112726 (Литературный вечер "Промелькнувший метеор", посвящённый 175-летию со дня рождения Шокана Уалиханова), страница 3

- Это было бы хорошо, но тогда придется, ваше превосходительство, переводить кочевников на оседлость.

- Что ж, если надо перевести, то переведем.

- Легко сказать , ваше превосходительство. А сделать трудно, очень трудно.

- Почему же трудно?

- Да потому, ваше превосходительство, что нелегко… Надо менять психологию кочевника. Веками она складывалась.

- А если приказать?

- Приказы отдаются, чтобы их выполнять, а этот приказ не пройдет.

- Не пройдет, миленький? А что ж тогда пройдет?

- Воспитание, ваше превосходительство, только воспитание.

Недалекий, как все тщеславные и потому хвастливые люди, Гасфорт часто не понимал шуток. В Омске той же осенью 1854 года ждали приезда из Петербурга начальника военных учебных заведений, великого князя Константина Константиновича. Естественно наш генерал был озабочен не только церемонией встречи, но и своим внешним видом. Имея множество наград за свою сорокалетнюю службу, он непременно хотел нацепить все ордена и медали. А они не помещались на мундире. Чокан посоветовал ему приколоть медали, которым не хватает места, на брюки, выше ботфорт. Увы, генерал принял всерьез совет адьютанта.

- Тут, корнет, много говорят о Теккерее? Кто он такой? Впервые слышу такую фамилию.

- Кажется, заключенный в Омском остроге.

- Прикажи, чтобы его как-нибудь привели ко мне.

Спустя несколько дней.

- Ну, нашел Теккерея?

- Нашел… Это, оказывается, английский писатель. Вот его портрет и книга «Ярмарка тщеславия».

Гасфорт повертел в руке книгу, похмыкал, похмыкал и ни в чем не упрекнул Чокана. Он не стеснялся своего невежества и редко обижался на адъютанта.

Гасфорт чаще всего не понимал шуток. Но он и представить не мог, что его можно высмеять и от души смеялся, когда Чокан ловко копировал смешные черты омских чиновников.

Но почему Чокан был таким пересмешником? Почему он передразнивал сильных мира омского? Может быть, ему нравился успех, может быть он искал случая поразвлечь омскую публику? Нет! Много злости и гнева накапливалось у него в сердце. Вот он и выплескивал наружу чувства, не дававшие ему покоя. Он дразнил, он издевался над невежеством, глупостью, жадностью, пустотой. Он верил Гоголю и Слтыкову-Щедрину. Где только в России не встретишь пустых голов! Есть они и в Омске. Но кто оградит нас от них? Как много не думал Чокан над этим, ответа он не находил.

Звучит кюй.