157199 (Классическое философствование (онто-гносеологический аспект))

Классическое философствование (онто-гносеологический аспект)

Суркова Н.А.

Актуальность настоящего исследования может быть обоснована целым рядом аспектов.

Во-первых, история философии - это процесс смены классических и неклассических эпох. Классическая эпоха характеризуется, на наш взгляд, присутствием в интеллектуальной среде представления о достижимости абсолютно истинного знания. В свою очередь, это оказывается возможным, когда в обществе есть некий социально-этический инвариант (жизненная норма). Ведь интеллектуальное – это превращенная форма социального. Однако как только исчезает этот инвариант, утрачивается и представление о достижимости абсолютной истины. Возникает неклассическая эпоха (релятивизм знания ведет к отказу от создания универсальных философских систем) с присущим ей комментированием и интерпретированием уже созданного в классическую эпоху. Отсюда - повышенное внимание к языку, преобладание эклектизма, который исходит из того тезиса, что истинное знание прописано, найдено и высказано, но в разных системах, “по крупицам”. Эти “крупицы” надо собрать. Такой неклассической эпохой была эллинистическая эпоха (история философии предстает здесь как доксография в стиле Диогена Лаэртского).

Во-вторых, в настоящее время, как замечает профессор А.В.Лукьянов, “все существующие парадигмы мышления оказались исчерпанными, а дух пришел в состояние чрезвычайной усталости” [1]. Все это заставляет нас по-новому взглянуть на саму интеллектуальную историю человечества, в которой различные авторы выделяют разные эпохи философствования. Но, в принципе, многие сходятся в том, что классических периодов философствования было три: классическая философия античности (от Фалеса до Аристотеля), классическая средневековая философия (от Августина до Оккама), классическая философия Нового Времени (от Бэкона до Гегеля). Первую насквозь пронизывает идея рационализации мифа, вторую - идея христианства и ее рационализация, третью - идея обоснования научности и возможности знания вообще. Исходя из такой периодизации, мы можем, соответственно, нашу эпоху (конец XIX и XX век), а также эпоху Возрождения отнести к неклассическим. Неклассическое философствование произрастает из скептического отношения к настоящему и будущему философии. Многие сегодня говорят о “конце философии”. Но, вероятнее всего, речь должна идти о завершении определенного этапа философствования, пока вновь не откроется, как говорит профессор В.Н.Финогентов, новый эон1.

Однако мы полагаем, что просто ждать этого “эона” совершенно бессмысленно. Тайна элевзинских мистерий состояла в их неразглашении, ибо таинства несли в себе, как утверждает Шеллинг в своей “Философии откровения”2, намек на будущий мир, науку, которая и закрывала рот посвященным. Ведь наука прослеживает законы и тенденции развития природы, общества и мышления, чтобы затем, опираясь на них, предсказать будущее. Но, абсолютизируя роль науки, мы тем самым абсолютизируем и принцип будущего времени. Неслучайно немецкий идеалистический рационализм превозносит идею трансцендентальности, которая воплощается в принципе “долженствования”. Так должно быть! А в жизни, мы знаем, так не бывает (данную мысль провел, как мне известно, в целом ряде своих выступлений на последних конференциях профессор А.Ф.Кудряшев).

И тем не менее от идеи долженствования, от “долженствующего быть” нельзя отказываться. Ведь это автоматически повлекло бы за собой отказ и от самой идеи Абсолюта, позволяющей как бы заново осмыслить исторический процесс, процесс развития культуры. Снова встает вопрос о том, что есть Абсолютное знание как Абсолютный субъект? Отказ от этой позиции означает отказ от преемственности, ведущий научную философию к усиливающемуся распаду. Другими словами, проблема Абсолюта, соотношения Абсолюта и Абсолютного, человека и Абсолюта - это проблема именно классической философии. Да! Человеческая мысль устала. Но, может быть, она больше всего устала от переживаний, от зачастую бесплодного экзистенциализирования. Человек, который не хочет заниматься наукой, начинает заниматься обоснованием своего “не хочу”. Быть может, это тоже очень важно. Однако действительная работа мысли, наслаждение, получаемое от поиска нового, для нас важнее всего. Поэтому мы и обращаемся к классическому философствованию не просто как к парадигме мышления, но и как к способу индивидуальной работы. Пример последнего - это деятельность Российского Общества И.Г.Фихте, в котором взаимодействуют представители разных профессий (профессия философа представлена здесь лишь наряду с другими). Я ссылаюсь при этом на слова, сказанные Н.В.Громыко в докладе на международном конгрессе в Уфе (конец мая 1992 года) и опубликованные в сборнике, получившем мировую известность: “Соорганизация различных типов профессиональной деятельности (речь идет о Российском Обществе И.Г.Фихте, возглавляемом проф. А.В.Лукьяновым. - Н.С.) происходит по методу, когда ни один из них не подчиняется другому, но когда они выполняют по отношению друг к другу функцию взаимного ограничения и развития. Благодаря такой форме соорганизации не сводимых друг к другу профессиональных принципов возникает возможность взглянуть на проблему во всей ее полноте и многоракурсности, т.е. полисистема (так как каждый из профессиональных подходов представляет собой самостоятельную систему видения)” [2].

Осмыслению деятельности “Общества И.Г.Фихте” необходимо уделить самое пристальное внимание. И в данном отношении понятие “классическое философствование” требует своего уточнения и развития.

Та рабочая гипотеза, из которой мы исходим, заключается в следующем. Есть “классическое философствование”1 и есть “классическое философствование”2. Между данными понятиями мы ставим (помещаем) понятие “классическая философия”. Итак:

классическое философствование1

классическая философия

классическое философствование2

Классическая философия Гегеля есть вершина немецкой классической философии; в то же время она породила типы философствования, которые скорее возникли как оппозиция, с одной стороны, жесткому панлогизму, а с другой - абсолютному идеализму. Здесь, таким образом, не возникло философствования2, под которым мы понимаем философствование, произрастающее органическим образом из философии как теоретической системы. Этому помешал, по всей видимости, замкнутый характер гегелевской концепции. Идея тождества бытия и мышления преодолевалась в пользу абсолютного мышления. Гегель распоряжался в сфере Абсолюта, как у себя дома, пытаясь показать во всем действительном разумное, а во всем разумном действительное. В результате метод движения идей стал признаваться в то же время реальным процессом развития. Однако уже Шлейермахер и Шеллинг утверждали, что нашему конструирующему мышлению поставлены известные границы. Личность, индивидуальность невозможно понять, идя только логическим путем; она остается тайной, которую нужно пережить. Поэтому наше мышление может указать только то, что возможно, но не то, что действительно. Этим путем пошел Шеллинг. По мнению последнего, логическое конструирование приводит к “негативной философии”, оставляющей без рассмотрения вопрос о том, существует ли действительность, соответствующая ее выводам. Она может сказать только так: если существует реальность, то она будет и должна иметь такую-то форму. Но доказать само это существование она не в силах. Так подготавливалось новое философствование, которое опять стало философствованием1, но не классическим философствованием2. Классическое философствование2 развилось бы только в том случае, если бы гегелевская система не была столь категоричной в оценке предшествующих ей систем.

Напротив, “наукоучение” Фихте, возникшее на почве кантовского стиля философствования (классическое философствование1) и представляющее собой классическую философскую систему, открыло классическое философствование2, которому, собственно, и посвящена докторская диссертация А.В.Лукьянова. “Особое значение этой работы я вижу в том, – пишет московский философ Н.В.Громыко, – что ее автор реконструировал категориальный генезис различных частей наукоучения” [3]. Система Фихте носит открытый характер. Возникающие синтезы “Я” и “Не-Я” никогда не прекращаются. Как отмечает Н.К.Любутин, фихтевское Абсолютное “Я” – это бесконечное становление абсолютной субстанции самосознания.

Вместе с тем ради объективности необходимо отметить, что философствование Фихте содержит неклассический элемент, выразившейся в апеллировании к сфере бессознательного.

Итак, главный вывод, к которому приходим, заключается в том, что развитие классической философии вовсе не обязательно предполагает непрерывность во времени или какую-то принципиально новую точку зрения, но обязательно должно подготавливать именно классическое философствование2, вытекающее из идей и представлений, структур, мысленных навыков, выработанных классической философией.

Понятно, что предложенный нами переход требует уточнения не только понятий “классическое” и “неклассическое”, но и “философия” и “философствование”. Существует масса различных трактовок указанных понятий. Но все, конечно, зависит здесь в первую очередь от определения философии как а) науки; б) того, что принципиально не может быть наукой, и т.д.

В.В.Ильин выделяет концептуальные принципы классической фазы научного интеллекта: фундаментаментализм, финализм, трансцендентализм, имперсональность, абсолютизм, наивный реализм, субстанциальность, динамизм. Автор считает, что переход от классики к неклассике - нечто неизмеримо большее; неклассику от классики отделяет пропасть, мировоззренческий, общекультурный барьер, несовместность качества мысли [4].

Отождествление деятельности и сознания, как подчеркивают авторы опыта эпистемологического сопоставления, есть одно из базовых “мысленных уравнений” всего классического философствования [5].

Классическая эпистемология на протяжении двух тысяч лет базировалась на евклидовом мышлении, ядро которого составляет геометрия Евклида. В этом плане классическая наука и классическое философствование отталкивались от принципов доказательства и поиска самоочевидных аксиом. В таких системах знания аксиомы доказывают все остальные утверждения. Напротив, в неклассических способах теоретизирования и философствования гипотезы только занимаются объяснением истинных базисных предложений.

Далее считаем, что классическое философствование не исчерпывается философским рационализмом, хотя рационализм вне всякого сомнения составляет его подлинную “душу”.

Каковы же характерные черты классического философствования? Во-первых, такое философствование стремится к гармонии, к порядку и мере, а также к спокойствию. Во-вторых, оно тяготеет к познанию первых начал и причин всего сущего. В-третьих, оно является важнейшим искусством пробуждения душ.

Мы полагаем, что Фихте, начавший решительную перестройку кантовской философии, развил позднее форму философствования, далекую от классической. В этом плане Российское фихтевское общество никогда не разовьет дальше философствование, если устремится к поздним вариантам “наукоучения”, в которых на первое место выдвигается не идея Абсолютного “Я”, а понятие Абсолютного бытия. Когда мы ведем речь о понятиях “классическая философия” и “классическое философствование”, то прежде всего имеем ввиду такие важные стороны философии, о которых Ф.Энгельс писал: “...Из всей прежней философии самостоятельное существование сохраняет... учение о мышлении и его законах – формальная логика и диалектика” [6, с. 21].

По мнению А.С.Богомолова, традиция немецкой классической философии достигает наиболее “трезвой формы” в “критической философии Канта” [7]. Именно Кант и его ученики (особенно К.Рейнгольд и С.Маймон) смогли выявить глубокую связь между логикой и теорией познания. Вывод Ф.Энгельса о том, что формальная логика “представляет собой прежде всего метод для отыскания новых результатов для перехода от известного к неизвестному” [6, с. 134], базируется на знании источников, относящихся к периоду так называемой “предфихтевской критики” Канта. Например, яркий представитель этой “критики” С.Маймон отводил формальной логике очень большую роль в достижении нового знания. Его теория познания объединяет учение о сознании, трансцендентальную логику, диалектику [8].

Данное наблюдение нам представляется важным для понимания сущности и содержания феномена “классического философствования”. Такое философствование является, во-первых, определенной предпосылкой классической философии, а во-вторых, позволяет соблюсти расстояние между духом и системой, субъективным и объективным, то есть раскрыть единство образно-ассоциативного и абстрактно-теоретического мышления. Как показывает анализ исторических документов и первоисточников, именно представители предфихтевской критики Канта, а не сами Фихте и Шеллинг, по-настоящему участвовали в разработке фундаментальных форм теоретического мышления. Если Фихте пытался абсолютизировать духовное, откатываясь все дальше на позиции неоплатонизма, то Рейнгольд и Маймон стремились прежде всего развить теорию познания. По своему характеру это движение напоминало тот творческий дух, который обитал в логических трактатах Аристотеля.

Вместе с тем выдвинутая нами концепция классического философствования как образно-ассоциативной составляющей мышления, направленного прежде всего на развитие логики, не исключает анализа всего социокултурного контекста эпохи, ее духа, а также существующих политических систем и систем хозяйствования, норм морали и права, форм общения.

Уже сама постановка данных проблем в контексте исследования причин и важнейших детерминант возрождения феномена классического философствования значительно конкретизирует задачу нового широкомасштабного культурного синтеза.

Таким образом, содержание и объем понятия “классическое философствование” не сводится ни к “трансцендентальной философии”, ни к совокупности идей, выработанных послевозрожденческой европейской культурой из духовного материала философии Бэкона, Декарта и других мыслителей и получивших завершенную, итоговую форму у Гегеля, Фейербаха и Конта включительно. Указанное деление относительно и условно. Не все, что после Возрождения, - классика, и не все, что сегодня, - современное.