Rais_Istoriya_pohititelya_tel (Энн Райс - История похитителя тел), страница 11

– Наверное, на многие годы – кто‑то из древних, кажется, так говорил. Разве я не писал об этом в «Царице Проклятых»? – Я подумал о Мариусе и о том, как он сердит на меня. Он явно не одобрит мой поступок.

– Это была рыжеволосая Маарет, одна из древнейших, – сказал Дэвид. – В твоей книге она утверждает, что сделала то же самое просто для того, чтобы у нее потемнела кожа.

– Удивительное мужество! – шепотом воскликнул я. – А ведь ты не веришь в ее существование! Хотя я сейчас сижу прямо перед тобой.

– О нет, верю. Конечно верю. Я верю каждому написанному тобой слову. Но тебя я знаю! Расскажи мне – что конкретно произошло в пустыне? Ты действительно думал, что умрешь?

– Тебе непременно нужно спросить об этом с места в карьер, – вздохнул я. – Хорошо, не могу утверждать, что я действительно так думал. Наверное, я играл в свои обычные игры. Клянусь Богом, я не лгу остальным. Но себе я лгу. Я не думаю, что вообще могу умереть, – во всяком случае, не представляю себе, каким образом это сделать.

Он издал долгий вздох.

– А вот почему не боишься умереть ты, Дэвид? Нет, я не собираюсь мучить тебя своим обычным предложением. Однако для меня это поистине непостижимая загадка. Ты действительно искренне не боишься смерти, и я этого не понимаю. Потому что угроза смерти для тебя вполне реальна.

Были ли у него сомнения? Он ответил не сразу. Но я видел, что он получил богатую пишу для размышлений. Я почти слышал, как работает его мозг, хотя, конечно же, не слышал его мыслей.

– Почему «Фауст», Дэвид? Неужели я Мефистофель? А ты – Фауст?

Он покачал головой.

– Может быть, я и Фауст, – сказал он наконец, сделав еще один глоток виски, – но ты уж точно не дьявол. – Он вздохнул.

– Но я все тебе испортил, да? Я понял это в Амстердаме. Ты бываешь в Обители только по необходимости. Я не свожу тебя с ума, но очень плохо на тебя влияю, правда?

И снова он не ответил. Он смотрел на меня большими выпуклыми черными глазами и, видимо, тщательно обдумывал вопрос. Глубокие морщины на лбу, в уголках глаз и рта только подчеркивали сердечное и открытое выражение лица. В нем не было ни тени угрюмости, но таившаяся в глубине души неудовлетворенность и размышления над прожитой долгой жизнью оставили свой след.

– Так или иначе, это должно было произойти, Лестат, – в конце концов заговорил он. – По целому ряду причин я больше не могу с прежним успехом исполнять обязанности Верховного главы ордена. Уверен, такой исход дела был практически неизбежен.

– Объясни. Я считал, что ты составляешь часть самого ядра ордена и что в нем вся твоя жизнь.

Он покачал головой.

– Я никогда не был типичным кандидатом в Таламаску. Тебе известно, какой была моя молодость в Индии, и я мог бы прожить так до конца своих дней. Я не ученый в обычном смысле этого слова, и никогда им не был. Тем не менее я действительно в чем‑то сродни Фаусту, я стар, и мне не удалось разгадать тайны мироздания. Ни в коей мере! А в молодости мне казалось, что удалось. В первый раз, когда мне было... видение. В первый раз, когда я познакомился с ведьмой, в первый раз, когда я услышал голос духа, в первый раз, когда я вызвал духа и заставил его исполнить мой приказ... Я думал, что познал все! Но это ерунда. Это все земные реалии... земные тайны... Или тайны, которых мне никогда не постичь, ни за что.

Он сделал паузу, словно хотел добавить что‑то еще, нечто конкретное и важное. Но вместо этого поднял бокал и почти рассеянно осушил его, на сей раз без гримасы, которая, очевидно, сопровождала лишь самый первый глоток вечера. Он непонимающе взглянул на бокал и вновь наполнил его из графина.

Невозможность прочесть его мысли выводила меня из равновесия, равно как и тот факт, что его слова не давали мне ни малейшего намека на то, что происходило у него в голове.

– Знаешь, почему я стал членом Таламаски? Исследования здесь абсолютно ни при чем. Я никогда не мечтал о том, чтобы заточить себя в стенах Обители, одолевать горы бумаг, заносить сведения в компьютер и рассылать факсы по всему миру. Вовсе нет. Все началось с очередной охотничьей экспедиции, с новых рубежей, как говорится, с путешествия в далекую Бразилию. Именно там, на узких извилистых улочках старого Рио, я столкнулся с проявлениями оккультизма, и встреча с ними оказалась ничуть не менее захватывающей и опасной, чем охота на тигра. Вот что влекло меня – опасность. И даже не представляю себе, как я оказался настолько далеко от нее.

Я не ответил, но кое‑что для меня прояснилось: знакомство со мной таило очевидную опасность. Должно быть, именно она в первую очередь его и привлекала. Я всегда считал, что он наивен, как и все ученые, но дело, как выяснилось, вовсе не в этом.

– Да, – тут же откликнулся он, с улыбкой сверкнув глазами. – Все именно так. Однако я не могу поверить, что ты способен причинить мне вред.

– Не обольщайся, – быстро возразил я. – Ты занимаешься самообманом. И совершаешь старую ошибку: веришь глазам своим. Я не то, что ты видишь.

– Как это?

– А вот так. Внешне я похож на ангела, но я не ангел. Многие из нас подчиняются старым законам, природы. Мы прекрасны, как змеи со сверкающими спинами, как полосатые тигры, но мы – безжалостные убийцы. Это не что иное, как обман зрения. Но я не хочу сейчас вступать с тобой в спор. Рассказывай. Что произошло в Рио? Мне не терпится узнать.

На самом деле я хотел сказать: «Раз уж я не могу сделать тебя своим спутником‑вампиром, то позволь хотя бы поближе узнать тебя как смертного». Наша беседа, возможность сидеть с ним рядом вызывали во мне волнение и в то же время легкую грусть.

– Хорошо, – сказал он, – ты высказал свою точку зрения, и я ее принимаю. Возможность приблизиться к тебе несколько лет назад, во время твоего выступления на сцене, твой первый приход ко мне – да, и в том и в другом случае присутствовал соблазн опасности. И твое искушение, твое предложение – это тоже опасно, ибо мы оба хорошо знаем, что я всего лишь человек.

Несколько приободрившись, я откинулся на спинку кресла и поставил ногу на кожаное сиденье.

– Мне нравится, когда люди меня немного боятся, – пожал я плечами. – Но что случилось в Рио?

– Я столкнулся лицом к лицу с религией духов, – сказал он. – Кандомбле. Тебе знакомо это слово?

Я еще раз пожал плечами.

– Слышал пару раз. Когда‑нибудь непременно там побываю. Может быть, даже скоро. – Я вдруг подумал о больших городах Южной Америки, о ее тропических лесах, об Амазонке. Да, у меня была страсть к такого рода приключениям, и отчаяние, что занесло меня в пустыню Гоби, оказалось где‑то совсем далеко. Я был рад, что остался жив, и не испытывал ни тени стыда по этому поводу.

– О, если бы я мог вновь увидеть Рио, – тихо продолжил он, обращаясь скорее к самому себе, чем ко мне. – Конечно, там уже не так, как было в те дни. Теперь это мир небоскребов и больших шикарных отелей. Но я бы хотел еще раз взглянуть на извилистый морской берег, на гору Сахарная Голова и на статую Христа, венчающую Корковаду. Уверен, в мире не найдется другого столь же великолепного места. И почему за столько лет я не собрался в Рио?

– А почему ты не ездишь куда и когда захочешь? – спросил я, испытывая непреодолимое желание его защитить. – Едва ли кучка монахов в Лондоне сможет тебе запретить. И вообще, руководишь‑то всем ты.

Он засмеялся совсем по‑джентльменски.

– Нет, они бы меня не остановили. Дело в том, хватит ли у меня энергии, как умственной, так и физической. Но это к делу не относится – я хотел рассказать тебе, что там произошло. А может, как раз и относится – не знаю.

– У тебя есть средства, чтобы поехать в Бразилию, если тебе захочется?

– О да, это не проблема. В том, что касалось денег, мой отец был человеком сообразительным. А потому мне никогда не приходилось о них задумываться.

– Не будь у тебя денег, я дал бы их тебе сколько угодно.

Дэвид одарил меня одной из своих самых теплых, самых доброжелательных улыбок.

– Я стар, – сказал он, – одинок и иногда глуп, как неизбежно случается с каждым, кто обладает хоть каплей мудрости. Но я, благодарение Небу, не беден.

– Так что произошло в Бразилии? С чего все началось?

Он уже хотел было начать рассказ, но вдруг запнулся.

– Ты действительно намерен остаться? И выслушать меня до конца?

– Да, – не задумываясь ответил я. – Пожалуйста.

Я осознал, что хочу этого больше всего на свете. В моем сердце не осталось ни единой мысли, ни единой амбиции – только быть здесь, с ним. Меня даже потрясла простота собственных желаний.

Но он по‑прежнему медлил, словно опасаясь довериться мне. Потом в нем произошла едва уловимая перемена – он несколько расслабился, как будто сдался.

И наконец приступил к повествованию.

– Это случилось после Второй мировой, – сказал он. – Индии моего детства больше не было – она просто перестала существовать. К тому же я жаждал побывать в других местах. Мы с друзьями снарядили экспедицию в джунгли Амазонки – я отчаянно мечтал их увидеть. Мы охотились на огромного южноамериканского ягуара... – Он указал на пятнистую кошачью шкуру на подставке в углу, которой я прежде не замечал. – Как же мне хотелось выследить эту кошку!..

– Похоже, это тебе удалось.

– Не сразу, – ответил он с коротким ироничным смешком. – В преддверии экспедиции мы решили устроить себе роскошные каникулы в Рио, провести пару недель на пляже Копакабаны и осмотреть старые колониальные достопримечательности – монастыри, церкви и тому подобное. Надо отметить, что в то время центр города был другим – тесное скопление узких улочек с прекрасной старинной архитектурой. Я сгорал от нетерпения, ведь все это в корне отличалось от того, к чему мы привыкли. Вот что влечет в тропики нас, англичан. Нам необходимо подальше уйти от всех этих приличий, от традиций – и погрузиться в дикую на первый взгляд культуру, которую мы не в состоянии ни укротить, ни постичь.

В ходе рассказа манеры Дэвида разительно изменились – он казался более энергичным, глаза загорелись и речь, окрашенная твердым британским произношением, которое так мне нравилось, потекла быстрее.

– Итак, город, естественно, превзошел все наши ожидания. Но больше всего меня завораживали люди. Кроме Бразилии, я нигде таких не встречал. Прежде всего, они удивительно красивы, и, хотя с этим соглашаются все, никто не знает, в чем причина. Нет, я вполне серьезно, – сказал он, заметив мою улыбку. – Возможно, дело в смешении португальской, африканской и индейской крови. Честно говоря, я не знаю. Но они бесспорно чрезвычайно привлекательны и обладают необыкновенно чувственными голосами. Да, в их голоса можно влюбиться, их хочется целовать; а музыка, bossa nova, это их подлинный язык.

– Тебе нужно было там остаться.

– О нет! – Дэвид торопливо глотнул еще виски. – Продолжим. С первой недели я, скажем так, проникся страстью к одному мальчику, Карлосу. Я абсолютно потерял голову, и мы дни и ночи напролет пили и занимались любовью в моих апартаментах в «Палас‑отеле». В общем, совсем стыд потеряли.

– Твои друзья тебя ждали?

– Нет, они поставили мне условие: либо я отправляюсь с ними немедленно, либо они уезжают без меня. Но они совершенно не возражали против того, чтобы Карлос присоединился к нам. – Он слегка взмахнул правой рукой. – Они ведь все, разумеется, были искушенными джентльменами.

– Разумеется.

– Но решение взять с собой Карлоса оказалось ужасной ошибкой. Ведь я и понятия не имел, что его мать была жрицей кандомбле. Она не желала отпускать своего мальчика в джунгли Амазонки. Она хотела, чтобы он ходил в школу. Она послала мне вслед духов.

Он замолчал и взглянул на меня, пытаясь определить мою реакцию.

– Должно быть, это оказалось весьма забавным, – сказал я.

– Они колотили меня в темноте. Они поднимали с пола постель и вытряхивали меня из нее. Они поворачивали краны в душе, так что я едва не ошпарился. Они наполняли мои чашки мочой. Через неделю я едва не сходил с ума. Раздражение и недоверие сменились безнадежным отчаянием. Прямо перед моим носом слетали со стола тарелки. В ушах звенели колокольчики. Бутылки падали с полок и разбивались. Куда бы я ни пошел, повсюду меня преследовали темнолицые существа.

– Ты знал, что все это было делом рук той женщины?

– Поначалу не знал. Но в конце концов Карлос не выдержал и признался во всем. Его мать обещала снять проклятье только после моего отъезда. И я уехал в ту же ночь.

Изможденный, близкий к безумию, я вернулся в Лондон. Но и здесь не избавился от кошмара – они последовали за мной. Все началось заново, теперь уже в Тальбот‑мэнор. Хлопали двери, двигалась мебель, в помещении для слуг постоянно звонили звонки. Все сходили с ума. А моя мать... Моя мать, надо сказать, увлекалась спиритизмом и частенько посещала сеансы лондонских медиумов. Она и пригласила агентов из Таламаски. Я все им рассказал, и они принялись объяснять мне, что такое спиритизм и кандомбле.

– Они изгнали демонов?

– Нет. Но после недели напряженных исследований в библиотеке Обители и долгих бесед с теми несколькими агентами ордена, которые побывали в Рио, я смог сам справиться с демонами. Все были очень удивлены. Потом я объявил о своем решении вернуться в Бразилию, и они изумились еще больше. Меня предупредили, что эта жрица достаточно могущественна, чтобы убить меня.