Doncova_D._Goryachaya_Lyubov_Snegovika (Дарья Донцова - Горячая любовь снеговика), страница 12
Описание файла
Файл "Doncova_D._Goryachaya_Lyubov_Snegovika" внутри архива находится в папке "Goryachaya_Lyubov_Snegovika". Документ из архива "Дарья Донцова - Горячая любовь снеговика", который расположен в категории "". Всё это находится в предмете "литература" из , которые можно найти в файловом архиве . Не смотря на прямую связь этого архива с , его также можно найти и в других разделах. Архив можно найти в разделе "остальное", в предмете "литература" в общих файлах.
Онлайн просмотр документа "Doncova_D._Goryachaya_Lyubov_Snegovika"
Текст 12 страницы из документа "Doncova_D._Goryachaya_Lyubov_Snegovika"
Нина взяла лежавшую на краю стола папку с бумагами, открыла ее, потом захлопнула и спросила:
– Вы кто? Что случилось с моей племянницей?
Я вынула паспорт.
– Вот.
– Однако… – покачала головой Нина, изучив документ. – Очень редкое совпадение.
– Отчество и год появления на свет у нас разные, – уточнила я. – Работаю помощником следователя, мне поручили заниматься убийством Ольги.
Нина встала и открыла окно, в крохотную комнату хлынул свежий воздух.
– Как она погибла?
Я рассказала о палке для занавесок и звонке на мобильный телефон.
– Нет, нет, – сразу отреагировала Нина, – мать Оля звать не могла. Это исключено.
– Почему? Многие люди в момент опасности совершенно машинально произносят: «Мама!», – не согласилась я.
Нина снова села в кресло, потерла виски руками и спросила:
– Вы же не имеете права рассказывать посторонним то, что узнаете в процессе расследования?
– Информация распространяется только среди специалистов, а они умеют держать язык за зубами, – мигом ответила я.
Нина поежилась.
– Конечно, неохота перед вами грязное белье перетряхивать. С другой стороны, вы начнете проверять семью и наткнетесь на правду. Ладно, все покойники, хуже им уже не будет, а мне все равно. Никогда сплетен не боялась, ради Оли молчала. Слушайте…
Глава 10
Олег Ефремович никогда не был полковником, более того, он даже не служил в армии. Еще в призывном возрасте у него обнаружилось плоскостопие, что в советские годы было веской причиной для получения белого билета. Но юноша совсем не обрадовался. Олег мечтал вырваться из деревни, а солдатская форма была пропуском в большую жизнь. Когда в Клязине устроили проводы новобранцев, брат сказал Нине:
– Все равно я отсюда убегу.
– А как же мама? – напомнила сестра.
– И что, мне теперь из‑за старухи в навозе гнить? – окрысился Олег. – Жениться на какой‑нибудь местной дуре, настрогать детей, спиться и умереть лет в сорок? Ну уж нет! Хочу в Москву!
– Так тебя там и ждут, – фыркнула не по годам рассудительная Ниночка.
– Посмотрим, – на полном серьезе ответил Олег.
Осенью парень, к огромному изумлению Нины, уехал в столицу учиться.
– Как ты вступительные экзамены сдал? – поразилась сестра, узнав о его поступлении. – Одни тройки в аттестате.
– Надо знать, куда с документами соваться, – засмеялся счастливый первокурсник. – На медсестер одни девки поступать идут, любого мужика, если он ближе чем на десять метров к двери училища приближается, хватают. И экзамены для таких – просто формальность.
– Здорово, – улыбнулась Нина, – теперь будет кому маме давление мерить и уколы делать.
– Я устроился жить в общежитии, – поспешил сообщить Олег. – Не мотаться же каждый день в Москву!
Олег собрал вещи и пропал – несколько лет от него не было ни слуху ни духу. Нина не знала, где носило брата, и не имела понятия, чем он занимался. Жила своей жизнью – похоронила маму, стала в магазине продавщицей и совсем не бедствовала. В деревне работящему человеку невозможно с голоду умереть. У Нины были огород, корова, коза, кролики, она разводила цветы и торговала ими на станции. Продавец на селе уважаемая личность, поэтому Ниночка считала свою жизнь удавшейся. Вот только семейное счастье не сложилась. Но никаких горестных размышлений о судьбе старой девы в голове у сестры Олега Тараканова не возникло, она любила читать, смотрела телевизор, вышивала картины и никогда не горевала об отсутствии наследников. Стоило посмотреть на соседскую молодую поросль, бездельников, отнимающих у стариков‑родителей последние копейки, чтобы понять: одной жить намного лучше.
Как‑то раз зимним вечером, около десяти, что по клязинским понятиям является глубокой ночью, в дверь Нины постучали. Стоял сильный мороз, Нина растопила печь, пила чай с конфетами, смотрела одним глазом в телик, а другим в вышивание, и тут, нате, кому‑то она срочно понадобилась.
Нина накинула на плечи пуховый платок и, отодвигая щеколду, закричала, решив, что поздний посетитель будет просить ее открыть магазин:
– За водкой не пойду! Не лекарство, не помрете до утра! Ступайте к Машке, берите там самогон!
Примерзшая створка наконец‑то открылась, Нина примолкла. На пороге стояла маленькая худенькая женщина с крохотной девочкой на руках. Неожиданные гостьи были экипированы явно не по погоде. На матери было городское пальто – дорогое, из драпа, с натуральным меховым воротником. Очень красивая одежда для того, чтобы быстро добежать от работы до метро, но совершенно непригодная для деревни. Кожаные ботинки на каблучках не годились, чтобы ходить по сугробам, а перчатки были слишком тоненькие.
– Заблудились? – вежливо спросила Нина. – Из Ерофеевска на станцию идете? Так уж опоздали, последняя электричка просвистела. Поезда до полуночи ходят, но в Клязине останавливается лишь тот, что в двадцать один пятьдесят идет, другие мимо проскакивают.
– Здрассте, – прошептала женщина, – я Светлана.
– Нина, – представилась удивленная хозяйка.
– Можно войти? – спросила поздняя гостья. – Мы до костей продрогли.
И что было делать? Отказать женщине с малышкой было не по‑людски, и Нина пригласила путников в дом, предложил им чай.
– Переночевать разрешите? – попросила Светлана, опустошив пятую чашку. – Нам с девочкой некуда идти.
Нина глянула на заснувшую прямо в кресле крошку и, скрывая раздражение, кивнула:
– Хорошо. Ребенок пусть тут останется, а вы идите на чердак, там раскладушка есть. Я вас в шесть разбужу, к первой электричке.
– Спасибо. Я заплачу… – засуетилась Светлана. – Сколько?
– Тут не гостиница, – остановила женщину Нина, – я денег за постой не беру.
Без пяти шесть Нина поднялась под крышу и крикнула:
– Эй! Поднимайтесь!
Ответа не последовало.
Хозяйка добавила громкости в голос:
– Пора на станцию!
Тишина.
– Просыпайтесь, электричка уйдет! – обозлилась Нина. – Следующая будет только в полдень! Или вы здесь навсегда поселиться решили?
Не услышав опять ни звука, Нина решительным шагом подошла к раскладушке и вздрогнула. То, что она издали приняла за крепко спящего человека, оказалось скатанным одеялом. Постоялица исчезла.
Сначала Нина решила, что женщина пошла в туалет. Хозяйка спустилась в комнату, обнаружила там мирно спящую девочку и побежала на кухню, где висел рукомойник. Первым, что бросилось в глаза, оказался исписанный листок бумаги на кухонном столе. Нине стало дурно, в душе возникли нехорошие подозрения. Она схватила послание, шлепнулась на табуретку и стала читать строчки, написанные красивым, почти каллиграфическим почерком.
«Дорогая Нина!
Ты так ласково приняла нас с Виолой, с таким радушием приютила посторонних, что я чувствую себя неблагодарной скотиной. Но прочитай мою исповедь до конца и тогда поймешь, что поступить иначе я просто не могла. Мы с тобой близкие родные, меня зовут Светлана Петровна Тараканова. Я жена твоего брата Олега. Нашему браку семь лет, но поверь, я не знала, с каким мерзавцем живу. Клязино недалеко от Москвы, слух о нашем позоре мог уже дойти до твоих ушей. Олег вор, его посадили за кражу. Он никогда не думал о семье, не заботился о ребенке и не любил меня, свою жену. Нас связывала лишь общая комната. Я наивно считала, что Виоле нужен отец. Но теперь задаю себе вопрос: хорошо ли девочке иметь отца уголовника? Я еще молода и могу найти свое счастье. Мне не хочется посвящать свою жизнь преступнику, поэтому я решила уехать. К сожалению, у меня нет денег и работы, я отправляюсь буквально в никуда, но попытаюсь устроиться. Виолу не могу взять с собой, ребенку нужны хорошие условия и уход. Доверяю дочь тебе временно, как только обустроюсь на новом месте, тут же заберу девочку. Извини, я прихватила твои валенки и ватник. Оставлю вещи на станции у кассира. Метрика Виолы на столе под сахарницей. Мой муж урод, пьяница, бабник и вор. Несчастная Света».
Можете себе представить, как «обрадовалась» Нина! Продавщица сначала растерялась, потом покормила крохотную девочку и спросила у нее:
– Где ты живешь?
– Дома, – спокойно ответила малышка.
Похоже, крошка была очень уравновешенной, увидев, что мамы нет, она не стала плакать, с аппетитом выпила молока и обрадовалась печенью.
– Можешь сказать название улицы? – попыталась узнать адрес Нина.
Девочка молча набивала рот, и на секунду Нине показалось, что ребенок долгое время не ел досыта, но она отмела это предположение.
В деревне слухи разлетаются мгновенно. Стоило девчушке первый раз выйти во двор погулять, как к Нине тут же прибежала соседка Раиса, вроде как за солью. Получив просимое, Рая без всякого стеснения спросила:
– Откуда у тебя девочка?
– Дачницу я взяла, – улыбнулась Нина.
– Зимой? – поразилась Раиса. – Такую маленькую? Без родителей?
– Шучу, – быстро изменила «показания» Нина. – Это моя племянница, дочь Олега.
– Ну надо же! – всплеснула руками Рая. – То‑то смотрю, она с тобой на одно лицо. А как там твой брательник?
– Замечательно, – лихо соврала Нина, – живет отлично!
– Чего же девчонку прислал? – не отставала соседка.
– Жена Олега бросила, второй раз замуж вышла, дочь ей не нужна, – объяснила Нина.
Раиса потерла подбородок.
– Сирота, значит, получилась. Ой‑ой‑ой, достанется же ей в жизни колотушек! Без мамочки родной трудно. Ой‑ой‑ой!
Малышка, до той поры сидевшая тихо, вдруг чихнула и заревела в голос.
– Ты соли хотела? – разозлилась Нина.
– Ага, – кивнула Рая.
– Получила? Вот и уходи, у меня дел полно, – отрезала Нина и бесцеремонно вытолкала любопытную Раису.
Через час все Клязино знало новость, в избу к Нине потянулись люди. В деревне мало развлечений, а тут такой поворот…
Спустя неделю, оставив подкидыша на попечение болтливой, но доброй и ответственной Раисы, Нина подалась в Москву.
– Девочку Олег в дорогу собирал, – объяснила она соседке. – Сунул в пакет одни трусики да запасную футболку, ни колготок, ни платья, ни игрушек не положил. Надо мне вещи племянницы забрать.
– Ну, мужики, – укоризненно произнесла Рая, – безголовые совсем! Слушай, не езди никуда! У меня на чердаке чемодан стоит, там Ленкины вещи детские, постираешь, и носите на здоровье. Куклы еще остались, правда, поломанные, но какая дитю разница!
– Спасибо, – поблагодарила Нина, – только я все равно съезжу.
Координаты брата Нина выяснила легко – обратилась в Мосгорсправку и буквально через полчаса получила листочек с названием улицы и номером дома. Настороженная таким везением, женщина приехала по указанному адресу, поднялась на второй этаж и позвонила в дверь. Если верить письму Светы, Олег сидит в тюрьме. Но, может, невестка наврала? Дверь открыла седая старуха, одетая в белую шелковую блузу, назвалась она Полиной Федоровной и устроила деревенской жительнице форменный допрос. Вопросы сыпались из бабули, словно горох из порванного мешка: кто такая, как зовут, зачем приехала… Нина спокойно отвечала, показала паспорт. В конце концов Полина Федоровна смилостивилась, впустила гостью, провела ее в крохотную кухню и рассказала малопривлекательную правду об Олеге.
– Его посадили, – сообщила старуха, – за мелкое воровство. Ну никогда бы не подумала, что Олег Ефремович жулик! Они со Светой тут два года жили. Он не пил, не курил, на работу по часам уходил, в одно и то же время возвращался. На жену голоса не поднимал, девочку любил. Замечательный муж. Зарабатывал, правда, не ахти, Светка постоянно у меня деньги до получки одалживала, но как‑то выкручивались.
– А что брат украл? – опустив голову, спросила Нина.
– Кошелек у женщины стащил, – пояснила пенсионерка. – Да так глупо действовал! В троллейбусе к ней в сумку залез и попался. Дали ему по первости три года. А кто тебе про его дела рассказал?
– Светлана, – ответила Нина. – Говорила, что муж неделями пропадал, обижал ее, потому они с дочкой и сбежали.
– Вот сволочь! Прости, Господи, за бранное слово… – возмутилась старуха. – Светка хитрее кошки. Свою вину на мужа перекинула! Знаешь, что мне кажется? Он из‑за жены в тюрьму попал. Это она его посадила.
– Как? – поразилась Нина.
Полина Федоровна поправила воротник блузки.
– Света с виду маленькая, хрупкая, нежная, просто цветок, а на самом деле злая, как акула. А вот слушай… Работать она не хотела, все повторяла: «Я Виолу воспитываю, не сдавать же девочку в ясли». Только некоторым детям лучше находиться в госучреждении, чем при родной матери.
Едва Олег уходил на работу, Светлана закрывала комнату и упархивала. Виолу она оставляла одну, девочка с самого раннего детства привыкла обходиться собственными силами. Она никогда не плакала, не требовала к себе внимания, не капризничала, могла ползать по комнате в мокрых штанишках и не переживать по поводу неудобств.
Полине Федоровне было жалко ребенка, иногда она кормила малышку кашей или наливала ей супу. Светлана готовила редко, впрочем, и хорошо, что мамашу не тянуло к плите – еда у нее получалась на редкость гадостная. В основном Таракановы питались колбасой и сосисками. Гастрономия – не дешевое удовольствие, вести хозяйство Света не умела, поэтому денег в доме никогда не было. Однако молодая женщина не отказывала себе в модной одежде и обуви.
Один раз соседка продемонстрировала Полине Федоровне новые ботиночки и спросила:
– Красивые?
– Приятные, – одобрила приобретение пенсионерка. – Кажется, на натуральной коже.