130502 (Предмет, задачи и структура юридической психологии), страница 6

Отчуждение само по себе не является непосредственной предпосылкой преступного поведения, оно порождает тревожность, которая, в свою очередь, становится основой преступного поведения и формирует мотивы, направленные на «защиту» своего социального и биологического статуса (о мотивах ниже).

Несколько слов о тревожности. Тревожность – это выражение субъективного неблагополучия личности. При этом необходимо различать тревожность ситуативную, связанную с конкретной внешней ситуацией, и личностную, являющуюся стабильным свойством личности. Тревога как эмоциональное состояние возникает в ситуациях неопределенной опасности и проявляется в ожидании неблагополучного развития события. Беспредметность тревожности отличает ее от страха, как реакции на конкретную угрозу.

Отвергание родителями ребенка и его последующее отчуждение приводят к формированию необратимых психологических особенностей: общей неуверенности в себе и в своем месте в жизни, в своем бытие, боязни утраты себя, своего «я», страха небытия, ощущения неопределенности своих социальных статусов, тревожных ожиданий негативного, даже разрушительного воздействия среды. Эти психологические особенности, заложенные отношением родителей на ранних этапах жизни, затем закрепляются в школе, трудовом коллективе, среди сверстников, всеми условиями жизни индивида, если они тому способствуют. Все названные особенности составляют то, что можно обозначить понятием «тревожность». Но среди них особенно значим страх смерти, который связан с наиболее глубокими онтологическими основаниями бытия личности – чувства, права и уверенности в существовании, в своей самоидентичности, автономии «я» от «не-я» (классическое «Кто я? тварь дрожащая или право имею?»).

Криминогенность тревожности заключается не только в том, что она включает в себя беспокойство, субъективное ощущение своей уязвимости, незащищенности, личностной неопределенности, она детерминирует специфическое восприятие окружающей среды тоже как неопределенной, расплывчатой, неясной, чуждой и даже враждебной. Поэтому непонятны и чужды ее нормы и запреты, перестающие играть регулирующую роль. Именно совокупность всех этих моментов образует тревожность не только как состояние, но и как устойчивую психологическую черту, личностную позицию, формирующую в конечном счете дезадаптивное поведение индивида, его отношение к миру. Очень важно подчеркнуть, что тревожная личность бессознательно проецирует свои состояния и переживания на среду и воспринимает ее уже таковой.

Таким образом, тревожность, порождаемая в основном отчуждением личности, представляет такое ее свойство, которое выражается в субъективно серьезных опасениях за свое биологическое или (и) социальное существование. Это свойство порождает подозрительность, мнительность, сверхосторожность, стремление защитить себя, и чем острее ощущение угрозы, тем меньше принимаются во внимание нравственные запреты и тем вероятнее совершение преступных действий. В своей массе преступников от не преступников отличает именно наличие этого свойства личности, а не временное состояние тревожности, которое может появиться у любого человека.

Последнее звено причинной цепочки, которое после отчуждения личности и ее повышенной тревожности непосредственно предшествует преступному поведению, - мотив, который собственно и представляет интерес для юриста. Юристы полагают, что преступления совершаются главным образом из корысти, мести, ревности, хулиганских побуждений, не очень задумываясь над тем, какие глубинные психологические и внешние социальные реалии они отражают, в чем их субъективный смысл. Во-первых, любое поведение человека полимотивировано. Во-вторых, мотивы нельзя понять вне связи с прожитой человеком жизнью, с теми влияниями, которым он подвергался и которые определили его личностные особенности (криминогенетический принцип, по Ю.М. Антоняну). В мотивах как бы воспроизведено, отражено прежде всего содержание раннесемейных отношений, а затем и последующих событий. Отношения и события детства обретают вторую жизнь, новую форму существования и, реализуясь через мотивы в поведении, являются как бы ответом на них, их продолжением или следствием. Если же не связывать мотивы со всей жизнью индивида, то можно прийти к абсурдному выводу, что любой мотив возникает мгновенно под воздействием актуальной ситуации. Подобный вывод означал бы также, что мотивы не имеют личностных корней.

Итак, мотивы выражают наиболее важные черты и свойства, потребности и стремления личности («Каждый стоит столько, сколько стоит то, о чем он хлопочет », Марк Аврелий). Вместе с тем, пытаясь понять мотив, нельзя ограничиваться указанием на то, что в момент совершения преступления виновный испытывал сильнейший приступ гнева, хотя эта эмоция оказывает значительное влияние на принятие решения. Простая констатация гнева, ярости или ревности еще далеко не раскрывает содержание мотивов, поскольку она не дает ответа на вопрос, каков субъективный смысл совершаемых действий.

Нет мотивов, которые порождали бы только преступное поведение, сами мотивы не могут быть преступными. Преступным способно быть только поведение. Поэтому изучение мотивов преступного поведения всегда должно осуществляться в тесной связи с личностью преступника, их понимание всегда должно вытекать из понимания самой личности, ее сущности. Необходимо знать, какую функцию (или функции) выполняют названные мотивы в отношении личности, какую «службу» ей служат, в чем для нее психологическая «выгода» от совершения преступных действий, побуждаемых данными стимулами. Этот момент психологической «выгоды» является наиболее важным для понимания мотивов преступлений, и именно по той причине, что любое субъективное побуждение должно освещаться с позиций личностного смысла, личностной значимости.

Таким образом, мотивы преступного поведения состоят как бы из двух уровней. Первый из них можно назвать предметным, поскольку он выполняет функции непосредственного удовлетворения лежащих на поверхности потребностей: например, убийство из мести, желание завладеть чужим имуществом и тем самым повысить собственное благосостояние и т.п. Второй уровень мотивов преступного поведения можно обозначить как смысловой. Здесь мотивация возникает, развивается и реализуется на бессознательном уровне, и ее содержанием является постоянное утверждение своего «я», защита своего биологического и социального существования. Теснейшим образом переплетаясь, взаимодействуя, взаимодополняясь, эти уровни усиливают друг друга и мощно детерминируют преступное поведение. Мотивация становится смыслообразующим и смыслоконтролирующим фактором поведения.

Кроме того, в механизме совершения преступления побуждения индивида имеют тесную связь с привычными способами поведения. Привычные, обобщенные действия личности так же, как и мотив, определяют направленность человеческого поведения. Не владея обобщенным способом действия, индивид никогда не поставит соответствующей цели и мотивационно ее не санкционирует. В свете вышесказанного об отчуждении о чем здесь идет речь? Если проанализировать индивидуальные биографии преступников, то окажется, что их уголовно наказуемым поступкам обычно предшествовало совершение мелких правонарушений и аморальных действий, т.е. в большинстве случаев совершению преступлений предшествует то, что можно обозначить понятием «дезадаптивный образ жизни». Образ жизни преступников всех категорий в той или иной степени всегда связан с их отчуждением. Преступное поведение органически вписывается в соответствующий образ жизни, и его причины могут быть поняты именно в такой связи. Таким образом, понять поведение преступника – значит понять его мотивы и привычные поведенческие стереотипы (или обобщенные способы жизнедеятельности, по М.И. Еникееву). К тому же любому юристу хорошо известно, что устойчивые поведенческие особенности личности – криминалистически значимые идентификационные свойства личности преступника.

Для чего нужно такое скрупулезное, тщательное изучение подлинных мотивов преступления?

Во-первых, это требование зафиксировано законодательством, оно лежит в основе принципа индивидуализации наказания, реализация которого, в свою очередь, является важным признаком гуманного, цивилизованного отношения. Другими словами, правильное заключение о мотивах как субъективной стороне преступления – основа правильной квалификации совершенного преступления.

Во-вторых, знание мотивов необходимо для тонкого, адекватного воспитательного воздействия на отдельных преступников в условиях исправительного режима. Ведь нужно точно знать, что именно подлежит ресоциализации.

В-третьих, эта информация помогает в ходе предварительного следствия и предупредительной работы.

В-четвертых, будет ли преступник, не осознающий своих истинных мотивов и выслушивающий их формулировку от органов суда и следствия, которая справедливо возмущает его своей неполнотой, а то и неадекватностью, стремится к перевоспитанию? Осознание себя, своих сложностей – это шаг к принятию ответственности, ответственности за то, что ты есть и что делаешь.

Примеры анализа преступлений:

1. Карандышев из «Криминальной сексологии», с.236;

2. Мотив самоутверждения -хрестоматия по юридической психологии изд-ва «Питер», с.128;

3. символический суицид – «Психология преступника и расследования преступлений», с.88-92;

4) преодоление социально-психологического отчуждения – там же, с.97-99.

Психология личности преступника. Рассмотрев необходимость установления подлинной мотивации, мы вплотную подошли к психологии личности преступника, поскольку задачи исследования психологии личности преступника прежде всего заключаются в исследовании мотивации. Помимо этого, с психологией личности преступника связаны такие задачи как:

выяснение вопросов, способствующих правильной квалификации совершенного преступления: определение психического состояния в момент совершения преступления (например, состояние аффекта), установление вменяемости (т.е. способности быть виновным), формы вины (умысел или неосторожность), установление роли, которую обвиняемый играл в группе и т.п.;

выбор тактических приемов, которые в наибольшей степени способствуют успешности при производстве следственных действий (особенно это касается допроса). Следователь должен знать об обвиняемом намного больше того, что может иметь доказательственное значение и что в силу этого обычно отражается в следственном производстве. Некоторые данные, не имеющие процессуального значения, чрезвычайно важны в тактическом отношении;

задача воспитательного воздействия на личность правонарушителя с целью его ресоциализации должна ставиться уже на первом допросе и опираться на знание индивидуально-психологических особенностей данного обвиняемого;

работа по выявлению причин данного преступления.

В юридической литературе термин «личность преступника» употребляется в различных значениях. Имея в виду, что в соответствии с законом никто не может быть объявлен преступником иначе, чем на основании приговора суда, предлагается разграничивать понятия «личность подозреваемого», «личность обвиняемого», «личность подсудимого», «личность осужденного». В этом контексте понятие «личность преступника» приложимо лишь к осужденному за конкретные преступления. В большей части случаев словосочетанию «личность преступника», естественно, придается более широкий смысл, в известной мере обобщающий, психологический, имеющий целью определить значение индивидуальных особенностей личности в причинно-следственных связях механизмов преступления.

Как уже было указано в первой части лекции, непосредственные причины и истоки виновного поведения всегда лежат в личности человека, совершившего преступление. Методологическое основание здесь положение о том, что никакие внешние обстоятельства не могут являться непосредственными причинами противоправного деяния, если они не стали побуждениями воли самого человека, обладающего способностью к волевому поведению. Генезис преступного поведения заключается в формировании у индивида состояния психологической готовности к поведенческому акту в форме общественно опасных действий либо бездействия.

Раскрытие психологии личности преступника предполагает создание модели психологической структуры личности преступника, и здесь разные исследователи обращаются к различным сочетаниям психологических свойств. Резюмируя многочисленные исследования личности преступника, проводимые с позиций изучения ее отдельных характеристик, В.Н. Кудрявцев отмечает, что все эти исследования были направлены на то, чтобы выявить, чем преступник отличается от человека, соблюдающего закон. При этом молчаливо предполагалось, что такие отличия существуют, т.е. предполагалось существование нечто специфического, присущего исключительно преступнику. Однако постепенно выяснилось, что изучаемые особенности личности (например, демографические данные) не являются такими, которые бы отличали преступников от лиц, соблюдающих закон.

Большое значение придавалось степени знания личностью социальных норм, ее правосознанию. Но как оказалось в результате исследований основные деформации правосознания, которые служат источником отклоняющегося поведения, лежат не в познавательной сфере, а на уровне оценочных суждений права и практике его применения. Кроме того, сами по себе дефекты правосознания не ведут к преступному поведению.

В итоге, многочисленные исследования констатируют, что существуют некоторые комплексы черт личности, характерные для разных типов правонарушителей, но нет таких черт, которые бы фатально предопределяли социальные отклонения.

Для иллюстрации сказанного мы рассмотрим два больших исследования.

Первое проводилось А.Р. Ратиновым и его сотрудниками с помощью разработанного ими теста «Смысл жизни», содержащего 25 пар противоположных суждений. По мнению Ратинова, структура личности представляет собой планетарно-атомарную модель. В центре модели расположено личностное ядро, а вокруг в различных плоскостях и на разноудаленных «орбитах» находятся другие образования. Образно говоря, в центре находятся самые значимые и поэтому наиболее стабильные ценности сознания, а по мере «удаления» от них – подчиненные первым более лабильные и ситуативные ценности.

Базовым ядерным образованием личности является, таким образом, мировоззрение в его нравственно-психологической модификации, выраженной в категории смысла жизни. Мировоззрение – это «мир во мне и я – в мире». Оно включает миросозерцание, миропонимание и миросозидание (проектирование своей жизнедеятельности, определение ее смысла и перспектив).

Ратинов предположил, что структура личности по своим содержательным характеристикам будет различаться у отдельных лиц и иметь своеобразную конфигурацию. Различия в смысле жизни у разных людей заключаются не в том, что одни что-то ценят, а другие это отвергают. Базовые общечеловеческие ценности признают все, но по-разному их предпочитают. С целью эмпирической проверки и был разработан тест «Смысл жизни». Пример одной пары полярных суждений:

Семья для меня

имеет большое значение, и 3 2 1 0 1 2 3 не имеет решающего значения,