140758 (Семейная социализация как процесс формирования социально-компетентной личности), страница 4

Вовлечение женщин в производство происходило в условиях существования социокультурных норм разделения мужских и женских обязанностей. Крах семейного производства коснулся прежде всего мужчин, урбанизация закрепила исчезновение тех видов домашнего труда, которые выполнялись мужчинами. Но за женщинами остались их прежние домашние роли, теснее всего связанные с функцией материнства. Отсюда доминирование матери в домашнем хозяйстве и в семье, дополняемое большим времяпрепровождением матери дома в связи со льготами, предоставляемыми матерям государством по уходу за детьми. Эти льготы породили своеобразную систему матриархата.

Перекос семейного авторитета в сторону роли матери обусловлен также перевесом женских поколений над мужскими в первое послевоенное десятилетие. Распространение матерей-одиночек способствовало укреплению социального признания альтернативных семей с одним родителем, легитимности статуса матерей-одиночек.

Таким образом, в течение нескольких десятилетий структура родительского авторитета, присущая расширенной семье, радикально трансформировалась, сузившись до семейного авторитета нуклеарной семьи, к тому же лишенного трудового сотрудничества родителей и детей обремененного необходимостью длительной опеки в связи с затягиванием периода социализации; наконец, зауженный авторитет семьи оказался раздроблен на два противоречащих друг другу авторитета отца и матери с усилением последнего.

Ослабление родительского авторитета в результате передачи детей на время работы родителей вне дома в детсады-школы-училища-вузы и т.п. происходило в связи с внесемейными влияниями воспитателей на формирование личности ребенка. В этой ситуации дети лишаются не просто непосредственных контактов с родителями большую часть дня, они лишаются социализирующего влияния родителей в совместной деятельности с ними, влияния, которое замещается воспитателями и группами сверстников. Все целевые воспитательные учреждения в советскую эпоху осуществляли с помощью «парт-проф-комсомол-пионерорганизаций» единую политическую социализацию, которая могла и не совпадать с политическими ориентациями родителей или с их религиозными воззрениями.

Спад рождаемости связан с тупиковыми, неразрешимыми проблемами родителей – рожать детей ради деторождения, или ради того, чтобы их пичкали чем-то чуждым посторонние люди? Из-за этого социальные и экономические мотивы рождения детей сошли на нет. Ведущим мотивом стало обзаведение малышом, маленьким, полностью зависимым от взрослых, искренне любящим родителей и послушным – в этом выразилось негативное отношение к последующим возрастным стадиям детей с их неподчинение старшим. В итоге – мало кто решается на трех и более детей в семье, вторым обзаводится лишь четверть, а первенец появляется как дань вступлению в брак.

Политизации воспитания служили средства массовой информации, устная пропаганда, занятия в политкружках. В начале 90-х годов молодежь отвергла уготованную ей отцами и дедами систему, продемонстрировав отказ от стремления занять место старшего поколения, от социальной преемственности поколений. Причины этого многообразны. Но хочется особо отметить конфликтность социализации новых поколений.

Разрушение семейной преемственности, согласованности ориентаций дедов-отцов-внуков прямо повлияло на крах социальной преемственности, советской модели социализации молодежи, не захотевшей идти по стопам старших поколений. Противоречивость и противоположность социализирующих авторитетов при уменьшении периода социализации и ослаблении семейной социализации потомства – вот фон эклектической, фрагментарной, дисфункциональной социализации. В этих условиях проблема полноценной социализации поколений, проблема органического замещения внешнего контроля внутренним самоконтролем может решаться путем отхода от общественного в сторону групповых подростковых и молодежных субкультур.

Занятость родителей и детей вне дома, ведущая к дефициту эмоционального контакта между ними, толкает детей к поиску глубоко личных интимных отношений в неформальных группах сверстников, возникающих в рамках целевых формальных воспитательных учреждений и в территориальных объединениях по месту жительства. Разваливающийся семейный авторитет компенсируется при этом авторитетом группы равных и авторитетом ее лидера. И вскоре эти группировки приобретают самостоятельную ценность в глазах их участников, все более закрепляя их отчуждение от семьи.

Происходит переоценка референтных фигур, подростки прощаются с детством, с иллюзиями в отношении своих родителей, в дальнейшем эти субкультуры усиливают значимость непосредственных контактов в группе. Неуверенность подростков, оторванных от семьи, перед ситуациями соперничества за лидерство среди ровесников сильнее притягивает их друг к другу по законам стаи – отсюда обязанность в соблюдении групповых принципов, нетерпимость к отклонениям от них.

В группах ровесников процветает приверженность групповым ценностям, снимающая проблему индивидуальной ответственности за групповые действия. Идет переадресовка самоконтроля на уровень группового МЫ. Таким образом, вовлеченность в неформальные группы сверстников ухудшает социализацию поколений.

В Европе происходит тоже самое, что и в России. Проследить социокультурные модели воспитания детей можно обратившись к таблице 2, на которой они представлены. (См. ПРИЛОЖЕНИЕ)

Таким образом, здесь мы попытались выделить основные исторические особенности семейной социализации. Эти особенности присущи не только российской действительности, но и многим западным. Единственное различие состоит в том, что на Западе этот процесс уже прошел, а мы лишь только находимся на уровне вхождения в капиталистическую стадию развития, и поэтому у нас еще все впереди.

§3. Семейная социализация.

Отсутствие сплоченности, дезорганизация семьи открывают двери для внесемейных влияний.

Нормативные влияния вообще и семейные в частности действуют с помощью норм-образцов, моделей поведения, знание которых позволяет каждый раз не искать заново решений в стандартных ситуациях, а вести себя как бы автоматически, в соответствии с принятыми в данной социокультурной среде и усвоенными личностью шаблонами. Семейные ритуалы в наибольшей степени связаны с нормами- образцами, поскольку степень стандартизованности, повторяемости ситуаций повседневной семейной жизни чрезвычайно высока.

Процесс возникновения личности выступает как процесс преобразования биологически заданного материала силами социальной действительности, существующей до, вне и совершенно независимо от этого материала.

Иногда этот процесс называют "социализацией личности". На наш взгляд, это название неудачно, потому что уже предполагает, будто личность как-то существует и до ее социализации". На деле же "социализируется не личность, а естественно-природное тело новорожденного, которому еще лишь предстоит превратиться в личность в процессе этой "социализации", т.е. личность еще должна возникнуть. И акт ее рождения не совпадает ни по времени, ни по существу с актом рождения человеческого тела, с днем физического появления человека на свет.

Поскольку тело младенца с первых минут включено в совокупность человеческих отношений, потенциально он уже личность. Потенциально, но не актуально.

Личностью – социальной единицей, субъектом, носителем социально-человеческой деятельности – ребенок станет лишь там и тогда, когда сам начнет совершать деятельность. На первых порах с помощью взрослого, а затем и без него.

Напротив, нестандартные ситуации регулируются с помощью норм- принципов, определяющих ценностную направленность действий.

Нормативное воздействие в семье принимается индивидом, чтобы сохранить свой межличностный статус и получить одобрение от других. Это, однако, не означает, что индивид обязательно разделяет принимаемые, им мнения.

При информационном воздействии семьи индивид разделяет семейную картину мира, принимает ее как истинную, но не ищет обязательного одобрения со стороны других.

Семьи "традиционные" и "современные" различаются между собой не как носители нормативного или информационного влияния, а по соотношению их участия в социализационном процессе.

Ослабление сплоченности семьи уменьшает как силу ее нормативного воздействия, так и ее надежность и устойчивость как источника информации для индивида.

На рисунке 1 представлены проводники (агенты) социализации. (См. ПРИЛОЖЕНИЕ).

Формирование в семье гибкой переключаемости ребенка с кода поведения "среди своих" на код "среди чужих" и обратно.

Чем сплоченнее семья, тем сильнее семейное МЫ, тем отчетливее признаки и атрибуты того, что "мы свои".

Оппозиция своего и чужого распространяется и на общезначимые ценности. Так, было бы дико, если бы дома, в семье близкие люди вели себя как начальники и подчиненные и т.п. Такая тенденция характерна для учреждений общественного воспитания, для детских домов и приютов, воспитатели которых стремятся к тому, чтобы дети, находясь у себя дома, вели себя как "на людях" по "полным" нормам социального поведения.

Однако общечеловеческая норма "своего" поведения в стенах своего дома отменяет служебную субординацию и требует, чтобы, например, гость, даже если он генерал и вообще начальник, вел себя именно как гость и чтобы хозяева не вытягивались перед ним во фрунт, даже будучи в действительности вне домашней жизни его подчиненными.

Как известно, в разного рода неформальных группах и кликах (например, подростковых) эта тенденция "свойскости", временной отмены общезначимого абсолютизируется. Поэтому семья противостоит гипертрофии "чужести", навязываемых детям в приютах, и свирепости "мы свои", обнаруживаемой в шайках и кликах (своеобразным проявлением этого является присущее диким племенам людоедов убеждение, что они никаким людоедством не занимаются: "Мы нас не ели, мы их ели, потому что они – не мы", т.е. не люди).

Именно в семье закладываются основы умения быстро переключаться со "своего" на "чужое" и обратно. Не принадлежность детей к "плохим" или "хорошим" семьям делает их самих "плохими" или "хорошими", а неспособность семьи (благополучной или неблагополучной) привить детям умение отменять там, где надо, общечеловеческое или ущемлять исконно свое. Именно поэтому важно изучать роль социальной структуры в этом процессе, социальные факторы подобного влияния семьи на социализацию личности, характеризующейся гибкостью или ригидностью механизма самоконтроля.

Нуклеарная семья является той изначальной социальной матрицей, внутрь которой уходят корни личности и откуда берутся ее истоки Я. Семья ориентирует ребенка, прежде всего, на членов семьи и других родственников и лишь затем – на социальное окружение и общество в целом. Для социолога важно знать, как именно в семье индивид (в момент рождения – еще только предпосылка и предусловие человека) делается личностью.

Недостаточно сказать только о конечном результате, надо раскрыть и механизмы социализации. Это заставляет взглянуть на поэтапное формирование личности с точки зрения вклада семьи в становление механизма, управляющего поведением, т.е. в формирование структуры диспозиционной регуляции индивидуального поведения.

Поскольку человек существует в истории и изменяется не за счет анатомических трансформаций или только наследственности, а благодаря изменениям своего поведения и культуры, постольку результаты действий зависят не просто от сочетания внутренних и внешних предпосылок, а от личностного определения возникающих жизненных ситуаций, т.е., говоря другими словами, от их индивидуальной оценки.

Индивид рождается с генетически заданным набором физиологических потребностей. Но это рождение происходит в разных по социально-экономическим условиям семьях (семейных ситуациях). Поэтому, анализируя процесс социализации, следует выделять типические ситуации в семьях разного типа, различным образом воздействующие на удовлетворение тех или иных потребностей.

Иными словами, надо знать, какие именно семейные ситуации по фазам семейного цикла и каким образом влияют на те или иные конкретные потребности социализируемого ребенка.

В разных теориях социализации подчеркиваются и разные аспекты семейной социализации, что, собственно, и отличает одну теорию от другой.

В психоанализе внимание фокусируется на инстинктивных влечениях и на роли бессознательного. Семейные ситуации типологизируются по взаимоотношениям матери – сына, отца – дочери. Среди потребностей выделяется либидо (половое влечение). Изначальная социокультурная конфликтность ролей родителей и детей обнаруживается, в самых ранних детских возрастах. И если она не находит своего разрешения в семье, то активизирует влечения взрослого все его оставшуюся жизнь. Психоанализ интересен структурированием личности как взаимодействия противоречащих друг другу «сверх Я » и «ОНО», достигающих уравновешивания в «Я ».

Среди диспозиций центральное место принадлежит Я как главной ценности личности. Поэтому фрейдовская трактовка Я как регулятора между половым влечением к родителю противоположного пола и социальным ограничением этого влечения интересна не содержательным конфликтом между сексуальным и социальным, а моделированием конфликта между обществом и личностью в самой структуре человеческого Я. Важно, что подобная амбивалентность Я обнаруживается с первых дней социализации и что в психоанализе показан механизм самоограничения Я, формирования совести или социальной ответственности личности, умения подчинять индивидуальное общему. Любовь или ненависть к родителям порождают чувство вины и разные формы сублимации этих чувств.