totandavt (Тоталитаризм и авторитаризм (Политико-правовой анализ)), страница 3

Сталинские репрессии по свидетельству очевидцев воспринимались значительной частью населения сочувственно, на этот раз на режим работали также пропаганда и террор.

Советский опыт свидетельствует, что тоталитаризм всегда имел социальную опору в народе. Без нее он не мог бы так долго существовать и видоизменяться. Документальные кадры: делегат от доярок надрывно кричит и от имени колхоза имени Буденного требует смерти для "врагов народа". Казалось, каждый колхоз, фабрика, парикмахерская, столовая должны отметиться и потребовать "высшей меры"; лица требующих сменяются, но слова поразительно похожи.

Из западных исследователей первой обратила внимание на фактор общественно-политического движения Х. Арендт, которая считала, что тоталитарные режимы возникают на его базе¹.

Какова же роль тоталитарного ОПД ?

В характере тоталитарного режима фактор ОПД занимает определяющее место по следующим причинам.

Во-первых, именно через ОПД как социальную базу режима происходит формирование в общественном сознании "тоталитарной идеи".

Во-вторых, через ОПД достигается всеохватывающий контроль над всеми проявлениями общественной жизни, что и обеспечивает осуществление тоталитарного господства власти.

В-третьих, через ОПД тоталитарный режим внедряет мифы в общественное сознание, формирует позитивное отношение масс к тоталитарному режиму, тотализирует массы изнутри, а всех несогласных, неподдающихся уничтожают.

С ОПД связана также и атомизация общества.

Еще до прихода к власти тоталитарное движение строится на принципах предельной атомизации своих членов; сначала достигается верность движению, преобладание связей с движением над личными связями, а затем их полная утрата в пользу своего места в движении.

После установления тоталитарного режима атомизация распространяется на широкие слои общества с помощью аппарата устрашения, включающего в себя, кроме террора, также и газеты, радио; однако самый мощный эффект имеет развитая система доносительства и круговой поруки, закрепляющая таким образом эффект массовой тоталитарной пропаганды.

"В обстановке всеобщей взаимной подозрительности, когда лояльность режиму измеряется числом доносов, любые личные связи становятся обоюдоопасными. Элементарная осторожность требует отказа от тесных связей, чтобы не ставить близких людей в такое положение , когда они ценой спасения своей собственной жизни будут вынуждены погубить тебя.

В результате достигается предельно возможная атомизация общества, и любое несогласие с политикой тоталитарного государства [и с тоталитарной идеей ] либо раскол между индивидом и обществом сразу же ставит индивида вне закона. Единственной положительной чертой становится безусловная и неизменная преданность Движению со стороны каждого его члена."¹

Итак, через ОПД атомизированного общества достигается эффект "слияния с властью"(власть доноса), несмотря на абсолютную отстраненность людей от нее , и как результат-"народ не безмолвствует, как в феодальных государствах прошлого, - нет, народ поет, кричит "ура" и рукоплещет казням. "².

И сам им способствует, добавим.

Теперь несколько слов о том, что такое тоталитарная идея. Тоталитарная идея заключает в себе основной ценностный критерий организации тоталитарного общества; именно тоталитарной идеей отличаются различные формы тоталитаризма .

В зависимости от основного ценностного критерия можно выделить три формы тоталитаризма.

Правой форме соответствует национальный критерий (фашистские режимы Гитлера, Муссолини и др. ).

Левой форме - классовый(социальный) критерий (сталинизм).

Религиозной форме-религиозный критерий организации общества(исламский фундаментализм в Иране периода Хомейни).

В то же время, пожалуй, это различие между формами все-таки не является принципиальным; по глубинной сути своей все тоталитарные режимы очень близки.

Признаки тоталитарного ОПД следующие:

• Цель Движения - установление диктатуры в какой-либо форме;

• обращение к силе в качестве главного инструмента для достижения цели, а отсюда - террористические потенции Движения;

• неприятие оппозиционных мнений, непримиримость к другим партиям, движениям;

• идея своего особого предназначения.

Террор - логическое продолжение тоталитарной пропаганды.

Четвертый признак - государственно организованный террор, основанный на постоянном и тотальном насилии. Основой тоталитарного режима может быть только всеобщая лояльность граждан, в обеспечении которой террор играет не последнюю роль, представляя собой логическое продолжение тоталитарной пропаганды.

Обращенная не к разуму, но к чувствам тоталитарная пропаганда , являясь по сути насилием над духом, подкрепляется насилием физическим. Двойной гнет разлагает личность, гасит ее мыслительные способности, оставляя место лишь почти непроизвольным рефлексам энтузиазма и страха.

Такое давление со стороны государства ликвидирует не только любую оппозицию, но и любую попытку к инакомыслию.

Террор нанес огромный ущерб нации, практически уничтожив ее генофонд: представителей интеллигенции, людей науки уничтожали как относящихся к буржуазии, как "социально-чуждых".

Очень точно описал атмосферу государственного террора С. Цвейг: "Систематически совершенствуемый, деспотически осуществляемый государственный террор парализует волю отдельного человека [ночное ожидание - а за кем пришли? а не за мной?-и никакой попытки к сопротивлению. ] , ослабляет и подтачивает всякую общность. Он въедается в души, как изнурительная болезнь, и ... вскоре всеобщая трусость становится ему помощником и прибежищем, потому что, если каждый чувствует себя подозреваемым, он начинает подозревать другого, а боязливые из-за страха еще и торопливо опережают приказы и запреты своего тирана. "¹. А боязливым может стать практически любой - наказание за недонесение закреплено законодательно. Экономическая автаркия, государственное планирование и принудительный труд в тоталитарном государстве.

Пятый признак - экономическая автаркия при жесткой регламентации экономики и существенной доле внеэкономических форм принуждения.

Появление тоталитарных тенденций в общественном развитии было обусловлено выходом ряда стран из патриархального, феодального состояния и включением их в новую систему государств с развитой экономикой. При этом развивающиеся государства вступали в конфликт с уже развитыми, занимая подчиненное положение, подобное положению полуколоний. Отсюда стремление к экономической автаркии как залога независимоcти.

С точки зрения внутреннего развития тоталитарному режиму также требовалась жестко регламентированная, замкнутая на государство экономическая структура. Более того, стоящей у руководства группировке была необходима такая экономическая структура, которая не просто замыкалась на государство, но в значительной степени зависела от воли лидеров.

Коммунистические вожди , искренне убежденные в своем знании экономических законов, считали, что могут с научной точностью управлять производством.

В Германии автократическая форма власти, наводящая "железной рукой" "новый порядок" в стране, была для монополий предпочтительнее сложного механизма демократического государства.

И в Германии, и в СССР не терпящая никакой оппозиционной организации тоталитарная политическая структура, которая практически свела на нет роль профсоюзов(или они служили орудием пропаганды), позволяла эксплуатировать труд самыми изощренными способами.

Жесткая централизация и террор позволяли в Германии тесно связанным с режимом монополиям извлекать максимальные прибыли при минимальных издержках. А монополии благодаря финансовой помощи создавали для руководства фашистского режима экономическую базу.

Тоталитарным характером собственности, как и слишком значительной ролью, которую в экономике играла идеология, можно объяснить особую ситуацию с производителями при коммунизме. Свобода труда в Советском Союзе была ограничена сразу после революции, а полностью с ней было покончено в 1940 году.

Постоянно использовались трудовые лагеря, где в полной мере был использован голод как важнейший стимул к труду. Границ между лагерями и фабричным трудом практически не было.

Трудовые лагеря и разного рода "добровольные" трудовые акции, например субботники , обязательные сверхурочные, являлись тяжелейшей, крайней формой несвободного труда. Они могли иметь временный характер, сам же несвободный труд - явление при коммунизме постоянное, в зависимости от потребностей момента более или менее ярко выраженное.

Работник был поставлен в такое положение, что свой товар - рабочую силу он должен был продавать на не зависящих от него условиях без возможности найти другого, лучшего работодателя.

Партийная бюрократия, монопольно владея природными ресурсами, осуществляя политическую диктатуру, обрела право диктовать на каких и в каких условиях люди будут трудиться.

При такой системе невозможны свободные профсоюзы, а забастовки-явление исключительное.

Отсутствие забастовок коммунисты объясняли тем, что рабочий класс якобы находится у власти и опосредованно - через "свое" государство и "авангард" – КПСС – является собственником средств производства:таким образом, забастовки были бы направлены против него самого.

Настоящая причина в том, что партбюрократия располагала всеми ресурсами (и аппаратом подавления в том числе) и, главное, рабочей силой: любая эффективная акция против нее, если она не носит всеобщего характера, была трудноосуществима.

Забастовки - проблема скорее политическая , нежели экономическая. А в Советском Союзе проблем нет: именно для того чтобы скрыть их, произошел расстрел мирной демонстрации в Новочеркасске в 1962 году. Об этом не узнали бы, если б не А.И.Солженицын, рассказавший всему миру об этом.¹

Как только все материальные богатства были сосредоточены в одних руках, возникла необходимость планирования. Центр тяжести планирования в любой коммунистической системе был на отраслях, имеющих решающее значение для политической стабильности режима. Ими были тяжелая и военная промышленность; им было подчинено все. Как следствие, возникала неизбежная несбалансированность и различные перекосы.

Идеологические и политические мотивы в большей степени, чем интересы национальной экономики как единого целого, являлись движущей силой коммунистического планирования.

Именно эти мотивы являлись доминирующими каждый раз, когда режим должен был выбирать между экономическим прогрессом, уровнем жизни народа и своими политическими интересами.

Система права в тоталитаризме.

Ярким примером извращенной правовой системы тоталитаризма является фашистская правовая система 19 века.

Функционеры аппарата фашистской партии и правосудия занимали позицию, характеризующуюся следующим: отрицанием либерального политико-правового порядка б) признанием концепции расово очищенной нации упрощением ее правопорядка; в) признанием политической гегемонии фашистской партии; г) экспонированием роли «вождя». Из политической концепции единства в немецкой нации, выраженной в триединой формуле - «государство, движение и нация», были выведены основные понятия права, принцип «вождизма» и принцип равенства.

Буржуазное гражданское право должно было бы заменено «народным кодексом». По концепции Г. Франка, в нем нужно было отказаться от наследия римского права и наслоений других правовых систем и выводить его истоки из германского права. В нем предполагалось определить понятие «семьи», «свободы заключения соглашений», «права собственности», «брака», «права наследования» и т. д. Согласно Гедеманну, кодекс должен касаться всех «принадлежащих к великогерманскому рейху» в духе нюрнбергских законов 1935 г., но не распространялся на лиц «чуждой крови» и иностранцев Проект кодекса предполагал неравенство перед законом санкционированное ранее «арийскими» статьями нюрнбергских законов. Приговором уголовного суда гражданин мог быть лишен своего правового статуса, если оказался «недостойным принимать полное участие в правовой жизни», иначе говоря, он низводился до положения врага. «Народный кодекс» не был оглашен до конца существования третьего рейха, однако множество предложений, поступивших в ходе редакционной работы свидетельствует о направлении, по которому следовало фашистское законодательство, и показывает, как оно должно было отойти от буржуазной правовой системы, являющейся наследием французской и английской революций. Фашистские концепции личного права нашли полное отражение в так называемом нюрнбергском законодательстве третьего рейха (значительно меньше — в законодательстве фашистской Италии), далее — в законе о гражданстве рейха, а также в законе об охране немецкой крови (15 сентября 1935 г.). Закон о гражданстве делил граждан на две категории, причем гражданами sensu stricto были лица «немецкой крови или родственной ей», которые своим поведением доказывают, что «сознательно будут служить нации и рейху». Законодательство о защи­те немецкой крови подтвердило основы политики дискриминации расово чуждых элементов. Правовая норма и сопутствующее ей принуждение привели к полному отстранению от нормальной жизни еврейского населения. Подобные дискриминационные нормы были введены по отношению к польскому населению (25 сентября 1941 г.). Нюрнбергские законы создавали фундамент права о браке. Некоторые его предпосылки нашли свое отражение в законе о стерилизации (14 июля 1933 г.) и в судебной практике, а также в законодательных нормах об охране потомства немецкой нации (18 октября 1936 г.). Право о браке (6 июля 1938 г.), по официальному обоснованию, «было первым шагом на пути создания единого великогерманского права о браке и семье». В нем содержалось утверждение, что брачное право перестает бьпь контрактом, что оно является правовым устройством, созданным для поддержания биологической непрерывности немецкой нации. Понятия крови и расы легли в основу ограничений при вступлении в брак, причем постановления параграфа 4 закона ссылались на нюрнбергский закон. Чистота расы была условием, вступления в брак. Несколько последующих нормативных актов исключали и даже предусматривали наказание за вступление в брак лиц «немецкой крови» или родственной ей с лицами «чуждой крови". Такие постановления касались не только евреев, но и всех национальностей, признанных принадлежащими к низшей расе, прежде всего славян (во время войны). Наследственное право (31 августа 1938 г.) содержало концепцию «здорового национального чувства». Его предписания считали недействительным изъявление последней воли, если при этом нарушались интересы семьи и национального единства, понятые в духе «здорового национального чувства». Случаи нарушения «здорового национального чувства» были подробно перечислены в обосновании закона и в интерпретационном распоряжении министра юстиции. Ни в каком случае наследство не могло переходить от «арийцев» к евреям. Предписания закона о наследовании согласно гитлеровской политике явно ограничивали, право распоряжаться собственным имуществом. Примечательно, что в особых распоряжениях административных властей вопросы наследования у евреев регулировались таким образом, что все имущество евреев после их смерти поступало в государственную казну. Во время войны на "территориях, присоединенных к рейху" польское население, не принявшее «немецкой национальной карты», лишалось имущества и по отношению к нему постановления наследственного права были беспредметны.

Представляется, что из концепции личного права вытекали некоторые аналогии для формирования фашисткого права наций (международного права), также законов касающихся национальных меньшинств. Правовая доктрина третьего рейха приняла новый термин — «право о национальных группах» (Vоlksgruppen гесht), отказавшись от традиционного понятия «меньшинство». Гитлеровской политике агрессии должно было служить положение о «международно-правовом упорядочении большого пространства при одновременном невмешательстве других держав». Утверждалось, что международное право как право наций (ius gentium) является «конкретным порядком», персонально установленным принадлежностью к нации и государству. Одновременно каждый порядок оседлых народов, сосуществующих и уважающих, друг друга, составляет также территориально конкретный порядок пространства».¹

Правовая доктрина гитлеровской Германии выдвигала тезис, исключавший ассимиляцию, денационализацию немецких национальных групп, проживающих в других странах. В соответствии с принятым принципом приоритета политики над правом это положение подкреплялось заявлением Гитлера, сделанным 20 февраля 1938 г. в парламенте, и нацистской «национальной идеей», из торой вытекало якобы «немецкое право опеки над немецкими национальными группами иной государственной принадлежности». Эта политическая концепция была возведена в ранг нового международно-правового принципа, исключающего возможость ассимиляции инонациональных групп. Из этого следовала претензия распространить опеку на немецкие «национальные группы», проживающие в Семиградье, на Волге, в Балтийских странах и т. д. Этим также правовая доктрина оправдывала гитлеровскую агрессию против Чехословакии и Польши. В связи с политическими решениями об «упорядочении пространства» уже в 1939 г. Германская академия права отказалась от намерения кодифицировать «право о национальных группах».