически за полвека существования ТПК ни один из ее съездов не был проведён в сроки, предписываемые уставом. Начало этой традиции была положено в 1948 г., когда 27 марта, с более чем полугодовым опозданием против положенного срока, начал свою работу очередной, II съезд ТПК, заседавший в течение 4 дней. Съезд этот стал последним крупным мероприятием ТПСК, проведённым до официального провозглашения КНДР. Сейчас, при внимательном чтении материалов съезда, нельзя не обратить внимание на ряд содержащихся в них моментов, в которых внимательный наблюдатель уже тогда мог бы угадать приближение Корейской войны. С отчётным докладом ЦК на съезде выступал Ким Ир Сен, остававшийся ещё заместителем Председателя ТПК (главой партии считался Ким Ду Бон). Говоря о Северной Корее, Ким Ир Сен впервые назвал ее новым термином -- "база демократии" (минчжу кичжи) -- словосочетание, заставляющее вспомнить о китайских "революционных базах", районах, контролируемых коммунистами в годы гражданских войн. {*77}

Из проводившихся северокорейскими властями в конце 1947 - начале 1948 гг. мероприятий по подготовке к провозглашению независимого северокорейского государства особое символическое значение имела разработка северокорейской Конституции, о начале работы над которой было объявлено в конце осени 1947 г. Этот шаг означал, что провозглашение отдельного северокорейского государства можно было считать решенным вопросом. 18 ноября III сессия Верховного народного собрания Северной Кореи приняла официальное постановление о начале разработке Конституции и избрала Временную конституционную комиссию с Ким Ду Боном во главе. В начале февраля проект Конституции, основой для которого послужила советская Конституция 1936 г. (с поправками, продиктованными концепцией "народно-демократической революции"), был, опять-таки по советскому образцу, опубликован для "всенародного обсуждения". Кстати сказать, решение не принимать Конституцию в феврале, а провести ее "всенародное обсуждение" было принято по указанию советского Политбюро (решение советского Политбюро от 3 февраля).

Однако, помимо стандартного спектакля со "всенародным обсуждением", проект Конституции прошел более серьезную проверку. Он был отправлен на экспертизу в Москву, где сотрудники ЦК КПСС внимательно изучили его. Сотрудники отдела внешней политики ЦК КПСС предложили более дюжины поправок. В целом проект получил негативную оценку: "Основной недостаток проекта временной конституции Корейской Народно-Демократической Республики заключается в том, что он неполно, а иногда и неправильно отражает существующие социально-экономические отношения и уровень развития народной демократии в стране. Редакция большинства статей неудовлетворительная". {*78} Однако последнее слово принадлежало высшей инстанции -- советскому Политбюро, а точнее – самому Сталину. Как видно из дневника Т,Ф.Штыкова (копия в архиве автора) в ночь с 23 на 24 апреля на "ближней даче" состоялось продолжительное совещание по вопросам корейской политики, в котором участвовали Сталин, Молотов, Жданов и сам Штыков. Речь шла, в том числе, и о новой Конституции. По каким-то причинам Сталин не согласилось с критикой проекта, и предложил лишь частичные поправки. 24 апреля Политбюро в целом утвердило представленный Пхеньяном проект, внеся в него лишь три поправки (статья 2 и статья 14 были переписаны в Москве полностью, статья 6 -- дополнена). Соответствующее решение, подписанное лично Сталиным, и было передано в Пхеньян.

Официальное одобрение Конституция получила 28 апреля 1948 г., когда в Пхеньяне открылась Специальная сессия Верховного народного собрания (указание принять Конституцию было за три дня до этого дано советским Политбюро). В июле следующая, V сессия "постановила", что в период до Объединения страны Конституция будет действовать только в ее северной части. После этого стало окончательно ясно, что северокорейское руководство не собирается признавать существующую на Юге администрацию и считает себя единственной законной властью на территории всего Корейского полуострова. Поскольку руководство провозглашенной 15 августа 1948 г. в Сеуле Корейской республики заняло точно такую же, если не даже более непримиримую позицию, то ситуация ещё более накалилась. Ведь в условиях взаимного непризнания война между Севером и Югом становилась с точки зрения обоих государств делом вполне законным и конституционным, это была бы всего лишь своего рода полицейская акция по наведению порядка и восстановлению юрисдикции законной власти на территории, захваченной кучкой изменников при поддержке иностранных государств.

25 августа 1948 г. в Корее были проведены выборы в Верховное народное собрание. Эти выборы по своей организации следовали к советской модели, что видно хотя бы из того, что в них, по официальным сообщениям, приняло участие 99,97% зарегистрированных избирателей. В то же время определённые отличия от "выборов без выбора" ещё существовали: на 212 депутатских мест от Северной Кореи претендовали 227 человек, то есть кандидатов было всё-таки чуточку больше, чем мест. {*79}

Однако напомним ещё раз, что КНДР создавалось не как сепаратное северокорейское государство. С самого начала КНДР чётко заявила, что считает себя единственной законной властью на всей территории Корейского полуострова. Об этом недвусмысленно говорила и Конституция, в соответствии с которой даже столицей страны считался не Пхеньян, а Сеул (положение, существовавшее до 1972 г.). Одним из главных обвинений, высказывавшихся северокорейской пропагандой против сеульского режима было как раз проведение им в мае 1948 г. сепаратных парламентских выборов. В этих условиях было решено придать выборам 25 августа видимость общекорейских и таким образом противопоставить их незаконным и сепаратным майским выборам в Южной Корее. Еще 24 апреля соответствующие рекомендации были приняты советским Политбюро и направлены в Пхеньян.

На прошедшей в Пхеньяне конференции находившихся на Севере представителей южнокорейских политических группировок было объявлено, что выборы на Юге будут нелегальными и пройдут в два этапа. Сначала в каждом уезде следовало избрать по 7-8 представителей, которые потом, собравшись в северокорейском г.Хэчжу, и должны были бы избрать в ВНС 360 депутатов от южнокорейских провинций. Разумеется, "нелегальные" выборы в Южной Корее едва ли следует принимать всерьёз, но и считать их полностью фикцией тоже, пожалуй, не следует, ибо левые силы действительно провели там немалую работу. Активисты левых организацией обычно собирали голоса, обходя дома избирателей. Конечно, посещали они в основном тех, кто симпатизировал левым (в противном случае они могли попросту нарваться на донос), так что об объективности собранных голосов говорить никак не приходится, но, тем не менее, в этой своеобразной "избирательной кампании" участвовало немало людей. На основании собранных материалов было избрано около 1100 выборщиков, которые, собравшись в Хэчжу 21-26 августа, и избрали 360 депутатов. {*80}

2 сентября 1948 г. в Пхеньяне открылась I сессия Верховного народного собрания I созыва, в работе которой участвовали 572 депутата. Сессия 8 сентября окончательно утвердила Конституцию, а на следующий день, 9 сентября, официально провозгласила Корейскую Народно-Демократическую Республику. Любопытно и симптоматично, что даже само это название было предложено ген. Н.Г.Лебедевым, который отверг предлагавшийся корейцами вариант "Корейская народная республика" (напомним, что Китайской Народной Республики в то время еще не существовало) {*81}

Главой первого Кабинета министров КНДР был назначен Ким Ир Сен, Председателем же Президиума ВНС, то есть главой законодательной власти, остался Ким Ду Бон. В кабинет вошло 19 человек - 17 министров, Председатель кабинета и три его заместителя, двое из которых по совместительству занимали и министерские посты.

Провозглашением Корейской республики и КНДР завершился период формирования на Корейском полуострове двух враждебных друг другу государств, началась эпоха раскола Кореи, отмеченная кровавой бурей 1950-1953 гг. и десятилетиями взаимной подозрительности и напряжённости, затянувшимися до наших дней. Осенью 1948 г. началась новая эпоха Корейской истории.

Примечания

1. Состав 25-й армии, на основании советских публикаций 1960-х гг., см.:

van Ree E. Socialism in one zone. Stalin's policy in Korea, 1945-1947. Oxford-New York-Munich, "Berg", 1989. P.70.

2. Автору довелось встречаться с Н.Г.Лебедевым в 1989 и 1990 году. Во время этих бесед я был поражен тем, что несмотря на крайнюю старость, Н.Г.Лебедев сохранил блестящую память и острый, несколько иронический ум, который резко контрастировал с его крайней физической дряхлостью.

3. Данные о биографии Т.Ф.Штыкова содержатся, в частности, в составленной ЦК КПСС справке: Российский Центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ), фонд 644, опись 2, дело 55, лист 117.

4. Впоследствии Т.Ф.Штыков был назначен послом в КНДР. В ноября 1950 г. он был снят с должности и отозван в Москву. На него была возложена ответственность за военную катастрофу сентября-октября 1950 г. Решением Политбюро от 3 февраля 1951 г. он был понижен в воинском звании до генерал-лейтенанта и направлен на второстепенный пост заместителя председателя Калужского облисполкома. Впоследствии Т.Ф.Штыков недолгое время был советским послом в Венгрии. Умер он в 1964 г.

5. Письмо секретарю ЦК М.А.Суслову. РЦХИДНИ, фонд 17, опись 128, дело 1440, лист 9.

6. Показательна в этом отношении судьба Петра Цоя (Чхве Пхё Дока), который был в 1937 году офицером-танкистом, одним из многих корейцев - кадровых офицеров Красной Армии. Он был арестован и в течение примерно 11 месяцев его допрашивали, время от времени, по обычаю тех лет, избивая и требуя признаться в шпионаже в пользу Японии. Однако П.Цой, несмотря на все издевательства, не оговорил себя. После падения Ежова было прислано распоряжение об освобождении всех арестованных офицеров, которые так и не признались в своих "преступлениях".

П.Цой подпал под действие этого решения, был освобожден, прошёл всю войну и впоследствии некоторое время пробыл в КНДР: сначала - в качестве советского военного советника, а потом - как один из высших военных руководителей КНА.

7. И.М.Чистяков. Боевой путь 25-й армии.//Освобождение Кореи. М., "Наука", 1976. С.44.

8. И.М.Чистяков. Боевой путь 25-й армии.//Освобождение Кореи. М., "Наука", 1976. С.51.

9. Примером недоброжелательного источника являются рассекреченные и опубликованные сообщения американской военной разведки (North Korea Today, for American Eyes Only (G-2, American Army Forces in Korea, August,1947) - "An Anthology of Selected Pieces from the Declassified File of Secret U.S. Materials jn Korea before and during the Korean War". Seoul, National Unification Board, 1981. P.31). Однако об инцидентах такого рода пишет, например, и Брюс Камингс, который в целом оценивает советскую политику в Корее настолько доброжелательно, что его впору назвать антиамерикански настроенным историком (см.: Cumings B. The Origins of the Korean War. Princeton, Princeton University Press, 1981, P.388).

Другим свидетельством такого же рода является замечание

Анны Стронг, которую цитирует Эрик ван Ри (van Ree E. Socialism in one zone. Stalin's policy in Korea, 1945-1947. Oxford-New York-Munich, "Berg", 1989. P.85 footnote). Едва ли эта левая журналистка позволила бы себе критические замечания о поведении советских войск, не имея на то самых серьезных оснований.

10. Более откровенные советские военные и политики говорили о "советизации освобожденных территорий". Впрочем, в послевоенный период этот термин уже практически не применялся, он принадлежит к 1930-м годам. Термин "коммунизация" -- чисто западный.

11. Мельком об этих проблемах упоминает Н.Г.Лебедев в книге, вышедшей в 1965 г., то есть во времена, когда откровенные замечания на эту тему отнюдь не приветствовались. Рассказывая о событиях 1945 г., он говорит: "Кое-где выдвигались требования о введении в Корее советских порядков и другие левацкие лозунги" (Лебедев Н.Г. Заря свободы над Кореей.//Во имя дружбы с народом Кореи. М.,1965. С.41).

12. Пак Чэ Чхан. Пхёнъан конгук чунби вивонхве кёльсон-гва Кодан Чо Ман Сик (Созда ние Южнопхёнъанского комитета по подготовке к восстановлению государства и Чо Ман Сик). - "Пукхан", 1985, #8. С.44.

13. Пукхан сасип нён (40 лет Северной Кореи). Сеул,"Ырю мунхва са", 1988. С.101.

Пак Чэ Чхан. Пхёнъан конгук чунби вивонхве кёльсонъ-гва Кодан Чо Ман Сик (Создание Южнопхёнъанского комитета по подготовке к восстановлению государства и Чо Ман Сик). - "Пукхан", 1985, #8. С.47.