117980 (Переход от диктатуры к демократии в Испании)

Переход от диктатуры к демократии в Испании

Среди исследователей истории Испании периода франкизма не прекращаются дискуссии вокруг терминологического определения режима и его отдельных стадий, особенно его первого периода: был ли это тоталитарный режим или же корпоративно-традиционалистический. Дефиниция второго периода франкизма не вызывает больших споров: начиная с середины 50-х гг. большинство исследователей определяют его как авторитарный, выделяя две его стадии: эмпирико-консервативную и технократическую. Именно тогда начался процесс размывания или трансформации режима, созданного в годы гражданской войны, произошли социальные сдвиги в обществе, вызвавшие кризис традиционной и становление новой элиты, обязанной своим появлением структурным изменениям в экономике, что обусловило перетасовку в правящем блоке. Однако, в свете исторической ретроспективы, принимая во внимание специфику мирного перехода от диктатуры к демократии, свершенного уже после смерти Франко, недостаточно констатировать процесс эрозии режима: именно тогда закладывались опорные камни фундамента будущей Испании.

Впервые о «траектории эволюции», как выразился сам Франко, он заявил в интервью американскому журналисту Генри Тейлору 4 декабря 1943 г. Это было первое интервью с тех пор, как Франко стал главой государства, в котором речь шла о ее месте, как выразился диктатор, в современном мире. Он внушал корреспонденту Юнайтед пресс, что образ Испании искажается за границей, что наносит ей ущерб: «Мы хотим, чтобы за границей знали об истинной идее Испании, об ее эволюции».

Для того, чтобы составить представление о траектории эволюции страны, поучал Франко, надо изучать историю возрождения испанских кортесов — «истинного центра власти в стране». Испанцы испытывают гордость за изменения такого рода, представляющие собой, по его словам, «шаги, которые могут обеспечить Испании место в сообществе Наций».

17 июня 1942 г. главой государства был подписан закон, учреждавший кортесы, которые, как говорилось в преамбуле закона, являются восстановлением славных испанских традиций». В состав кортесов входили прокурадоры по должности и выбранные муниципалитетами и соответствующими корпорациями, министры, члены Национального совета фаланги, представители национальных вертикальных синдикатов, в состав которых входили как работавшие по найму, так и предприниматели, алькальды пятидесяти провинций, а также алькальды Сеуты и Мелильи, ректора университетов. Этот орган, в основе которого лежал корпоративный принцип, не имел аналога не только в прошлом Испании кроме просуществовавшей весьма непродолжительный срок Национальной Ассамблеи И. Примо де Риверы, но и в парламентской истории Запада. Поэтому ни на сам закон, ни на открытие кортесов 9 марта 1943 г. за рубежом не было столь желанной для Франко реакции государственных мужей и общественного мнения.

С приближением военного краха европейских держав «оси» Франко стал еще настойчивее в своем желании вписаться в возрождающийся мир. 9 ноября 1944 г. в своей резиденции эль Пардо Франко дал интервью представителю Агентстства Юнайтед Пресс Интэрнэшнл Бредфорду. Присутствовал также директор ЮПИ по Испании Рафл Форте. Обращаясь к объединенным нациям, диктатор отрицал идейную связь с нацизмом и Гитлером, заявив, что поскольку идеологические принципы режима на протяжении восьми лет концентрировались на понятиях «Бог, родина и справедливость», Испания не могла быть связана идеологически ни с кем, кто отрицает католицизм как принцип. Он высказал желание сотрудничать с участниками антигитлеровской коалиции в «восстановлении мира», отметив при этом, что государственный строй Испании не может служить препятствием к этому. Испанию он определил как государство «органической демократии».

20 марта 1945 г. Франко принял верительные грамоты у американского посла М.Армюра, сменившего К.Хейса. Во время беседы американский дипломат заявил, что его правительство надеется на эволюцию испанского государства в соответствии с новым духом, господствующим в мире. 12 апреля министр иностранных дел Х.Лекерика подробно информировал Армюра по поводу того, какие институциональные изменения должны произойти в самое ближайшее время.

Прежде всего, планируется «восстановление монархической формы правления». Затем глава государства собирается дать «Билль о правах», текст которого находится в стадии доработки. Предполагается также провести муниципальные выборы, вывести испанскую прессу из-под контроля фалангистского секретариата по просвещению и пропаганде и передать под контроль министра просвещения. Франко, по словам Лекерики, обещал отмену смертной казни за преступления, совершенные в период гражданской войны. Присутствовавший при беседе военный министр Асенсио убеждал посла в том, что «эволюция политической жизни страны должна быть весьма постепенной, поскольку испанский народ по природе горяч и вспыльчив».

Так были обозначены контуры эволюции режима и предполагаемые ее сроки. Однако, вряд ли кто тогда предполагал, что эволюция затянется на десятилетия, а предлагаемые институциональные изменения зачастую будут играть роль импульса к более глубоким, чем это заявлялось ранее руководителями Испании реформам.

17 июня 1945 г. в день открытия конференции стран-участниц ООН в Сан-Франциско кортесы одобрили «Хартию испанцев»; судя по всему, именно о ней шла речь в беседе с Армюром.

Хартия декларировала право на свободу и тайну переписки, неприкосновенность жилища и личности. Кикто не мог быть арестован иначе, как в случаях, установленных законом, и вопрос о продолжении ареста или освобождении должен был быть решен в течение 72 часов после задержания. Декларировалась также свобода ассоциаций, если «они преследуют дозволенные цели» и свободу выражения идей, если эти идеи «не посягают на основные принципы государства». Никаких гарантий для соблюдения этих прав не давалось.

Хотя Франко на протяжении многих лет не раз оценивал этот документ как настоящую «Хартию Магна социальной справедливости» гражданских прав, современники думали иначе. Во всяком случае, эта Хартия не послужила пропуском во внешний мир: 12 декабря 1946 г. Генеральная Ассамблея ООН большинством голосов приняла резолюцию не принимать Испанию ни в ООН, ни в ее специализированные учреждения, пока сохраняется существующий режим.

Находясь в международной изоляции, руководители Испании, тем не менее, продолжали проводить институционные изменения, заявленные еще в канун окончания войны. 6 июля 1947 г. в результате «прямой консультации с нацией» главы государства, иначе говоря, плебисцита, был одобрен «Закон о наследовании поста главы государства»: из 17178812 голосовавших 14145165 высказались за монархию. 20 дней спустя Франко подписал этот закон, в соответствии с которым Испания объявлялась «католическим, социальным и представительным государством, которое в соответствии со своей традицией провозглашает себя конституированным как королевство».

Много лет спустя, уже после смерти Франко, когда свершился мирный переход от диктатуры к демократии, известный испанский историк Л. Суарес Фернандес, рассматривая «Закон о наследовании» в исторической ретроспективе, расценил его как обещание реставрации монархии, которое Франко выполнил много лет спустя, как меру, способствующую первому шагу демократического характера и открытому обществу. По мнению исследователя, начиная с 1947 г., вопреки воле Г. Трумена, никогда не скрывавшего своего негативного отношения к Франко, правительство США радикально изменило свою политику в отношении к Испании.

И действительно, поверенный в делах США в Испании Кальберстон в донесении к госсекретарю высказался за «естественную либерализацию режима». Однако, для ее успеха, по мнению американского дипломата, была необходима экономическая и финансовая реконструкция, а также политическая эволюция испанского правительства, политических организаций, а без них разрозненные элементы антифранкистской оппозиции не были достаточно эффективны. И наиболее важным фактором, побуждавшим правителей Испании к переменам было воздействие внешнего мира.

Принятие Испании в ООН 15 декабря 1955 г. (представитель "'1) был среди тех 55 делегатов, которые поддержали это решение) создавало более благоприятные условия для экономической и финансовой реконструкции системы, о которой говорил в свое время.ГЬальберстон.

В конце 1938 г., отвечая на вопрос военного корреспондента М.Аснара, есть ли у Испании реальные внутренние возможности для выполнения программы экономического возрождения, Франко ответил, что у Испании есть более чем достаточные возможности для этого. Страна может следовать реалистической экономической и торговой политике, сцементированной патриотизмом, и не впадет в зависимость от каких бы то ни было иностранцев. Тем самым диктатором была обозначена стратегия экономического национализма, получившая практическую реализацию в режиме автаркии. Для ее осуществления был создан мозговой трест — Институт национальной индустрии (ИНИ), который много лет возглавлял друг юности диктатора Суанчес. Со временем связь экономических трудностей с политикой автаркии осознали даже те, кто стоял у власти. После выхода Испании из состояния изоляции развернулась острая полемика относительно пути экономической реконструкции.

В серии статей, подписанных псевдонимом «Хуан де ла Люса», подготовленных с помощью Л>арреро Бланко, Франко не уставал повторять, что «экономический либерализм коррумпировал испанское общество; человек остался беззащитным перед лицом социальной несправедливости, что побуждало его искать спасения в революционных мерах». Но в беседах в кругу близких ему лиц он был более прагматичен.

4 декабря 1954 г. в беседе со своим двоюродным братом и многолетним соратником — алгадо-Ъраухо Франко заметил: «Сегодня наши заводы устарели, отстали, и то же самое можно сказать и о наших инженерах-конструкторах. Надо способствовать ориентации молодежи на изучение физических и химических наук, особенно на исследовании в области ядерной физики, как это делается в России». Но если тогда звучала озабоченность преимущественно отсталостью промышленности, то в ноябре 1956 г. он подверг критике саму экономическую концепцию «экономического национализма», основу автаркии, господствующую еще с времен гражданской и особенно мировой войны: «Наши законы (экономические — СП.) устарели... Надо ли модернизировать их, сделав более гибкими».

«После нашей войны (имеется в виду гражданская война)... надо было оказать покровительство экономике, создав ИНИ, чтобы производить то, что частное производство не могло дать», — так он определял в свое время необходимость создания государственно-монополистических структур.

Но теперь настали новые времена в результате индустриализации изменилась вся социально-экономическая ткань общества.

Для Франко не было неожиданностью то яростное сопротивление, которое он встретил со стороны Института национальной индустрии (ИНИ), этого бастиона автаркии. Но он отдавал себе отчет и в том, что национальная буржуази, окрепшая в годы восстановительного периода, завершившегося к этому времени, была готова пойти на ограничения гарантированных инвестиций и иных форм поддержки со стороны государства, согласившись на более широкое присутствие иностранного капитала ради укрепления экономических и политических связей с Западом.

Первые попытки пробить брешь в стене автаркии были связаны с именем М. Арбуруа, министра торговли в правительстве, сформированном в 1951 г. Борьба между сторонниками и противниками автаркии персонифицировалась в своего рода дуэли между Суанчесом, директором ИНИ, и М. Арбуруа. Франко без колебаний взял сторону последнего: «Такого министра как Арбуруа, о котором много злословят, не так-то легко заменить, так как Арбуруа хорошо знает внешнюю торговлю и добился больших успехов в поддержании торгово-платежного баланса. Суанчес этого не знал никогда и поэтому будет неразумным заменить его».

В конце концов, Франко пришлось уступить, но только лишь в том, что касалось самого Арбуруа, но отнюдь не тенденции, которую он представлял. Но для внесения корректив в экономическую политику ему было необходимо преодолеть сопротивление фалангистов, испытавших страх перед прекращением изоляции, так как они отдавали себе интеллигентен и трудолюбив. Он окружен многими удобствами, которых раньше не имел. С удовлетворением наблюдаю, как его дети достигают хорошего уровня зарплаты или изучают профессию. Прилично выглядят, ходят в кино, на футбол, имеют телевизор. Имеется большое различие между их современной жизнью и той, что была во времена республики, — когда Франко делился своими впечатлениями с Салтадо-Ъраухо в мае 1966 г., вряд ли он предполагал, что «современный рабочий» отринет авторитаризм, как и его отцы и дети.

«Франкизм сплотил против себя двух главных социальных антагонистов: крупный капитал и трудящихся. Те и другие считают, что режим стал основным препятствием на пути экономического прогресса и что его должна сменить новая форма политической власти, более современная, более соответствующая условиям нынешней Испании и ее положению среди европейских стран», — таков был результат новой экономической политики по мнению профессора Мадридского и Калифорнийского университетов •^идаля-Гейнето. По подсчетам Х.,исенса, «в 1963-1972 гг. валовой продукт увеличился в среднем за год на 10,7 процента. Это позволило стране обогнать в 1965 г. Бельгию, в 1966 г. — Нидерланды, в 1968 г. — Австрию и в 1970 г. — Швецию». Финансировались эти планы за счет доходов от туризма, составивших в 1972 г. 2,5 млрд. долларов и за счет денежных переводов от рабочих-эмигрантов.

«Режим Франко стал жертвой того самого процесса социальных перемен, который сам же и породил. Иными словами, новый динамизм испанского общества потребовал политических и социальных перемен, к которым ни Франко, ни его режим не хотели и не могли приступить», — эти слова историка и политолога Фуси более или менее адекватно отражают реалии Испании 60-х гг. И все же эти новые реалии побуждали руководителей режима приступить к смягчению тоталитарных структур, заменив их новыми, придав им видимость демократических институтов.