70600-1 (Графика и транскрипция заимствованных имен)

Графика и транскрипция заимствованных имен

С. Д. Герцев

В настоящей статье рассматриваются варианты несклоняемых (по другой терминологии - неизменяемых) имён существительных (далее - НС) иноязычного происхождения, которые в весьма значительном количестве встречаются в текстах русских книг, переведенных с других языков. Тематика этих текстов также весьма разнообразна: переводная художественная литература, специальные статьи и монографии, посвящённые истории, философии, религии, искусству и языку соответствующих стран.

По языку-источнику все НС иноязычного происхождения можно разделить на две большие группы: а) слова, заимствованные из западноевропейских языков (преимущественно - из французского, итальянского, испанского и латыни), б) слова, пришедшие из восточных языков (в основном - из японского, китайского и санскрита, в меньшем количестве - из тибетского, монгольского, корейского и др.).

Между этими двумя группами имеется принципиальное различие. НС первой группы, помимо переводных текстов, в большом количестве встречаются прежде всего в оригинальной русской литературе самых разнообразных жанров и содержания, поэтому они отражены в различных словарях современного русского языка (толковых, орфографических, словарях иностранных слов и других лексикографических источниках), в то время как НС второй группы в словарях, как правило, не фиксируются или же присутствуют там в очень незначительном количестве, и мы находим эти слова лишь в переводной и специальной литературе.

Все эти существительные не имеют формального выражения категорий числа и падежа, поэтому их иногда относят к нулевому склонению. Однако их принадлежность к одному из трёх родов поволяет им быть включёнными в грамматический контекст предложения и тем самым - в контекст всего сообщения. Иными словами, в конкретном предложении НС довольно однозначно воспринимаются в значении того или иного падежа и числа.

И. П. Мучник считает, что своеобразие таких лексиче единиц "заключается прежде всего в том, что они отличаются в плане выражения весьма сложным переплетением синтетических и аналитических черт" (Мучник, 1964,149). Процесс включения НС в текст при этом описывается через механизм субституции: "Синтетический характер у падежных форм рассматриваемых существительных конструируется в результате субституции, а именно путём подстановки под под неизменяемые по внешнему виду формы, чрезвычайно мало частотные, функционально идентичных с ними, но неизмеримо более частотных форм с падежными флексиями; иными словами, здесь в силу системного характера языка вместо наличествующих выступают субституируемые падежные окончания" (Мучник,1964, 149).

Поскольку субституируемые падежные флексии определяются лишь на основе соответствующих (аналогичных) флексий у элементов грамматического окружения, то возникает необходимость выделения двух серий показателей: нулевых (субституируемых) - у НС, и формально выраженных (реальных) - у определяющих НС элементов непосредственного грамматического окружения, которыми являются "адъективы в широком смысле (прилагательные, местоимения-прилагательные, числительные-прилагательные, причастия), ср.: сладкое молоко - сладкое какао, сладкого молока - сладкого какао, сладкому молоку - сладкому какао и т. д.", при этом "второй ряд показателей подтверждает идентичность позиций в составе словосочетания существительных с изменяемым и неизменяемым морфологическим составом" (Мучник, 1964, 150). Восприятие и правильная идентификация различных НС в русском тексте осложняется ещё и тем, что многие из этих слов выступают в разных вариантах, причём большая часть этих вариантов вообще не рассматривалась в лингвистической литературе. Все варианты можно разделить на три типа: графические, транскрипционные и грамматические. В данной статье будут рассмотрены варианты лишь двух первых типов, поскольку варианты третьего типа (грамматические) ввиду сложности материала требуют детализированного описания и анализа, которые могут быть осуществлены только в рамках отдельной статьи.

Для заимствованных НС основной формой следует считать их написание в русской графике, а вариантом - их передачу средствами латинского алфавита в соответствии с орфографическими нормами того или иного конкретного языка-источника. Число таких вариантов может быть очень велико; так, из общего количества НС с финалью -о из 212 слов, зафиксированных в "Грамматическом словаре русского языка" А. А. Зализняка (М., 1977), на долю слов, имеющих латинские графические варианты, приходится 94 лексические единицы, что составляет 44,34 % (Герцев, 2001, 120). Латинские графические варианты соответствующих НС, в свою очередь, составляют лишь незначительную часть от общего числа иноязычных слов и выражений, употребляющихся в русских текстах в качестве латинских графически вкраплений, которые зарегистрированы в трехтомном "Словаре иноязычных выражений и слов, употребляющихся в русском языке без перевода" А. М. Бабкина и В. В. Шендецова (СПб.,1994) в количестве 19 000 лексических единиц. Приведём несколько примеров графических вариантов НС в составе предложений, взятых из этого словаря. Если следствием pronunciamiento будет то, что часть офицеров повысятся в чинах, солдаты получат небольшую денежную награду (БШ,1069). Pronunciamiento (исп.) 'восстание, возмущение'; Но легкость torero не в том, чтоб быть в беспрестанном движении, перебегать с места на место: это признаки дурного torero (БШ,1248).

Torero (исп.) 'участник боя быков, наносящий быку смертельный удар'.

Presto по волшебству своих звуков сильно действует на воображение (БШ,1055). Presto (итал.) 'часть инструментального произведения, написанная в быстром темпе'.

Для рядового, неподготовленного читателя подобные иноязычные графические вкрапления, по-видимому, малопонятны или вообще не понятны, в связи с чем и возникла потребность в специальном словаре. Л. В. Кнорина, например, считает, что "с точки зрения человека, воспринимающего текст, неизвестность семантики слова тоже можно считать его семантическим свойством; это свойство мы называем иероглифичностью", отметив при этом, что "в лингвистической литературе употреблялся термин иероглифические элементы для обозначения символов, иностранных слов и других элементов, ограниченно включающихся в грамматическую систему языка" (Кнорина, 1978,42).

Сходным образом, хотя и в несколько другом аспекте, интерпретирует появление латинских графических аббревиатур и отдельных слов, например, в японском тексте Е. В. Маевский: "Мне представляется, что и в буквенных аббревиатурах, и в орфографических экзотизмах латинский алфавит выступает в глазах японцев как своего рода иероглифика. Существенным оказывается здесь не то, что слово передаётся на письме пофонемно (не посложно и не пословно), а то, что оно имеет необычный, ярко-индивидуальный зрительный облик" (Маевский, 2000, 142).

Что касается латинографических вариантов НС, то они именно в силу своей "иероглифичности" закрепляли как свою собственную грамматическую неизменяемость, так и поддерживали тенденцию к несклоняемости у соответствующих слов и в русской графике. Этому в немалой степени способствовал и "заимствованный" род многих таких существительных. Возьмём в качестве примера едва ли самое употребительное НС этого типа - пальто: "В повестях и романах, написанных около середины минувшего века (т.е. XIX в. - С. Г.) или несколько раньше, слово это печаталось французскими буквами: "он надел свой модный paletot", "его ветхий paletot был в пыли" По-французски paletot - мужского рода" (БШ, 1994, 976).

Несклоняемость иноязычных слов в латинской графике, в том числе и НС, не имеет абсолютного характера; весьма редко, но всё же встречаются случаи обозначения падежных флексий, например: Она занята esperant'ом и говорит, говорит, не переставая (БШ, 1994, 465).

Особенно интересны случаи, когда к флективно не изменяемому слову-"иероглифу", который потенциально является вполне склоняемым существительным, через апостроф "агглютинативным способом" присоединяется чисто визуальное падежное окончание; такой способ включения иноязычных слов в русский текст характерен для санскритских терминов в латинской транскрипции (иллюстративный материал взят из кн.: "Буддизм. Словарь. 1992", далее - БС); У sansara'ы достаточно признаков, чтобы определить её как "круговерть бытия" (БС, 1992, 223). Sansara (санскр,) 'метемпсихоз'; В prajna-paramita'е пребывают только просветлённые существа (БС, 1992, 204). Prajna-paramita (санскр.) 'способ религиозного спасения через постижение трансцендентальной мудрости'. В русской же транскрипции подобные термины легко изменяются по падежам обычным способом: сансара - сансары - в сансаре и т. п.

Следует различать слова в исходном латинском написании, заимствованные из западноевропейских языков, которые могут быть введены в русский текст в статусе графических вариантов, среди которых имеется определённый процент НС, и латинскую транскрипцию иноязычных слов из ряда восточных языков на нелатинской графической основе (далее везде термин транскрипция употребляется в значении фонемной транскрипции).

Латинская транскрипция санскрита имеет самое широкое применение. В научном обиходе почти отказались от традиционного индийского алфавита деванагари: изданы классические тексты на санскрите и санскритские словари в латинской транскрипции. И самое главное - латинская транскрипция санскритских слов доминирует в научных русских текстах по индологии, буддологии и другим областям востоковедческих исследований, хотя во многих случаях применяется и русская транскрипция.

Иначе обстоит дело с латинской транскрипцией в китайском и японском языках, где она используется лишь как вспомогательное средство для обозначения чтения иероглифов и слов в различных словаях, спрвочниках и т.д., а также для передачи произношения японских и китайских слов (имён, фамилий, географических названий, отдельных понятий) в текстах на западноевропейских языках. В русских текстах (от художественных до научных) используется почти исключительно русская транскрипция китайских и японских слов.

Системы транскрипции, разработанные для конкретных языков, постоянно совершенствовались в целях более точной передачи фонетической системы этих языков, а следовательно, и произношения слов, и одновременно для упрощения средств графической репрезентации фонем, чтобы облегчить практическое применение соответствующих транскрипционных систем. Результатом этого явилось возникновение транскрипционных вариантов в написании одних и тех же слов.

Среди НС имеется довольно значительное количество таких вариантов, из которых наибольшая часть приходится на лексику восточного происхождения, Именно в этом лексическом слое можно обнаружить большой процент явно ошибочных транскрипционных вариантов, которые характерны в основном для русской транскрипции иноязычных по происхождению НС. В этой связи следует особо отметить, что вторым (после западноевропейских языков) источником постоянного пополнения фонда НС являются прежде всего японский, а также китайский языки.

Наличие и разнообразие транскрипционных вариантов НС требуют определённых усилий лексикографов по их нормализации. Как нам представляется, необходимо выделять основной (фонетически более точный и употребительный) и дополнительный (менее точный и устаревший) варианты, причём дополнительных вариантов может быть несколько и их целесообразно обозначать словарными пометами типа редк. или устар., устраняя при этом все ошибочные варианты.

Такие разновидности транскрипционных вариантов можно выявить и в ряде НС европейского происхождения, хотя их число не очень значительно, например: арпеджио (арпеджо), гидальго (идальго), каприччио (каприччо), пиццикато (пиччикато), солъфеджио (сольфеджо), фаблио (фабльо), фортепьяно (фортепиано) и т.д.

Для НС японского происхождения существуют в основном два источника возникновения транскрипционных вариантов, некоторый разнобой в русской транскрипции японских слов и неправильный перевод латинской транскрипции японской лексики в русскую. Крупный специалист в области японского языка Н. А. Сыромятников считает, что "русские написания японских слов нуждаются в унификации", и следующим образом характеризует сложившуюся в этой области ситуацию: "Хотя в научных трудах по Японии принята транскрипция Поливанова, в которой shi обозначается си, chi - ти, ji - дзи, e - э, jo - ё, в прессе нередко встречается и транскрипция Спальвина (в настоящее время устаревшая - С.Г.), в которой вместо ти находим ци, вместо э - е, вместо ё - йо. На географических картах и в печати обе транскрипции зачастую смешиваются, что приводит к путанице" (Сыромятников, 1968, 44). К этому можно добавить, что за последние 30 лет нормативная поливановская транскрипция полностью вытеснила из регулярного обращения транскрипцию Спальвина; реликты последней сохранились только в нескольких географических названиях Японии, которые стали традиционными и менять их, по нашему мнению, вряд ли целесообразно, например: Токио - на поливановское Токе, Киото - на Кёто, Иокогама - на Ёкохама и т.п. По поводу последнего названия Н. А. Сыромятников разъясняет: "Кстати, принятое написание Иокогама вообще обязано своим возникновением недоразумению. Не зная, что японское h - звук глухой, его обозначили г, подобно немецкому h. Надо писать Ёкохама" (Сыромятников, 1968, 51). В японском языке гласные различаются по долготе, которая обозначается (чёрточкой над гласной или двоеточием после неё) только в научных работах, учебниках и словарях и не обозначается в изданиях для массового читателя, хотя в редких случаях она встречается и там и передаётся удвоенной гласной (Сусаноо - 'бог ветра', Оокуни - 'женское имя'); таким образом, поливановская транскрипция существует как бы в двух "разновидностях": То:кё/Токё - 'Токио', Кё:то/Кёто - 'Киото'.

Приведём для сравнения транскрипционные варианты некоторых НС (японских слов) по системе Спальвина и их нормативное написание по Поливанову (в скобках): йосемоно (ёсэмоно) - 'название кушаний типа ассорти или рагу'; Йоко (Ёко) - 'женское имя'; ета (эта) - 'японский парий'; моци (моти) - 'рисовая лепёшка'; хибаци (хибати) - 'японская жаровня'. В Японии и других странах используется латинская транскрипция для японского языка - ромадзи (букв. 'римские знаки') в двух вариантах - старом и новом, причем широкое практическое применение получила старая ромадзи. В этой системе буквенное обозначение некоторых слогов резко расходится с их передачей средствами русской графики, поэтому при переводе литературы, содержащей названия японских реалий и часто написанной японскими авторами, с западноевропейских языков (прежде всего - с английского) на русский под влиянием английской орфографии неправильно передаются буквами русского алфавита указанные слоги, что в итоге приводит к неправильному написанию слов, затрудняющему их идентификацию. Так, например, слог shi передаётся русским ши (вместо правильного си), слог sha передаётся как ша (вместо ся), sho - шо (вм. сё), shu - шу (вм. сю), cha - ча (вм. тя), chi - чи (вм. ти), cho - чо (вм. тё), chu - чу (вм. тю), za - за (вм. дза), ja - джа (вм. дзя), jo - джо (вм. дзё), tsu - тсу (вм. цу), nya - нья (вм. ня), wo - во (вм о) и т.д. (более подробно см. "Таблицу соответствия русской транскрипции, каны и старой ромадзи", а также "Таблицу соответствия стаорой ромадзи, русской транскрипции и каны" на разворотах первого тома двухтомного "Большого японско-русского словаря" под ред. Н.И. Конрада (М., 1970).

А теперь дадим несколько примеров ошибочных транскрипционных вариантов НС из числа тех, которые в изобилии встречаются в текстах русской периодики и переводной литературы (примерно половина из них - японские имена и фамилии, названия фирм и т.п.) в сопоставлении с их нормативными вариантами, указанными в скобках: джиу-джитсу (дзюдзюцу) - 'то же, что и дзюдо'; шиатсу, шиацу (сиацу) - 'вид массажа', сашими (сасими) - 'строганина', система профессора Ниши (Ниси) - 'комплекс лечебных упражнений', ниндзютсу (ниндзюцу) - 'искусство ниндзя', шози (сёдзи) - 'раздвижные перегородки в японском доме', Шова, Сиова (Сёва) - 'название годов правления императора Хирохито, 1926-1979', мочи (моти) - 'рисовая лепёшка', Хитачи (Хитати) - 'название фирмы', тамагочи (тамагути) - 'игрушка на микросхемах', мизутайматсу (мидзутаймацу) - 'специальные факелы, не гаснущие на ветру и в сильный дождь'. Все эти и многие другие лексические единицы были извлечены из текстов соответствующей тематики, т. е. из конкретных предложений типа:

Первый принцип, на котором настаивают все без исключения учителя ниндзютсу (ниндзюцу), - это принцип естественности шицен (сидзэн) (Цит. по кн.: С. А. Гвоздев, И. В. Кривоносов. Ниндзя. Тайны демонов ночи, Минск, 1998, 153).

Для подачи сигнала ниндзя пользовались факелами мизутайматсу (мидзутаймацу), которые не гасли, даже при сильном ветре и в проливной дождь (Там же, 329).