79021 (Внешняя красота женщины в изображении А.С. Пушкина)

Внешняя красота женщины в изображении А.С. Пушкина

О.В. Патянина, Омский государственный университет, кафедра русского языка

Никто так не ценит человека, никто так полно, отрадно и признательно не ощущает его желанного присутствия, как Пушкин... женщина нашла

в нем певца очарованного и чарующего. Она будила в нем не только страсть, но и умиление; она являлась ему как мимолетное виденье, как гений чистой красоты...

Ю. Айхенвальд

Цель настоящих заметок - попытаться выявить самое характерное в изображении пушкинского идеала внешней красоты женщины. Для достижения этой цели необходимо рассмотреть следующие вопросы: каков идеал женщины в русском национальном сознании, в частности, в тех его проявлениях, какие можно найти в сказках, былинах, пословицах, поговорках и т.п.? Что и как из народных представлений использовал в своем творчестве А.С. Пушкин (прежде всего в сказках)? Какие черты народно-поэтического идеала женщины использовал А.С. Пушкин в романе "Евгений Онегин" и поэме "Руслан и Людмила"?

Сначала обратимся к воплощению внешнего облика женщины в наивной (языковой) картине мира. Коллективные представления народа о каком-либо фрагменте действительности отражены прежде всего в устойчивых словосочетаниях, выражениях: фразеологизмах, пословицах, поговорках. Русский человек в первую очередь отмечает какой-либо недостаток в человеке, в его внешности: Хорош, пригож, на лиху болесть похож; Такая красава, что в окно глянет - конь прянет; на двор выйдет - три дня собаки лают. Иронических высказываний о внешности человека значительно больше, чем безусловно положительных. С другой стороны, красота лица - не главное в человеке: Личиком беленек, да душой черненек; Басок, да червоват; С лица воду не пить. Русский человек ценит прежде всего ум, смекалку, хозяйственность: На красивого человека глядеть хорошо, с умным жить легко, а также - душу: Рожа крива, да душа пряма; Плоть грешна, да душа хороша.

Народное представление о женской внешности состоит из нескольких клише: лицо должно быть бело, румяно, брови - черна соболя, глаза - словно звезды, ясна сокола, осанка - лебединая, походка - павиная. Эти народно- поэтические представления сохранились в былинах, сказках, народных песнях. Интересен такой факт: как красивая, так и "безобразная" внешность и мужчины, и женщины описываются одинаково: например, у былинных героев тоже глаза ясна сокола, брови черна соболя, русы кудри; Поперек себя толще, Ни рожи, ни кожи, ни виденья; Глядит, как сова, выпучив глаза - эти и подобные им высказывания можно равно отнести к обоим полам.

В.Н. Телия отмечает, что "для русского обыденного самосознания нехарактерно восприятие женщины как "слабого" пола и противопоставлениe ее "сильному" полу..." [1,с.263]. Действительно, если мы обратимся к фольклорному материалу, то обнаружим в нем интересный тип - женщина - богатырша, "поленица удалая": "Едет поленичища удалая, Ай удала поленичища великая" (был. "Илья Муромец и дочь его"). Поленицы вступают в бой с богатырями, они могучи, храбры. Или, например, известные строки из поэмы Н.А. Некрасова: "... Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет".

Этот идеал, сложившийся в Древней Руси, сменился на другой вместе с принятием христианства. И. Забелин в своем исследовании, посвященном быту русских цариц, отмечает, что женщина стала восприниматься как существо зависимое, подневольное именно потому, что она "вышла из ребра Адама", это его "часть", "неотъемлемая принадлежность" [1,с.263].

Безусловно, христианство оказало огромное влияние на русское мировосприятие и сформировало два типа женщины - праведницы и грешницы. Первый тип (это представление идет от образа Марии) отличается целомудренностью, терпением, покоем. Она - идеал, и прежде всего идеал материнства для любого христианина (христианки). Тип "грешница" возник из библейского предания об Адаме и Еве. Ева - грешница, вечный соблазн для мужчины, символ падения. С другой стороны, именно Ева, а не Мария, согласно Библии, дала потомство, которое населило Землю.

Христианизированная русская культура устраняла женщину из мира (общества), "делала ее принадлежностью только домашнего мира, во главе которого стоял муж" [1,с.264]. Это отразилось в наивной картине мира. Если девушка, по народным представлениям, должна быть красивой, то замужней женщине следует забыть о привлекательности, т.к. Хорошая (пригожая) жена - лишняя сухота; Не хвали жену телом, а хвали делом!; Не наряд жену красит - домостройство.

Таким образом, в русской картине мира слились два взгляда на женщину: сосуд скудельный и богородица. Первый воплощен в народных представлениях, а второй - в литературе (поиск идеала женщины, гармонии).

В сказках А.С. Пушкина, опиравшихся на фольклор, изображены два типа идеальных женщин: женщина-волшебница, помощница, напр., Василиса Премудрая, Елена Прекрасная, Марья Моревна (фантастический образ), и женщина земная (народно-поэтический образ). В "Сказке о царе Салтане" главный женский образ - царевна Лебедь:

За морем царевна есть,

Что не можно глаз отвесть:

Днем свет божий затмевает,

Ночью землю освещает,

Месяц под косой блестит,

А во лбу звезда горит.

А сама-то величава,

Выступает, будто пава,

А как речь-то говорит,

Словно реченька журчит.

Сюжет сказки очень распространен как в русском, так и в мировом фольклоре. Сам Пушкин записал подобную сказку под названием "Чудесные дети" от своей няни Арины Родионовны. Но, как отмечают исследователи (в частности, М. Азадовский), ни в одном из источников, которыми пользовался поэт, ни в одной пушкинской записи нет образа царевны Лебеди, как нет его в различных редакциях данного сюжета. Откуда же появился этот фантастический образ? Здесь важно отметить несколько моментов.

Для русского мифопоэтического самосознания характерно сравнение, отождествление девушки с белой лебедью: Настасья - белая лебедь ( был. "Женитьба Добрыни"), Молодой жены да белой лебеди (был. "Дунай и Добрыня сватают невесту князю Владимиру"), "белая лебедушка" из одноименной сказки. Лебедь - символ благородства, чистоты (=целомудрия, а также души), женской грации. Следовательно, в образе царевны Лебеди воплощено понимание женского облика как грациозного, изящного, невинного и благородного.

В былине "Непра и Дон", записанной А.Ф. Гильфердингом, есть описание неродившегося сына богатыря, очень схожее с описанием из "Сказки о царе Салтане":

Да несу я те сына любимого, -

А по колен-то ноженьки во серебре,

А по локоть-то рученьки во золоте,

А по косицам-то текут будто звездушки,

Назади-то воссияет будто светел месяц,

Впереди-то как будто солнышко.

Данное описание, очень похожее на образ царевны Лебеди, "применено" по отношению к мужчине. И здесь нет ничего удивительного, т.к. это обычное мифологическое представление об идеале царской (царственной) внешности - мужской или женской.

М. Азадовский обнаружил источник образа царевны Лебеди в сб. Кирши Данилова, к которому, безусловно, Пушкин часто обращался. В былине о Потоке читаем:

И увидел он белую лебедушку,

Она через перо была вся золота,

А головушка у ней увивана красным золотом

И скатным жемчугом усажена [2,с.96].

С другой стороны, "дева со звездой во лбу" - любимый образ западноевропейского фольклора, встречается он и в сказках Гриммов, которые Пушкин хорошо знал и обращался к их сюжетам и образам в своем творчестве.

Т.В. Зуева считает, что в образе Лебеди, кроме безусловного влияния фольклорной традиции, отразилось и личное отношение поэта к своей жене, Н.Н. Пушкиной, красоту которой он, как и многие его современники, находил царственной: "... будь молода, потому что ты молода - и царствуй, потому что ты прекрасна" [3,с.77]. Портрет Н.Н. Пушкиной 1832 г. кисти А. Брюллова - словно воплощение в красках образа царевны из сказки: лебединая шея, кружево платья, словно пух, а во лбу... "звезда" (диадема с подвеской).

Сонет "Мадонна", посвященный Наталье Николаевне - невесте, является не только объяснением в любви, но и воплощением представления Пушкина об идеале женственного. Это - "чистейшей прелести чистейший образец" (ср. "гений чистой красоты"). Прилагательное чистейший, использованное в форме превосходной степени, является как бы квинтэссенцией того духовного, благородного, вызывающего трепет, что носил в своем сердце Пушкин. Наталья Николаевна - в жизни, а царевна Лебедь - в творчестве, - это "гении" (духи, олицетворения) красоты душевной и телесной (ср. со значением символа Лебедь, опис. выше). Это то, чему можно поклоняться, перед чем можно простаивать часами (как сам Пушкин перед картиной "Мадонна" Перуджино).

Таким образом, царевна Лебедь - воплощение народных, фантастических и вместе с тем личных представлений поэта о женской красоте. Рассмотрим, как построено описание царевны.

За морем царевна есть,

Что не можно глаз отвесть...

Данная формула не знакома народной сказке. Есть другие, подчеркивающие исключительность красоты сказочной героини: Что ни в сказке сказать, ни пером описать; Зрел бы, смотрел - очей не сводил! Век бы очей не отвел, все бы смотрел да смотрел! Приведенное высказывание из "Сказки о царе Салтане" - "внутренний голос" Пушкина, причем им избраны не церковно-славянские, а русские формы: не можно, глаз, отвесть. Это не только стремление поэта "реформировать" русский язык; именно эти слова создают ощущение подлинно народной сказки.

Днем свет божий затмевает,

Ночью землю освещает.

Красота царевны описана не эпитетами, а глаголами, что подчеркивает действенное, активное начало Лебеди, ее чудодейственное начало. Днем она подобна Солнцу, а ночью - Луне:

Месяц под косой блестит,

А во лбу звезда горит.

Месяц и звезда - это Луна и Солнце. Царевна - волшебница, ей подчинены силы природы, стихии; она подобна сказочным мудрым женам - Василисе Премудрой, Елене Прекрасной, Марье Моревне, которые управляют светилами, творят чудеса. Соответствует этому и облик царевны: месяц и звезда - не только символы чудодейственной силы Лебеди, ее мудрости, но и "показатели" связи с мужским началом (она обладает силой, способностью сотворять) и с женским (Луна - символ женскости, пассивного начала).

А сама-то величава,

Выступает, будто пава.

Эти строки - дань лирической традиции русского фольклора, для которой обычно сравнение стати, поступи девушки с "павой": И походочка у ей да как павиная; У ей походка павиная; И походочка у ей чтобы упавая (данные формулы повторяются во многих песнях и былинах). Сравнение с павой (павлином) восходит к народным представлениям о том, что именно эта птица воплощает идеал красоты, достоинства. Походка девушки (тем более царевны) должна быть именно с достоинством, величавой. Употребление сравнительного союза будто - дань уже литературной традиции; для фольклора характерно либо скрытое сравнение (походка павиная = 'как у павы' ), либо использование союза как (бела как белый снег). Краткое прилагательное величава (форма, характерная для фольклора) имеет значение 'осанистая, степенная, внешностью своей внушающая уважение'. В одном этом слове заключена целая характеристика царевны Лебеди, которая соответствует и ее сану царевны, и образу волшебницы, и идеалу женской красоты (ср.: в сонете "Мадонна" Пречистая взирает "с величием").

В "Сказке о мертвой царевне" конфликтом, движущим сюжет, является "соперничество" красоты внешней и красоты внутренней. Пушкин здесь смотрит на женщину так же , как народ: выше отмечено, что внешняя красота сама по себе не вызывает в народном самосознании уважения и восхищения. Гораздо важнее внутренняя красота. Например, в сказке "Финист - ясен сокол" старшие дочери думают только о своей внешности ("наряжаются в сарафаны нарядные, достают платья новые, надевают бусы золоченые" [4,c.7]), а младшая не просто красавица, которую "что ни в сказке сказать, ни пером описать: брови соболиные, очи соколиные, русая коса до пояса", она еще и "умница-разумница" [4,с.5]. Или в сказке "Серебряное блюдечко и наливное яблочко": старшие дочери - "белоручки, ленивицы", младшей сестрой помыкают, пестро и нарядно одеваются, а младшая Машенька - все за работой, "все сделать готова", "вся краса у Маши - русая коса, до земли падает, цветы задевает" [4,с.36](волосы - символ жизненной силы, мудрости). Именно такие героини добиваются счастья, гармония внешней и внутренней красоты помогает им преодолеть все препятствия. Сам Пушкин ценил в своей жене не только светскую красавицу: "... женка моя прелесть не по одной наружности"; "Гляделась ли ты в зеркало и уверилась ли ты, что с твоим лицом ничего сравнить нельзя на свете - а душу твою люблю я еще более твоего лица", - писал поэт своей прекрасной возлюбленной [5, с.91].

Сюжет "Мертвой царевны" очень распространен в русском фольклоре. В сказках обычно мачеха преследует падчерицу, потому что та красивее ее родной дочери. Исследователи (М. Азадовский, Т.В. Зуева, Т.Г. Леонова и др.) нашли текст, практически полностью совпадающий с пушкинским, - это гриммовская "Белоснежка". Имя героиня сказки "получила потому, что бела как снег" [2, с.79]. Царевна Пушкина тоже имеет подобную внешность:

Белолица, черноброва...

В народных источниках мы не встретим подобных сложных слов, это дань литературной традиции. У идеальной девушки бело лицо или как снег белый, брови черна соболя (черные, густые, блестящие).

Красота молодой царевны подобна цветку, который рос тихо и незаметно, а когда расцвел, сразу поразил всех своей красотой:

Но царевна молодая,

Тихомолком расцветая,

Между тем росла, росла,

Поднялась - и расцвела.

"Расцветание" девушки описано глаголами (два повторения росла, поднялась, расцвела). В них "сосредоточена" жизнь царевны, которая жила тихо, незаметно - тихомолком (русская форма), но ее красота пробилась - и всех поразила. Это подчеркнуто тире: поднялась - и расцвела.

Когда мачеха узнает от зеркальца, что она не самая красивая, начинается гонение царевны. Между тем сама мачеха внешне ничем не уступит своей падчерице: она тоже румяна, бела, высока, стройна. Словом, "уж и впрямь была царица", но царевна побеждает ее внутренней красотой. Стремление к абсолютизации своей красоты, эгоизм царицы проявляются в разговорах с зеркальцем. Пока еще не было рядом красавицы-царевны, она обращалась с ним ласково: