138421 (Эортология и богословие Рождества Христова)

Эортология и богословие Рождества Христова

архим. Матфей (Мормыль)

В основе праздника Рождества Христова лежит событие явления Христа во плоти. Древние христиане должны были бы в честь этого события установить особый праздник, так как оно занимает важное место в христианской эортологии (с греч. — учение о праздниках). Однако, исходя из данных древней христианской письменности о порядке установления праздников, Рождество Христово уступает место Пасхе и Пятидесятнице.

Самые ранние известия о праздновании Рождества Христова относятся ко второй половине II века. Причина такого позднего появления праздника обусловлена, в частности, религиозной психологией самих христиан того времени.

Известно, что древние христиане на дни рождения смотрели иначе, чем язычники. По взгляду последних, дни рождения — дни радости, а дни смерти — скорби и траура, ибо смерть для них была нечто страшное и неизвестное («quo vadem nescio» — «куда иду, не знаю», — говорили римляне). У язычников особой популярностью пользовался обычай праздновать дни рождения богов, знаменитых людей — основателей философских школ, императоров и свои собственные.

Христиане в своем взгляде на дни рождения и смерти держались ветхозаветной традиции, по которой дни рождения — дни плача, а вся земная жизнь — юдоль плача. Такое воззрение объясняется и отсутствием в Священном Писании упоминаний о днях рождения. Правда, в нем косвенно говорится о дне рождения фараона, Антиоха Епифана и Ирода, но они — язычники, христианское же сознание не хотело иметь ничего общего с язычеством, тем более во времена гонений.

Историк Евсевий в своей «Церковной истории» упоминает о Послании смирнских христиан к филомелийцам по случаю мученической кончины святого Поликарпа Смирнского (+167). В нем сообщается, что проконсул, по совету иудеев, сжег тело святителя Поликарпа, чтобы оно не стало у христиан предметом почитания. Но «мы, — пишут смирняне, — собрали кости его… и положили их, где следовало: туда, как только можно будет, мы станем собираться с веселием и радостью, и Господь соизволит нам праздновать день его мученического рождения». Как видно из этого, христиане смотрели на кончину мученика как на его день рождения для Жизни Вечной. Вот почему и в дальнейшем церковный годичный круг не имеет праздников, связанных с днем рождения святых, исключая празднования в честь Спасителя, Богоматери и Иоанна Предтечи, которые теперь у нас имеют наименование «Рождества».

После прекращения гонений Церковь хотела научить христиан ценить земную жизнь и чтить ее начало и конец во Христе. Поэтому и возникла необходимость установления праздника, посвященного пришествию во плоти Сына Божия.

Но были и другие причины. Прежде всего, появление ересей, в частности, докетов, не признававших реального рождения Христа Спасителя. Святой Иоанн Богослов в Первом Послании в связи с этим говорит: Всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога. А всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста (1 Ин. 4, 2—3).

Во времена Климента Александрийского этот праздник не имел еще того содержания, как ныне. Он назывался Богоявлением и имел отношение вообще к явлению Бога во плоти, что охватывало и Рождество Христово, и событие Его Крещения во Иордане. Очевидно, этот праздник был установлен православными в противовес еретическому взгляду василидиан, учивших, что Христос стал Сыном Божиим именно со времени Крещения во Иордане, когда на Него сошел Святой Дух. В «Завещании Господа нашего Иисуса Христа», христианском памятнике III века, говорится об этом празднике как получившем широкое распространение и даже указываются важнейшие предметы вероучения, излагаемые епископами или пресвитерами, — о двух природах во Христе, о тайне Воплощения и Искупления и о других истинах веры. В наше время в древней Арсиное (ныне Фаюм в Египте) найден папирус начала IV века с текстом антифона, исполнявшегося на Явление — epifania (6 января), в котором речь идет о рождении Христа в Вифлееме, о звезде, о пастухах и Крещении в Иордане[1]. У Оригена под Богоявлением — epifania понимается Крещение Господне, а от его ученика святого Григория Неокесарийского дошло до нас Слово на Богоявление. В мученических актах епископа Иерапольского Филиппа (+304) сообщается о всеобщем распространении этого праздника во Фракии.

Смысл праздника как явления Бога объясняет святой Иоанн Златоуст. По его словам, Спаситель после Крещения явился видимо пред людьми, то есть с этого времени начал Свое общественное служение. На этом основании святитель опровергает сказания апокрифов о чудесах, совершенных Иисусом Христом в детском возрасте. Преподобный Ефрем Сирин epifanis понимал в смысле Рождества Христова. Известно также, что этот святой отец составлял песнопения в противовес еретическим гимнам некоего Армения. По словам блаженного Феодорита Кирского, Армоний, ученик ересиарха Вардесана, сочинил некоторые песнопения и тем, что нечестие облекал приятностью напевов, привлекал слушателей и вел их к духовной погибели, преподобный же Ефрем взял мелодии этих гимнов и соединил их с истинным богомыслием. В одном из таких рождественских песнопений славословится Воплотившийся Сын Божий, причем славословия расположены соответственно годам земной жизни Спасителя. Эти торжественные радостные песни у сирийских христиан и теперь употребляются за богослужениями на Рождество Христово[2].

К мнению преподобного Ефрема Сирина в отношении понимания смысла epifania присоединяются святители Василий Великий, Григорий Богослов и Григорий Нисский. Святой Григорий Богослов в одном из своих Слов говорит: «Ныне праздник Богоявления, или Рождества, ибо так и иначе называется день сей, и два наименования даются одному торжеству, потому что Бог явился человеком через рождение. От явления произошло наименование Богоявления, от рождения — Рождества»[3]. Из описания богослужения на праздник Богоявления в Иерусалиме у аквитанской паломницы конца IV века Сильвии (Этерии)[4] «Паломничество по святым местам» видно, что этот праздник больше имел отношение к событию Рождества Христова, поскольку включал совершение праздничной службы в Вифлееме, а через сорок дней после него праздновалось Сретение Господне.

Выделение праздника Рождества Христова (но не отделение, поскольку два праздника мыслятся как единое целое и промежуток между ними занимает одиннадцать дней и называется у нас «святками», то есть продолжением праздника, как святого дня) произошло не позднее середины IV века и ранее всего — в Римской Церкви. По свидетельству Иоанна, епископа Никейского, эта Церковь начала праздновать Рождество Христово 25 декабря при папе Юлии (337—352).

В одном римском календаре, составленном не позднее 354 года и найденном в конце прошлого столетия Моммзеном, в разделе о днях кончины мучеников под 25 декабря (или 8 календой января) написано: «День Рождения Христа в Вифлееме», а в отделе хроникальных событий есть заметка: «В консульство цезаря Августа и Емилия Павла, в восьмые календы января, в пятницу, в 15 день новолуния».

В надписи на статуе святого Ипполита Римского день Рождества Христова помечен 25 декабря. В открытой Георгиадисом (в Халки) части комментария святого Ипполита на книгу пророка Даниила есть замечание: «Первое явление Господа во плоти, при котором Он родился в Вифлееме, произошло 25 декабря, в среду, в 42 год Августа… а пострадал Он 25 марта, в пятницу, в 18 году Тиверия, в консульство Руфа и Рубелия»[5]. Папа Ливерий (352—366), преемник ранее упомянутого папы Юлия, при пострижении в монашество сестры святого Амвросия Медиоланского Марцеллины указывал ей на значительность этого события в ее жизни, совпавшего с днем Рождества Спасителя от Девы Марии.

Следовательно, Рождество Христово в Риме стало праздноваться 25 декабря еще до 354 года и, должно быть, задолго до указанного года.

Устанавливая дату празднований, Церковь нередко руководствовалась своими особыми, дидактическими и миссионерскими соображениями. Особо отмечая тот или иной день, Церковь имела в виду и преодоление каких-то местных традиций, пережитков прежних обычаев. Знаменитый историк, авторитет в вопросах истории календаря, праздников и летосчисления профессор Василий Васильевич Болотов говорит: «Язычество, с которым ведет борьбу Церковь, есть не только религия, но и сложившийся известным образом быт. Доказать язычнику несостоятельность его представлений о богах и убедить его веровать в Единого Христианского Бога значит сделать много, но еще не все. Порвать свои житейские отношения с соседями-язычниками новообращенный не имел возможности. Нужно было охранять его от рецидива, и праздники занимали едва не главное место между теми орудиями, которыми отвергнутое язычество могло вести партизанскую войну с побеждающим христианством… Учреждая во дни языческих праздников свои праздники, Церковь выбивала из рук политеизма одно из последних средств обороны. Установить христианский праздник в день праздника языческого значило созвать христиан в церковь и поставить их под влияние таких воспоминаний, что для многих становилось потом психологически невозможно участвовать в языческих праздниках»[6].

25 декабря был праздник восточного культа Митры. Римские воины с Востока распространили культ Митры по всему миру, в частности и в самом Риме. Кроме того, в Риме с 17 по 23 декабря отмечались Сатурналии, то есть праздник в честь языческого бога Сатурна, или Хроноса. Такое чествование сопровождавшееся гладиаторскими боями, носило весьма мрачный и печальный характер. За этим печальным праздником «бога времени» следовал радостный праздник «бога солнца», назывался он «днем непобедимого солнца» и совершался с особенным торжеством при Юлиане Отступнике в честь нарождающегося солнца и в преддверии нового года, то есть в то время года, когда солнцеворот становился заметным.

В противовес такому языческому торжеству Церковь перенесла с 6 января на 11 дней назад день воспоминания Рождества Христова — день Рождения «Незаходимого Солнца Правды».

По мысли святого Григория Нисского, как с этого дня начинает уменьшаться тьма и увеличивается время солнечного света и таким образом происходит поворот в природе, так и с Рождением Спасителя произошел поворот в мировой жизни. А святой Амвросий Медиоланский сравнивает Христа Спасителя с новым солнцем и прежний день солнца называет днем Господа.

Обычай праздновать Рождество Христово 25 декабря перешел и на Восток. Святой Василий Великий (+379), по словам тропаря в его честь, украсивший человеческие обычаи, первым в Каппадокии ввел этот праздник. Его друг и сподвижник святой Григорий Богослов то же делает в Константинополе. Известно, что святитель Григорий начал возрождение Православия в столице Византийской империи, в которой властвовали тогда еретики ариане, с маленькой церкви, известной под названием Анастасис, что значит «Воскресение». Первое служение в ней было совершено 25 декабря 379 года, первым событием по восстановлении Православия явилось введение нового праздника.

В Антиохии святой Иоанн Златоуст на память мученика Хрисогона, 20 декабря, около 386 года говорил, что в наступающее 25 декабря здесь будет праздноваться Рождество Христово. В самый праздник перед множеством народа Златоуст в своей беседе опять коснулся истории праздника. «Давно, — говорит он, — я жаждал видеть этот день, и не просто видеть, но вместе с таким множеством народа, и непрестанно молился, чтобы наше собрание было полно так, как полным видим его теперь. Итак, это сбылось и получило исполнение. Хотя нет еще десяти лет, как этот день стал известен и знаком нам, но как будто издавна и за много лет преданный нам… Посему не погрешил бы тот, кто назвал бы его и новым и вместе древним, - новым потому, что он недавно стал известен нам, а древним и давним потому… что еще пророки предсказали о Рождестве Его и издавна этот день известен и славен у живущих от Фракии до Кадикса…» И затем Златоустый святитель приводит три доказательства в пользу установления этого празднования. Во-первых, празднование великого события — дело Божие. И, как Гамалиил некогда говорил о проповеди апостолов, что если это дело человеческое, то оно скоро разорится, а если оно от Бога, то не будем ли мы богопротивниками (Деян. 5, 39—39), так и святитель Иоанн заявляет: «Я об этом дне сказал бы с дерзновением, что, так как Бог Слово — от Бога, то через это он (то есть день праздника) не только не разорился, но и возрастает с каждым годом и становится более знаменитым». Во-вторых, этот праздник считается днем Рождения Христа, что видно из переписи, о которой упоминается в Евангелии (Лк. 2, 1—7). Отсюда (из Евангелия) видно, — говорит святитель, — что Христос родился при первой переписи. А из древних кодексов, публично хранящихся в Риме, всякий желающий может с точностью узнать и время этой переписи… Мы приняли этот день от тех, которые в точности знают это и живут в том городе; обитающие там, празднуя его издавна и по древнему преданию, теперь переслали сведения о нем и нам. И евангелист не без цели означил время (Рождества Христова), но дабы сделать явным и известным для нас и самый день и показать Домостроительство Божие. И Август не произвольно и не сам от себя издал тогда такое повеление, но потому, что Бог подвигнул его душу, дабы он, хотя невольно, послужил явлению Единородного». И в-третьих, святой Златоуст показывает, что, если зачатие Спасителя, по евангелисту Луке, последовало в марте, через шесть месяцев после явления Архангела Гавриила священнику Захарии, в день очищения в месяце тисри (по нашему счету — в сентябре), то Его рождение должно было быть в декабре — «настоящем месяце, в который мы празднуем этот день»[7].

Из всех высказываний святителя Иоанна Златоуста видно, что популярность нового праздника, конечно, зависела от величия чествуемого события. К V веку римская традиция празднования Рождества Христова 25 декабря приобрела всеобщее признание, а древнюю — праздновать 6 января, с Крещением, — сохранили только армяне. «Это, — пишет современный православный паломник, — особенно бывает заметно в сочельник в Вифлееме, когда все восточные христиане — и греки, и копты, и абиссинцы, и сирийцы — объединяются около своих алтарей — приделов, и только пустует один армянский алтарь»[8].