Антроп.традиция (Всё, что может понадобиться)

I. АНТРОПОЛОГИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ В КУЛЬТУРОЛОГИИ

1. КУЛЬТУРОЛОГИЯ - ИНТЕГРАЦИЯ ЗНАНИЙ О КУЛЬТУРЕ

Антропологическая традиция в культурологии — традиция ис­следования культуры в культурной и социальной антропологии.

Культурология как интегративная наука формируется на сты­ке целого ряда научных направлений, создавших собственные тра­диции изучения культуры. Наиболее важными из них стали фи­лософия культуры, культурная антропология, сравнительное язы­кознание, история культуры, социология культуры и т.д.

Специфику антропологической традиции достаточно точно под­метил американский культурантрополог Л.Уайт. Определив культу­ру как специфический класс явлений, присущих только человече­скому сообществу, он выявил принципиально важную черту ант­ропологии как науки о человеке, дополнив свое определение сооб­ражениями о том, что мир человека — это мир его культуры.

Таким образом, на протяжении более ста пятидесяти лет антропология, сохраняя целостный подход в изучении человека как существа биологического и культурного одновременно, вы­деляла культуру как центральный объект исследования, а мир человека рассматривала как совокупность культур тщательно изучаемых этнографией, археологией, историей.

Антропологи XX века добились больших успехов в изучении конкретных культур, собрали огромный эмпирический материал, создав базу для развития теории. Так, с начала 30-х до начала 60-х гг. инициативной группой под руководством Дж. Мердока был создан мировой корпус этнографических данных, известный как “Ареальная картотека человеческих отношений” (ХРАФ), из­данный в 1967 г. в виде “Этнографического атласа”. Этот атлас содержал сведения по 600 отдельным культурам, данные о кото­рых сыграли свою роль для отработки метода кросс-культурного исследования, построения типологии культур, выработки концеп­ции “универсальной культурной модели” и т.д.

В течение XX века в антропологии сложился ряд направле­ний, опиравшихся на собственную методологию и методику исс­ледований и отчетливо образующих самостоятельные школы. При всем своем разнообразии эти крупные национальные школы (северо-американская, британская, французская и др.) обладают внутренним традиционным единством. Развиваясь в рамках об­щей науки, каждая национальная школа выработала свой подход к объекту изучения. Так, американская антропологическая школа выделяет культуру как основной и автономный феномен истории, называет свою традицию исследования культурной антропологией, в состав которой включает: этнографию как изучение и описание специфики отдельных культур; этнологию, как сравнительно-исто­рический анализ культур, теоретическую антропологию; археоло­гию; лингвистику; некоторые направления психологии.

Разногласия между культурантропологами США и социалан-тропологами Великобритании и Франции по соотношению наук исходят из разной оценки значимости понятий “культура” и “об­щество”. Если в первом случае более широким считается понятие “культура” и социум рассматривается как ее подсистема, то во втором “общество” является всеобъемлющим понятием, а “куль­тура” рассматривается как одна из функций социуам. В итоге в мировой науке сложилась традиция использования данных куль­турной и социальной антропологии как взаимодополняющих.

Вклад каждой из названных школ в целостное исследование культуры и, следовательно, в формирование культурологии огро­мен. В культурной и социальной антропологии был пройден путь от изучения примитивных культур к целостному исследованию со­временных (Л.Уайт, М.Салинс, М.Харрис и др.); от эмпирических описаний к анализу и антропологической теории и в итоге — к созданию мощного культурологического пласта, в котором на ос­нове конкретного материала, были тщательно разработаны следую­щие проблемы: 1) сформулировано понятие “культура” (Эд. Тайлор, А.Кребер, К.Клакхон, Б.Малиновский, Л.Уайт, А.Радклифф-Браун, Д.Бидни, К.Кафанья и др.); 2) сформулировано понятие “культурная динамика”, изучены культурные процессы разного уровня: от ассимиляции и аккультурации отдельных культурных черт до процессов инкультурации (социализации) и эволюции отдельных культурных форм (Ф.Боас, Р.Лоуи, Б.Малиновский, А.Кребер, Л.Уайт, Дж. Стюард и другие) и т.д.

В середине XX века были сформулированы новые концеп­ции эволюции культуры: 1) общей (универсальной) эволюции Л.Уайта—Г.Чайлда; 2) мультилинейной эволюции Дж. Стюарда;

3) специфической эволюции М.Салинса—Э.Сервиса; были раз­работаны основы типологии культур (А.Кребер, Д.Мердок, Дж. Стюард, Д.Фиблман, Л.Уайт и др.); оформились различные под­ходы к интерпретации культуры: исторический, структурный, структурно-функциональный, системный и т.д. (Ф.Боас, К.Ле-ви-Стросс, Б.Малиновский, А.Радклифф-Браун, Л.Уайт).

В 40-е — 50-е гг. в антропологии началась дискуссия (не завершенная но сей день) о необходимости выделения специальной науки о культуре, которую в книге 1949 г. Л.Уайт на­зывает “культурологией” и предлагает ее основные принципы. С этого момента начинается- качественно новый этап в истории науки о культуре как культурологии.

2. МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ КУЛЬТУРЫ В АНТРОПОЛОГИИ

Проблемами интерпретации культурных процессов Активно занимался Л. Уайт. В соих работах, он исходил из того, что в культуре существуют три четко разграниченных процесса и соответствующие им три способа ее интерпретации: 1) временной, который является хронологической последовательностью единичных событий; его изучает история; 2) формальный, представляющий яв­ления во вневременном, структурном и функциональном аспектах, что дает нам представление о структуре и функциях культуры; 3) формально-временной, представляющий явления в виде временной последовательности форм; его интерпретацией занимается эволюци­онизм. Таким образом, следует различать исторический, формальный (функциональный) и эволюционный процессы. Однако в антропологии достаточно широко была распространена точка зрения, согласно которой существуют всего два способа интерпретации культуры — “исторический” и “научный”. Согласно этому, истори­ческие исследования занимаются описанием хронологического ряда отдельных имевших место событий. Историческое объяснение дол­жно состоять в воспроизведении предшествующих событий, т.е. объяснение культурного феномена будет заключаться в соотнесении его с тем, что произошло ранее. Так, употребление табака эскимо­сами Аляски должно быть “объяснено” на примере истории рас­пространения табака и трубок по всему миру до тех пор, пока они не достигли эскимосов Азии.

“Научная” интерпретация, согласно вышеуказанным взгля­дам, не связана ни с временной последовательностью событий, ни с их уникальностью, но только с их общей схожестью. Эти схожести описываются посредством обобщения.

Разумеется, разграничение временных и вневременных аспек­тов различных явлений имеет право на существование. Но назы­вание изучения одних аспектов “историей”, а других — “наукой” необоснованно и вводит в заблуждение. Мы не говорим, что ас­трономия является “наукой”, когда изучает вневременные повто­ряющиеся процессы поведения небесных тел, и не является ею — когда изучает уникальные временные процессы, приведшие к образованию солнечной системы. Наука астрономия изучает и ин­терпретирует небесные явления в их временном, неповторяющем­ся (историческом) аспекте, в их вневременном повторяющемся (формально-функциональном) аспекте и в их формально-временном неповторяющемся (эволюционном) аспекте. Точно так же изучение культуры есть или должно быть интерпретацией куль­турных явлений в тех же трех аспектах.

^\Итак, в культуре существуют два отдельных, четко разгра­ниченных процесса, каждый из которых носит временной ха­рактер: исторический процесс и эволюционный процесс. Антро­пологи, которые различают лишь “историю” и “науку”, разде­лить эти два временных процесса не смогли. Так, Ф.Боас на­зывает эволюционистский подход Дарвина “историческим”, А.Радклиф-Браун предложил назвать историческим методом анализ стадий становления культурных явлений и т.д.

Здесь налицо смешение. Два совершенно различных типа про­цесса, два различных типа интерпретации называются “историче­скими” в силу того, что оба они изучают временной ряд событий. Точно так же, пишет Л.Уайт, можно назвать черепах “птицами”, поскольку и те и другие откладывают яйца. “Принципы социологии” Спенсера и “Древнее общество” Моргана являются “историей цивилизации” не более, чем трактат об эволюции человека — историей рас или трак­тат об эволюции денежных единиц — историей коммерции и бан­ковского дела, или монография о росте — биографией человека.

Исторический процесс легко отличить от вневременного фор­мально-функционального процесса. Первый занимается лишь хро­нологической последовательностью событий, каждое из которых уникально во времени и пространстве. К примеру: Наполеон по­кинул Эльбу, вернулся во Францию, был сослан на о. Св.Елены, где и умер. Перед нами временная последовательность событий, каждое из которых отдельно скоординировано во времени и про­странстве. Каждое событие уникально и, поскольку это так, их последовательность необратима и неповторима. Формально-функци­ональный подход интересует совсем иное, он не связан с уникаль­ностью событий — исследователей здесь скорее интересует общее сходство. Предположим, мы изучаем мятежи и восстания с точки зрения формально-функционального подхода. В таком случае, мя­теж А нам интересен не тем, чем он отличен от других, но тем, чем он сходен с -другими мятежами. Время и место не имеют значения. Для нас не важно, произошло восстание в декабре или в мае, в России или во Франции - нам интересен мятеж как таковой, нам необходимо сформулировать некие общие постулаты, которые можно применить к любому мятежу. Нас интересует уни­версалия, которая может объяснить все частности.

Эволюционный процесс в некоторых аспектах напоминает исторический и формально-функциональный. Он связан с хронологической последовательностью, как и исторический: Б следует за А, но предшествует В. Эволюционный процесс связан с формой и функцией: одна форма вырастает из другой и перерастает в третью. Эволюционный процесс связан с прогрессией форм посред­ством времени. В этом процессе временная последовательность и форма равно значимы и важны. Они сливаются в интегрированный процесс изменения. Поясним сказанное примерами.

В эволюции приматов можно выделить Три стадии: А — обезьяноподобное хвостатое четвероногое; Б — бесхвостый, име­ющий руки антропоид; В — человек прямоходящий. Перед нами процесс изменений, в котором время, форма и функция равно важны. А, Б и В суть формы, конфигурации взаимосвязанных частей. Они формально взаимосвязаны, появляются в опреде­ленной неизменной последовательности и, соответственно, свя­заны друг с другом во времени. И в то же время научное описание этого процесса не является историей. Мы не имеем дело с конкретными событиями. Мы имеем дело с классами событий, не с этой обезьяной или тем человекоподобным, но с классом обезьян и классом человекоподобных.

Итак, мы видим, что и эволюционный, и исторический про­цессы включают временную последовательность. Однако исто­рический процесс имеет дело с единичными событиями, в то время как эволюционный имеет дело с классом событий, неза­висимых от определенного времени и места.

Эволюционный процесс напоминает формально-функциональ­ный — оба имеют дело с взаимоотношением формы и функции. Но эволюционный процесс связан с временными, изменениями, которым подчиняются формы и функции, в то время как фор­мально-функциональный процесс носит вневременный характер.

Все три процесса — исторический, эволюционный и формаль­но-функциональный различимы на любом уровне действительности:

и на физическом, и на биологическом, и на культурном.

Обращаясь к культурным явлениям, мы различаем три типа культурных процессов. Исторический процесс очевиден. Идет ли речь об огнестрельном оружии, фарфоре, гончарном круге, дифференциальном исчислении, печати, обряде обрезания, ри­туале пожатия рук и т.д. Обычай имеет свою историю. Он об­разовался в определенном месте, в определенное время, при определенных обстоятельствах и впоследствии распространился. Археологи и этнологи часто выступают в роли историков куль­туры; их цель — восстановить историю событий.

Ученый, исследующий культуру, также проявляет интерес к вневременному формально-функциональному аспекту анализа фак­тов. Форма, модель или структура как явления культуры могут быть объектом научного анализа. Это может быть социальная структура, форма правления, форма семьи, модели экономического, политического или религиозного поведения, строение каноэ или архитектура собора и т.д. Важно отметить, что функционалисты (Б.Малиновский, А.Радклиф-Браун) много занимались структурой, называя ее “анатомией” или “скелетом” культуры. Их также ин­тересовали функциональные взаимоотношения или, как они гово­рили, “физиология” культуры. Этот интерес прекрасно выражается фразой “как работает” культура, т.е. как одна часть процесса со­относится с другой частью, какую роль определенный элемент иг­рает в общей структуре. Так, Радклиф-Браун занимался проблемой взаимоотношений различных компонентов тотемизма, Малиновский выяснял роль магии в сельском хозяйстве и т.д.

Процессы в их вневременном, повторяющемся и обратимом виде также привлекали внимание исследователей культуры. Анализировались процессы интеграции и дезинтеграции, фор­мирование и распад семьи, повышение ценности и обесценива­ние денег и т.д. События, которые считались исключительно образцами поведения определенного класса, вновь и вновь по­падают в поле зрения исследователей.

Формально-временной процесс выражается в том, что обычно называют ростом, или развитием культуры: лежащая в его основе структура изменяется во времени, в котором одна форма вырастает из предшествующей формы и превращается в последующую. Эво­люция топора, ткацкого станка, клана, денег, письма, профессио­нальных корпораций, расслоения классов, математики, монархии и т.д. являют собой пример такого рода процессов. Имея дело с процессом эволюции, мы сталкиваемся не с единичными события­ми, но с классами событий, не имеющими строгой отнесенности к определенному месту и времени. Производя исторический анализ, мы отметим, что деньги впервые появились тогда-то и там-то, ска­жем, в Малой Азии в I тысячелетии до н.э. Как эволюционистов нас будет интересовать только сам процесс развития денег, где бы и когда бы он ни происходил, сколько бы раз — один или двадцать один — он не повторялся.