75490-1 (Краткий очерк христианской антропологии), страница 2

Атеизм, ставящий высшей ценностью торжество разума и знания, является мещанским мировоззрением никак не менее чем атеизм, провозглашающий конечной ценностью жизни потребление и продолжение биологического вида: и тот, и другой - это идолотворение и идолопоклонство, в первом случае человек преклоняется перед знаниями, являющимися продуктами собственного мышления и рационализации, условными моделями постигаемой реальности, а во втором - перед продуктами, могущими удовлетворить его собственные животные потребности. Идолопоклонство в любом варианте обезличивает человека, ибо он ставит над собой вещь, что-то, он подчиняется вещи.

Спор атеизма с религией - это не спор о Боге, а спор о человеке, о том, что есть собственно человеческое, а что - чуждо человеку. Можно сказать, что эта моя книга посвящена опровержению заблуждения, что религия чужда человека, что теоцентричное мировоззрение не может быть и антропоцентричным, хотя на самом деле религия, если она не есть идолопоклонство, предполагает как веру в Бога, так и веру в человека, в Его творение.

Вкратце надо сказать и об атеистической критике религии. Она сводится обыкновенно к разоблачению тех религиозных истин", выдуманных самими же атеистами и навешанных ими на религию. Атеистическая критика религии - это своеобразная игра: чем глупее я придумаю что-то, что, как мне кажется, имеет отношение к религии, и чем умнее и серьезнее я это разоблачу - тем сильнее я буду считать себя опровергнувшим религию. Обыкновенно в атеистической литературе речь идет вовсе не о религии, а об атеистических о ней предубеждениях, возникающих вследствие простого невежества, которые сами же атеисты разоблачают. (Например, почти всегда Бог понимается как ограниченный индивидуум, грубо говоря, как дедушка, летающий над миром и произвольно вмешивающийся в мировые процессы). Так что, если знать, о чем идет речь в атеистической литературе, она может только сослужить пользу религии, разоблачив те предубеждения и нелепости, распространенные иногда и среди людей, считающих себя религиозными.

2. Если первый тип атеизма можно назвать атеизмом без Бога", то второй тип - атеизмом вопреки Богу". Его можно охарактеризовать словами апостола: и бесы веруют, и трепещут". Атеизм этот - безбожие, но не безверие. Такой атеизм, хотя он и не провозглашает это открыто, признает Бога и видит в Нем Истину и Добро, но хочет во зле, во лжи, в безобразии найти своеобразную красоту и, что главное, свободу. Любой атеизм не понимает Бога, и потому не понимает ничего. Там, где демонический атеизм ищет свободу, он находит рабство. (О демоническом мироотрицании я еще скажу потом немного). Утверждение своеволия есть утверждение рабства. Человек, ставший началом произвола, становится рабом. (О господстве и рабстве, как разных модусах несвободы, хорошо говорил Бердяев).

Хула, кощунство, сатанизм - вот характерные признаки этого типа атеизма, хотя и атеизм первого типа, в советские времена, например, часто перерастал в демонический атеизм. Про советских атеистов кто-то метко заметил, что они пытались доказать Богу, что Его нет". Хула и кощунство - замаскированный страх перед Богом и перед бессмыслицей собственного существования.

Надо различать героизм и демонизм, первый есть отречение от себя, то есть от своего эгоистического я, второй же - его утверждение, первый утверждает личность в бесконечном, второй же замыкает ее в конечном, губит её.

3. Третий тип атеизма - атеизм религиозный, атеизм исключительно из-за непонимания того, что есть Бог, а что есть дьявол, а не из-за страха или эгоизма. Только такой атеизм героичен. Бог видится таким атеистам богом-деспотом, богом нелюбящим и деспотичным, их восстание против него изначально трагично, ибо они осознают, что бог их покарает, что они ничего против него не сделают, но они не могут не восстать, восстать во имя любви, свободы, человека.

Такой бог-деспот - это князь мира сего, сатана, несвобода, произвол, рок, фатум, против которого восстал Иисус, Бог свободы. Не зря христиан в языческом Риме называли атеистами, ибо они вместе со Христом восстали против языческих богов, олицетворяющих произвол природы. Тот свободен - кто с Богом против дьявола, против греха, против несвободы. Крест - это символ восстание против рабства, против деспотизма, против обезбоженности мира. Те, кто среди злобы озлобленны, те, кто среди тщеславия тщеславны - те ли свободны? Восстать можно только смирением, незлобием, не смирившись с той несвободой и безбожием, которая царит в греховном мире.

Такие атеисты - атеисты единственно от того, что не знают христианства.

4. Атеизм вгоняет человека в гроб, замыкает его в себе. Атеизм - это высшее проявление греха, обезбоженности, это невыносимая тоска, это космическое одиночество. Я удивляюсь, как люди могут существовать, будучи атеистами. И весь ужас в том, что они существуют, что они даже довольны этим, они довольны, что не знают бесконечности, вечность им представляется, как Свидригайлову, как темная банька с пауками, они заперты в своем холодном космическом гробу, в своем мраке, в своем эгоизме, и еще довольны этим.

Я сказал, что атеизм - высшее проявление греха конечно не в том смысле, что атеистические убеждения - смертный грех, подобно убийству, например, нет, все мы являемся атеистами, безбожниками, ибо живем во грехе без Бога, и атеизм теоретический лишь доводит эту обезбоженность до высшего предела, довольствуется им, постулирует этот факт как окончательный, заколачивает человека в гроб на целую вечность, навсегда.

Если атеизм - это конечное состояние, если этот ад - навсегда, то нам остается только уехать в Америку", как сделал Свидригайлов, умереть.

Безбожие преодолимо только через смерть, через полное прекращение существования, но Бог даровал нам жизнь, выход из дурной бесконечности. Умер за нас Господь Иисус, мы умерли с Ним и с Ним же ожили. Боже, Боже, почто Ты оставил Меня?"- Бог разделяет нашу тоску смерти, нашу обезбоженность, Он Один за нас принимает эту смерть до конца, и Он преодолевает смерть, Он Один может вывести нас из дурной бесконечности в вечность, ибо Он - Сверхсущий, Он в свободе и через свободу объемлет сущее.

Бог выводит нас из гробов. Мы не вечно будем тлеть в гробу. Будет мировое Воскресение. Камень отвалится от склепа. Христиане ждут, когда это произойдет, когда откатится камень от входа и раздастся голос: Лазарь, гряди вон!".

С религиозной точки зрения атеизм - это боязнь открытого окна, это, как и многие другие мерзости, есть проявление греховной, падшей, безбожной человеческой природы. Атеизм начинается с отрицания воскресения Иисуса Христа. Атеизм - это даже не отрицание Бога, это отрицание Воскресения, отрицание жизни.

Религия вовсе не призвана облегчать людям жить. Быть верующим в этом мире гораздо труднее, чем быть атеистом. Жить без каких-либо принципов всегда легко, так же легко, как отказаться от свободы, так же легко, как делать зло.

Верить - чтобы быть. Быть человеком, а не скотиной. Существовать можно и без веры, но это мнимое бытие, переходящее в небытие, это смерть.

* Уже после того, как я высказал этот тезис, я прочитал диспут Луначарского с митрополитом Введенским, и последний высказывает в нем почти тоже самое: "Из моря религии берут воду черпалами, измеряют море религии лотами своей сообразительности. И выходит, что море мелкое, дно близко. На самом же деле океан религии беспределен, и до дна его атеист не достал, потому что его мерило, его черпало, его лот имеет слишком коротенькую рукоятку. Я заметил, что в громадном большинстве случаев лучшие антирелигиозники создают свое понимание религии и потом победоносно ее разрушают. Мне кажется, что такая борьба с ветряными мельницами своего воображения о религии Христа давно нашла свою квалификацию в бессмертном произведении Сервантеса". Да и Достоевский устами князя Мышкина в романе "Идиот" сказал об этом же: с чем-то другим спорят атеисты, о чем-то другом они говорят+

Глава 3. О Боге.

Идолопоклонство - суть перенос понятий из материального мира, ограничивающего реальность и возникающего вследствие отграничения я от реальности, на Бога, поклонение Ему как обезличенной природе, всему, или же как ограниченному индивидууму, являющемуся олицетворением или механическим одушевлением сил и явлений в материальной действительности.

Идолопоклонство - это распространение принципа вещизма на Бога, взгляд на Бога, как на вещь, когда на месте Бога видят это", вне зависимости от того, как мотивируется подобный взгляд: абсолютной ли непостижимостью Бога (неоплатонизм, некоторые виды христианской мистики) или же, напротив, Его постижимостью как единичной вещи или явления (фетишизм, язычество) или всей совокупности явлений (пантеизм).

Пантеизм. В основе философии пантеиста Спинозы лежит следующий силлогизм:

- Бог есть вещь

- Бог есть бесконечность

Ergo: Бог есть бесконечная вещь (т.е. всё)

Ход умозаключений Спинозы формально несколько отличается от этого схематичного обобщения его мыслей, он более изощренный: Спиноза изначально разумеет под Богом существо абсолютно бесконечное, т.е. субстанцию, состоящую из бесконечно многих атрибутов" (посылка 2) и потом, исходя из понятия субстанции", доказывает единственность абсолютно бесконечного существа, т.к. утверждает, что не может быть субстанций, обладающих одинаковыми атрибутами.

Но бесконечность Бога у него тождественна бесконечности вещи: чтобы Он был единственный, т.е. единственно абсолютный и безграничный, не должно быть ничего вне Его, т.к. одна вещь вне другой вещи ограничивает эту другую вещь, и чтобы та была безграничной, надо, чтобы та всё заключала в себе: сущее растворяется в Боге, теряет себя, ибо становится частью неделимой бесконечности Бога. Всё сводится к Богу, всё есть Бог. В пантеистических системах бесполезно искать человека.

Плотин говорит, что Единое присутствует во всей вселенной, ибо если есть место, где его нет, то оно не абсолютно, т.к. ограничивается этим местом. Но бесконечность Бога не определяется бесконечностью вещей, а вся их бесконечность определяется Им. Бог бесконечен не потому, что присутствует во всей бесконечной Вселенной, а Вселенная бесконечна, потому что сотворена бесконечным Богом.

Бог есть такая бесконечность (Бесконечный), которая (Который) не может быть ограничена ничем, в том числе и тем, что Он извне полагает бесконечность Творения. (Вообще, слово извне" здесь некорректно, некорректно не потому, что Он есть везде, но потому, что Он - не одна из вещей).

Деспотические религии. Если Бог является олицетворением природного начала, произвола, если Он является одним из бесконечного ряда индивидуумов, то, чтобы Он был абсолютно свободен, всё остальное должно быть не свободно, чтобы Он был всесилен, остальные должны быть бессильны. Бог есть, если человека нет, человек есть, если Бога нет.

В христианстве под началом произвола понимается дьявол. Если человек стоит перед выбором, подчинится произволу, или самому стать произволом - у него нет выбора, ибо в обоих случаях он становится рабом и перестает быть человеком. (В первом случае, рабом Эго чужого, во втором - Эго собственного, но Эго никогда не есть Я, оно - всегда Я отчужденное.)

Бог велик вовсе не потому, что человек мал, Бог всемогущ вовсе не потому, что человек раб. Возвышающий человека да не боится унизить Бога, унижающий человека унижает Бога. Таково христианское понятие о Боге и человеке.

Апофатическое богословие. Апофатическое богословие определяет Бога отрицательно, последовательно отрицая в Нем всё, что есть в сущем: Бог есть не-добро, не-любовь, не-сущий. В апофатическом богословии есть доля истины, ибо Бог ни в какой мере не есть творение, Он - Творец, Он - сверхсущий. Но обычно апофатическое богословие не проводится до конца, Бог всё равно определяется через вещи, пусть и путем отрицания их в Нём, и в итоге Бог всё равно воспринимается как вещь, как это" - божественное ничто, божественная бездна. Богу приписывается обезличенность, в высшей степени свойственная вещам.

Не-Бог есть мир, не-мир есть Бог. Не А есть В, не В есть А: А и В (Бог и мир) определяются друг через друга и потому, в сущности, есть одно, две стороны другого. К такому пантеистическому монизму приводит всякое не проведенное до конца апофатическое богословие. Вот почему многие христианские мистики со своей апофатикой, которая, казалось бы, должна была привести к совершенно иному результатами, были так близки к пантеизму. (Исламу во многом удалось этого избежать, ибо он, с одной стороны, сочетает в себе черты, характерные для деспотических религий, когда Бог как абсолютизированная вещь противопоставлен всем остальным вещам, чтобы быть абсолютной вещью, и с другой, он умело вобрал в себя апофатическое богословие, так что Бог в исламе получился индивидуумом, представляющим собой начало абсолютного произвола, прикрытый ширмой непознаваемости.)

Так что нельзя говорить, что мир одно, Бог иное, и наоборот, причем, конечно же, из этого вовсе не следует, что Бог - не что иное, как мир. (Бог - одно, мир - иное: это неоплатонический взгляд на Бога, мир - одно, Бог - иное: деистический). Итак, Бог - не иное миру, и Бог не тождествен миру. Так кто же Он, как Его мыслить? Как Личность. Но не как личность в ряду личностей, как индивидуум, как вещь, а как Сверхличность непостижимую, сверхсущую, обуславливающую Собой существование человеческого Я, человеческой личности. Приставка Сверх" значит, что Бог выше тезы-антитезы мир не-мир, сущее не-сущее, Бог не может быть представлен как вещь, как отчужденное и разорванное бытие, в котором и есть это противопоставление. Он есть Сверхсущий и потому Он есть с сущим, которое творит.

Бог есть Личность и Любовь, Любовь и Личность безграничная, не ограниченная ни слиянием со Вселенной, ни противопоставлением Вселенной, отчужденностью от нее (деизм), Единый, Сверхсущий, по отношению к Которому сущее нельзя называть не-сущим, как называли его неоплатоники, реальность Бога обуславливает и реальность Творения, реальность Личность - реальность личности, без Которой личность не была бы таковой, она была бы замкнутым в своем одиночестве отчужденным внеличностным что-то, началом произвола, который чужд личности.

Творение - это не умаленный Бог (понятие эманации), но - бытие, утверждаемое Им свободно и в свободе по Его любви. Нечто, производящее что-то, умаленное по сравнению с собой, уже умалено.

Творение и Бога нельзя сравнивать не потому, что первое - бесконечно низко, а второй - бесконечно высок, а потому, что Бог - Творец и Его Творение сотворено Им, т.е. творение не есть умаленный Бог, а Бог - не абсолютная форма существования творения. Сравнивать - суть ставить в один ряд, овеществлять, но невозможность сравнения вовсе не говорит об отсутствии отношений. Отношения Бога и человека есть отношения Сверхличности и личности без всякого сравнения и противопоставления. В этом тайна Богочеловечества.

Отношение Творец-творение возможно только при понимании Бога как Сверхсущего. Бог творит не Себя и не Свои образы, Бог творит человека. Человек не отображение Бога, не повторение Бога, не копия Бога, он - свободная личность, и в этом он богоподобен. Се, творю всё новое" - Бог не сотворил бы ничего нового, если бы сотворил человека лишь как неполное отображение Себя, если бы не утвердил человека как самоценное существо.