69156 (Ветхозаветные прообразы Евхаристии сербского монументального искусства XIII-XIV вв.)

Ветхозаветные прообразы Евхаристии сербского монументального искусства XIII-XIV вв.

Васильева А. В.

Христологическая тематика

Сербское монументальное искусство XIII-XIV вв. оказалось особенно восприимчиво к сюжетам и образам Ветхого Завета, которые в церковной традиции считаются символами или прототипами новозаветных событий и персонажей.

Темы ветхозаветных теофаний с конца XIII – начала XIV в. прочно входят во фресковую роспись, где они интерпретируются как явления Логоса под видом Ангела-Премудрости - фигуры более таинственной и символической, чем изображение исторического Христа.

Как бы вопреки церковным канонам, когда, как пишет о. Иоанн Мейендорф, "весь этот символизм в принципе был запрещен постановлением Трулльского собора (82 правило) относительно изображения Христа под видом Агнца "1, византийские и сербские живописцы палеологовской эпохи вновь продолжают аллегорическую линию развития церковной иконографии.

Под влиянием шедшего с Запада возрожденческого гуманизма многие византийские богословы утверждали абсолютную неспособность человека приблизиться к тайне Триединого Бога и не видели других точек соприкосновения между Богом и человеком, как только через символы.

Как известно, византийская церковь в эту эпоху была театром знаменитых распрей по вопросу о Божественных энергиях, в рамках которых неизбежно должна была быть поднята тема Софии-Премудрости Божией.

В XIV в. эта тема рассматривалась в двух аспектах. С одной стороны, Премудрость считалась образом Второй Ипостаси - Воплотившегося Слова, что соответствовало словам апостола Павла: "Мы же проповедуем Христа распята, Божию силу и Божию премудрость".(1 Кор. 23-24). С другой стороны, Она же осмысливалась и как проявление энергии всей Святой Троицы. Так, Григорий Палама говорил, что "Премудрость" - это "общее свойство Отца, Сына и Святого Духа, с помощью Которой и в Которой Господь сотворил Вселенную"2, та "Энергия-Премудрость, Которая, благодаря Воплощению Ипостасной Премудрости, присутствует в собрании членов Церкви"3.

Противники паламистов (особенно Никифор Григора), напротив, настаивали на отстраненности и изолированности Божественной Энергии и идентифицировали Ее с Божественной Сущностью.

Эта дискуссия дала повод патриарху Филофею уточнить и богословски обосновать антиномии православного понимания темы Софии: "Премудрость, - пишет он, - есть энергия, общая для Св. Троицы, единосущной и нераздельной, энергия, сообщаемая в Святом Духе тем, кто этого достоин… Но поскольку мудрые богословы утверждают, что эта роль и это изображение Божественной Премудрости также принадлежит и Сыну, который воспринял нашу плоть в Своей любви к людям, постольку , что Слово живое и действенное, Сын Божий, есть Ипостасная Премудрость Отца "4.

Двойственное толкование патриарха Филофея повлияло и на иконографию композиций, связанных с изображением Ангела-Премудрости. Обобщенно говоря, если в сцене подчеркивался мотив троичности, то Премудрость рассматривалась как энергия Св. Троицы, а если Ангел изображался в единственном числе и, особенно, если он имел кресчатый нимб, то в таком случае разумелся Христос - Воплотившееся Слово Божие.

Иконография Божественной Премудрости, какой бы из этих аспектов она ни отражала, основывается на тексте книги Притчей Соломона (IX, 1-6), который имеет сугубо евхаристический смысл: "Премудрость созда Себе дом и утверди столпов седмь: закла Своя жертвенная, и раствори в чаше Своей вино, и уготова свою трапезу: посла своя рабы, созывающи с высоким проповеданием на чашу глаголющи: иже есть безумен да уклонится ко Мне. И требующим ума рече: приидите, ядите Мой хлеб и пийте вино, еже растворих вам: оставите безумие и живи будете, да во веки воцаритеся: и взыщите разума, да поживете и исправите разум в ведении"5.

Во фресковой росписи церкви св. Климента в Охриде (Македония, 1295 г.) представлена крылатая Премудрость, сидящая на троне и показывающая рукою на стол, на котором лежит книга, раскрытая на тексте Притчей: "приидите, ядите Мой хлеб и пийте вино, еже растворих вам" (IX, 5), две вазы и сосуд с хлебами. Ангел имеет кресчатый нимб, что характеризует Его как Христа.

С правой стороны от стола три женщины выполняют распоряжения Премудрости: одна готовится распределить хлебы, поставленные на стол, вторая несет хлеб и третья держит держит сосуд с вином, имеющий вид потира. Фон им составляет семиколонный храм, на фронтоне которого имеется рельеф - крошечное погрудное изображение Богородицы, уподобляющее данный храм телу Воплотившегося Господа.

В контексте богослужебной литургической символики изображенное можно уподобить обряду перенесения предназначенных для Освящения хлеба и вина из жертвенника (семиколонный храм) в алтарь (честная трапеза в центре композиции) и последующее Преложение Святых Даров Христом-Премудростью (благословляющий жест руки).

В церкви Пантократора монастыря Дечаны (1348 г.) находится целый цикл, посвященный Христу - Премудрости Божией.

В секторах, образуемых крестовым сводом западной травеи южного нефа наоса, размещены четыре композиции, вдохновленные библейским текстом Притчей Соломоновых о Премудрости (IX, 1-6). Каждая сцена содержит надпись, согласующуюся с иконографическим содержанием.

В западном секторе находится изображение Премудрости в виде Ангела, сидящего на престоле справа от полукруглого мраморного стола, на котором лежат хлеб с печатью креста посредине и потир. Правая рука Ангела поднята, а в левой Он держит свернутый свиток. Весь фон композиции занят изображением здания причудливой архитектуры, в котором можно насчитать семь колонн коринфского типа. Надпись, сопровождающая эту сцену, гласит: "Премудрость созда Себе храм и утверди столпов седмь…" (Притч. IX, 1).

Данную композицию можно считать исходной для всего цикла: во-первых, она иллюстрирует начальный стих упомянутого отрывка из Притчей, во-вторых, голову Ангела, как и в охридском изображении, окружает нимб, вписанный в ромб, – деталь, отсутствующая в других изображениях дечанского цикла и характеризующая центрального Ангела как Христа (круг – символ вечности Бога, а квадрат-ромб – символ Его земного бытия).

Следующие три композиции цикла в идейном отношении неразрывно связаны между собой и имеют сугубо евхаристический смысл.

С восточной стороны пандан описанной сцене составляет плохо сохранившееся изображение, в середине которого различается честная трапеза, увенчанная киворием. Слева от нее стоит Ангел, протягивающий руки к группе из трех людей, находящихся по правую сторону престола. Частично уцелевшая надпись поясняет: "придите, ядите Мой хлеб…" (Притч. IX, 5).

С южной стороны сцена продолжается изображением Ангела, спускающегося с небес и несущего причастную чашу группе людей, представленных на фоне П-образного здания, подобно апостолам во многих алтарных композициях "Причащения". Надпись, расположенная в верхней зоне ("пийте Мое вино, еже растворих вам"), является продолжением предыдущей и связывает обе композиции в единое изображение Причащения верных Св. Дарами под видом Хлеба и Вина.

Наконец, в последней сцене на северной стороне крестового свода, надписанной словами "И посла своя рабы, созывающи с высоким проповеданием на чашу и глаголющи: иже есть безумен да уклонится ко Мне" (Притч. IX, 3-4), представлены два Ангела с взмытыми вверх крыльями, говорящими о том, что происходит их стремительное сошествие с небес. С двух сторон они окружены зданиями, символизирующими христианские храмы. Перед ними написана святая трапеза с евхаристическими Дарами. Левый Ангел держит в поднятой руке Тело Христово под видом хлеба, а правый – потир. Соглашаясь с мнением некоторых исследователей, считавших эти изображения образами "служителей Премудрости"6, можно высказать и такое предположение, что они являются символами Христа, как известно, изображавшегося дважды в алтарных композициях "Причащения апостолов".

В росписях церкви Пантократора, сугубо прославлявших Христа, в Его софийном обличии, образ Ипостасной Премудрости Божией встречается также в апсиде протезиса под видом Херувима, бдящего над честной трапезой, на которой стоит широкое блюдо с Кровию Христовою под видом "растворенного" вина. Изображенное здесь существует в неразрывной связи с жертвенной символикой престола данной части алтаря.

Вторая из названных патриархом Филофеем линий истолкования образа Божественной Премудрости (как энергии всей Св. Троицы, сообщаемой верным) развивается в алтарных фресках Успенской церкви монастыря Грачаница (1319-1321 гг.), где совмещены изображения "Ветхозаветной Троицы" и "Трапезы Премудрости", окружающие с двух сторон "Причащение апостолов". Сцены уподоблены друг другу даже в композиционном отношении: обе фронтальны и симметричны, в обеих доминирует мотив троичности.

Фон композиции "Трапезы Премудрости" составляет полукруглый семиколонный портик, что соответствует ее надписанию, проходящему в верхней части: "Премудрость созда себе храм". За престолом, на котором лежат исключительно приборы для письма - ящик с перьями, бочонок с чернилами и два свитка, восседает Премудрость - девушка с крыльями Ангела, держащая полуразвернутый свиток и трость для письма7.

Центральный образ фланкируется фигурами двух похожих на Нее девушек, но без ореола над головами, которые держат в руках снедь. По их развивающимся велумам видно, что они только что слетели с небес. Развивая мысль С. Радойчича, связывавшего эти изображения с "ветрами" из писаний Псевдо-Дионисия8, можно сказать, что в этом смысле они же являются и символами духоносных энергий, так как "ветры", по Ареопагиту, имеющие "способность переноситься сверху вниз, и снизу вверх, возводящую низших на выспреннюю высоту, а высших побуждающую к сообщению с низшими и попечению об них, подобие и образ Божественного действия "9.

Таким образом, говоря словами С. Радойчича, грачаничская "Трапеза Премудрости" символизировала не то "Причащение , которое приподается на алтарной трапезе"10, а "Причащение Словом"11, огненным Словом Божиим, очищающим души.

Даже на примере немногих рассмотренных изображений "Трапезы Премудрости" видно, насколько тесно в смысловом отношении эта богословская тема связана с алтарной евхаристической композицией "Причащения апостолов". В дечанском цикле, посвященном Премудрости, одна сцена (на южном секторе кресчатого свода) даже композиционно повторяет южную часть традиционного образа "Причащения" - как правило, Причащения Св. Кровью.

Однако, следует отметить, что в иконографическом отношении образ "Трапезы Премудрости" восходит к композиционному построению сцены "Тайной Вечери" - исторического изображения последней трапезы Спасителя с учениками, осмысливающейся в богословии как рубеж двух Заветов – Ветхого и Нового.

Такое значение евангельского события Тайной Вечери предполагало наличие в этой новозаветной по характеру сцене некоторых деталей, восходящих к традициям ветхозаветного культа.

Так, практически во всех композициях "Тайной Вечери", относящихся к XIII-XIV вв., присутствует мотив семиколонного храма – либо в виде портика, похожего на изображенный на грачаничской фреске "Трапезы Премудрости", как, например, в церкви Богородицы Левишки , либо в виде здания витиеватой архитектуры, подобного дечанской росписи западного сектора крестового свода (южный неф), что можно видеть, например, в композициях церкви св. Климента в Охриде или церкви св. Андрея на Треске (1388/89гг.).

Кроме того, сами яства, изображаемые на столе в названных композициях "Тайной Вечери", соответствуют древнеиудейским обычаям празднования Пасхи. В центре размещается центральная чаша с блюдом "харосет"12 (солилом) - "смесью из фруктов, в которую обмакивают горькие травы прежде, чем вкушать"13; в качестве самих "горьких трав" выступают самые распространенные в Сербии овощи – морковки и репки14, также на пасхальном столе присутствуют опресноки – маленькие ритуальные хлебцы, надрезанные крестообразно, которые можно встретить и во многих изображениях "Трапезы Премудрости".

Евхаристические композиции, посвященные "Премудрости, создавшей Себе дом", не исчерпываются только изображениями в пространстве наоса сербских храмов. Эта тема, начиная с конца XIII-ого и на протяжении всего XIV века, преимущественно в церквях сербской Македонии, использовалась также и в живописной программе нартекса, где она заполняла свод и часть восточной стены.

На своде притвора иллюстрация Притчи о Премудрости получила особую иконографическую схему, во многом напоминающую традиционную купольную композицию "Вознесения Христова", но, в то же время, согласованную и с ветхозаветными пророческими видениями Бога (или "Бога Сына, Логоса до Воплощения"15) - чаще всего, с видением пророком Иезекиилем Господа во Славе, почивающего на престоле из четырех животных16.

Помещение композиций в пространстве нартекса – западной части храма, где обычно после Литургии служились панихиды по усопшим, подчеркивало их преимущественно эсхатологическое значение.

В церкви св. Климента в Охриде (1295 г.) в росписи свода нартекса присутствует изображение юного Христа с крыльями Ангела, окруженного мандорлой. В руках Он держит жезл, венчаемый крестом, а также развернутый свиток с текстом из Пасхального канона Иоанна Дамаскина. По краям этого центрального образа представлены пророки Иезекииль и Аввакум. Последний здесь присутствует, поскольку его видение "светоносного Ангела" лежит в основе отрывка из Пасхального канона, написанного на свитке, который держит Христос: "Днесь спасение миру, яко воскресе Христос, яко всесилен". (заключительные слова ирмоса 4-ой песни).

Вся композиция толкуется А. Грабаром как изображение "Ангела Великого Совета" из видения пророка Исайи, заменяющего здесь пророческий образ Иезекииля, вероятно, чтобы выразить идею спасения через Воскресение Христово.

В церкви Святых Архангелов в Лесново (1349 г.) на северном своде притвора написана сцена, полностью соответствующая видению пророка Иезекииля: Христос в мандорле восседает на престоле из тетраморфов. Сам пророк представлен здесь два раза - поверженным (Иез. I, 3) и поднятым с земли гласом Божиим (Иез. II, 1-2).

Композиция на своде нартекса церкви св. Димитрия Маркова монастыря (ок. 1370 г.), также вдохновленная текстом Иезекиилева видения, иконографически более сложная. Христос представлен на фоне звездной мандорлы благословляющим двумя руками. Рядом с фигурой Спасителя проходит надпись, именующая Его "Софией-Премудростью". Медальон держат Херувимы и Серафимы, подобные евхаристическим образам из купольных сцен "Небесной Литургии", а также Ангелы, напоминающие крылатых "служительниц" Софии из грачаничской фрески "Трапезы Премудрости".

В нижней части свода, под процессией Небесных Сил представлены девять групп святых в отдельных сегментах – образы жителей "дома", устроенного Себе Премудростью. С восточной стороны их шествие прерывается изображением алтаря с литургическими сосудами, фланкированного Ангелами. Текст, сопровождающий эту сцену воспоминает "служителей" Премудрости, созывающих верных на пир (Притч. IX, 3-4).