lection_04 (Гофман А. Б. Семь лекций по истории социологии), страница 2

Творчество Маркса носит в значительной мере незавершенный и мно­гозначный характер. Он не создал произведения, в котором бы в связном и развернутом виде представил свою систему взглядов на общество, по­добно тому, как это сделал Конт. Его социологические идеи рассеяны в самых разных произведениях. К тому же эти идеи очень часто излагают­ся не в форме позитивного развертывания, а в форме полемики с теми или иными оппонентами, иногда известными, иногда малоизвестными или безвестными.

Некоторые произведения Маркса остались неоконченными и при его жизни были опубликованы лишь частично, другие - вообще увидели свет десятилетия спустя после его смерти. К последним, помимо «Не­мецкой идеологии», относятся, в частности, «Экономическо-философс-кие рукописи 1844 года» (впервые полностью опубликованы на языке оригинала в 1932 г., на русском — в 1956 г.), «Критика политической экономии (Черновой набросок 1857—1858 годов)» (впервые опублико­вано на языке оригинала в 1939 г. в Москве) и т. д. Каждая новая публи­кация порождала новые интерпретации идей Маркса.

Все эти обстоятельства имеют два важных следствия. Во-первых, вся­кая интерпретация взглядов Маркса — это всегда, так или иначе, их рекон­струкция. Так происходит в какой-то мере с любой масштабной теорети­ческой системой, но с марксовой — особенно. Во-вторых, существует огромное множество самых разнообразных, противоречивых и взаимоис­ключающих интерпретаций наследия Маркса. Это многообразие усили­вается тем, что в процессе своего распространения в качестве политико-идеологической системы марксизм получал истолкование в зависимости от того, на какую социальную, национальную, культурную почву он по­падал, в какой среде он функционировал. К настоящему времени в мире существует огромная марксистская и марксологическая литература, по масштабам и стилю напоминающая тексты по теологии и библеистике.

В результате «марксизм» отделился от своего создателя и стал жить собственной жизнью. Это началось еще при жизни Маркса; так, по по­воду своих французских последователей конца 70-х годов он говорил: «Я знаю только одно, что я не марксист» [2, 370]. После его смерти этот процесс значительно усилился. В результате к настоящему времени су­ществует такое множество разнообразных интерпретаций и трактовок его учения, иногда весьма причудливых, что правильнее говорить уже не о марксизме, а о марксизмах¹.

Разумеется, каждый из этих марксизмов имеет какое-то отношение к Марксу, но определить степень близости к первоисточнику или истин­ность интерпретации не всегда возможно. Некоторые интерпретаторы, марксисты или марксологи, заняты поисками «аутентичного», подлинно­го Маркса. Другие, используя те или иные фрагменты его произведений, исполняют своего рода «вариации на темы» Маркса, иногда весьма изыс­канные и утонченные, хотя и вольные. Можно предположить, что если бы Марксу довелось познакомиться и с первыми, и со вторыми интерпрета­циями, то многие из них вызвали бы у него немалое удивление, и он бы не узнал себя в этих изображениях.

Итак, реконструкция при истолковании социологии Маркса необ­ходима и неизбежна, учитывая незавершенность и многозначность его творчества, слияние в нем различных научных дисциплин, а также на­учных и вненаучных компонентов. Но для того чтобы эта реконструк­ция могла быть более или менее адекватной, важно постоянно различать и разделять: 1) доктрину Маркса, или марксизм Маркса, с одной сторо­ны, и марксизм, точнее, марксизмы, возникшие после Маркса, - с дру­гой; 2) научные и вненаучные компоненты творчества Маркса; 3) внут­ри научных компонентов: социологические и внесоциологические, относящиеся к другим социальным наукам; 4) социологию Маркса и мар­ксистскую социологию, т. е. те социологические теории и подходы, ко­торые представляют собой развитие, истолкование и применение его идей. Даже для того, чтобы понять взаимовлияние этих сторон, их необ­ходимо различать.

Разумеется, осуществлять это различение и разделение далеко не просто, а иногда и невозможно, но стремиться к этому нужно, если мы хотим понять именно социологию Маркса (а не что-то другое) и социо­логию Маркса (а не кого-то другого).

3. Идейно-теоретические истоки

Существует известное представление, идущее от Энгельса и сфор­мулированное В. И. Лениным в статье «Три источника и три составные части марксизма», о том, что источники учения Маркса в целом - это немецкая классическая философия, английская политическая экономия

¹ Как жаловался один из выдающихся неортодоксальных последователей Маркса Антонио Грамши, «марксистские», «по-марксистски»—эти прилагательное и наречие стер­ты, как монеты, прошедшие через слишком многие руки» [3,42].

и французский утопический социализм. Кроме того, Маркс и Энгельс признавали своими предшественниками английских и французских ма­териалистов XVII-XVIII вв.

Эта генеалогия марксизма Маркса в принципе неоспорима. Но к ней необходимо добавить те источники, которые содержались в других обла­стях знания, а также те, которые не признавались Марксом. Кроме того, указанная генеалогия нуждается в уточнениях.

В частности, когда речь идет о немецкой классической философии, то следует подчеркнуть влияние двух ее представителей: Гегеля и Фей­ербаха. Гегель больше других мыслителей оказал влияние на стиль и метод научного, в том числе социологического, мышления Маркса; на его представление об объективных социальных законах, прокладываю­щих себе дорогу сквозь и через желания и действия отдельных людей; на его идею прогрессивного развития как противоречивого процесса, в ко­тором противоречия разрешаются в диалектическом синтезе (согласно ге­гелевской триаде «тезис-антитезис-синтез»); на ряд идей частного харак­тера у Маркса; наконец, на его теорию отчуждения. Последнюю Маркс разрабатывал также под воздействием Людвига Фейербаха, восприняв его материализм и антирелигиозность. Впрочем, верный своему полемичес­кому методу, Маркс постоянно полемизировал и с этими философами.

Что касается Канта, то его реальное воздействие на Маркса сомни­тельно. Фундаментальные проблемы теории познания, поставленные Кантом, были не решены, а обойдены Марксом с помощью материалис­тического постулата, согласно которому сознание - это просто бытие, «пересаженное» в человеческую голову и преобразованное в ней.

Из социалистов, оказавших наибольшее влияние как на социологи­ческие, так и на политико-утопические взгляды Маркса, следует отме­тить Сен-Симона. В социологическом аспекте он оказал важное воздей­ствие на оценку Марксом 1) роли «индустрии» (т. е., по Сен-Симону, производства в широком смысле); 2) значения форм собственности и классов, особенно пролетариата; 3) важности революционных сдвигов («критические эпохи», по Сен-Симону). Еще до Маркса Сен-Симон обо­сновывал идею о том, что современное государство — препятствие для развития индустриального общества. Велико было влияние Сен-Симо­на и на формирование социалистическо-коммунистического идеала не­мецкого мыслителя. Это относится, в частности, к таким идеям Сен-Си­мона, как обязательный производительный труд; государственное планирование промышленного и сельскохозяйственного производства; превращение государства в орудие организации производства; стирание национальных границ и всемирная ассоциация народов в будущем и т. д.

Есть основания полагать, что влияние Сен-Симона на Маркса было даже более ранним, чем его знакомство с Гегелем. Влияние сен-симони-стов в Германии было чрезвычайно велико. В частности, пропагандис­том сен-симонизма был друг Маркса (впоследствии так же, как и мно­гие, ставший объектом его полемических атак) Мозес Гесс, которого называли «отцом немецкого социализма».

Вообще следует подчеркнуть, что идеалы Маркса сформировались раньше, чем он сосредоточился на научных изысканиях. Не наука при­вела его к идеалу коммунизма, а наоборот, уже утвердившемуся в его сознании коммунистическому идеалу он стремился найти научное обо­снование. Не случайно «Манифест Коммунистической партии», в кото­ром выражен коммунистический «символ веры», был написан еще в 1847-1848 гг., т. е. задолго до главных научных работ Маркса, когда он еще только приступал к изучению того общества, которому пророчил гибель (к экономическим исследованиям он всерьез приступил в начале 50-х годов). Любопытно, что в отличие от Маркса и Энгельса аналогич­ные символы веры у Сен-Симона («Катехизис промышленников», 1823-1824; «Новое христианство», 1825) и у Конта («Позитивистский катехи­зис», 1852) появились в конце их жизни, как итог их научных и ненаучных размышлений.

Влияние уже упоминавшегося Мозеса Гесса (1812-1875) на Маркса было достаточно велико и носило многосторонний характер, несмотря на то, что сам Гесс, участвовавший вместе с Марксом в кружке младоге­гельянцев, увидел в нем величайшего философа человечества. Он пер­вым соединил социализм с гегелевской философией. По Гессу, идеал социализма — реализация социальной сущности человека. Теорию от­чуждения человеком своей собственной сущности в религии, разрабо­танную Фейербахом, он расширил и применил к интерпретации различных социальных явлений. Он доказывал, что над человеком в отчужденной форме господствуют его собственные силы: бог — в религии, деньги — в экономике, государственная власть — в политике. Будущее социалисти­ческое общество освободит человека от господства созданных им, но отчужденных от него сущностей. Во всех этих положениях легко про­сматривается та теория отчуждения, которую вслед за Гессом разраба­тывал Маркс. Еще до выхода «Манифеста Коммунистической партии», в конце 1847 г., Гесс, который принимал активное участие в рабочем движении, опубликовал работу «Последствия революции пролетариа­та», в которой сформулировал положения, ставшие затем основопола­гающими для Маркса: о концентрации и централизации капитала в современную эпоху, о росте нищеты пролетариата, о перепроизводстве и периодических кризисах перепроизводства, о грядущей гибели капи­тализма [4, 425-444].

Вероятно, Гесс познакомил Маркса и Энгельса с книгой известного немецкого историка и правоведа Лоренца фон Штейна «Социализм и коммунизм в современной Франции» (1842) [5]. Штейн был противни­ком коммунизма, но он одним из первых, если не первым, засвидетель­ствовал, что этот «призрак» бродит по Европе. Он предсказывал его слияние с рабочим движением, всеобщее распространение и последую­щее крушение. Он же обратил внимание на стремление французских социалистов, последователей Сен-Симона, строить свои идеи на науч­ном фундаменте. Энгельс назвал книгу Штейна «жалкой» и «худосоч­ной» [6, т. 1, 521], но такого рода оценки у него, как и у Маркса, часто служили признаком серьезного воздействия на их мышление: уже само их раздражение часто весьма симптоматично.

Вообще в истории социологии существуют два вида влияния одних мыслителей на других. Первый из них можно назвать «позитивным», вто­рой - «негативным». Первый состоит в том, что идеи одного мыслителя воспроизводятся, продолжаются, развиваются или применяются в ис­следованиях другого; при этом влияние может признаваться «последо­вателем» или не признаваться. Такие влияния достаточно очевидны.

Другие влияния, «негативные», обнаружить сложнее, хотя они встре­чаются не реже первых. Эти влияния проявляются через систематичес­кую оппозицию одного мыслителя другому, противопоставление одних воззрений другим. При «негативном» влиянии определенные тезисы «предшественника» вызывают столь же определенные контртезисы «пос­ледователя», так что последние оказываются специфическим, но иног­да очень точным отражением первых. Уже сам выбор объекта полемики имеет большое значение и свидетельствует о том, что «последователь» неравнодушен к определенному «предшественнику» и вместе с ним втя­нут в обсуждение одних и тех же проблем. К тому же в процессе этого обсуждения первый зачастую заимствует у последнего гораздо больше, чем ему самому кажется. «Негативные» влияния в истории социологии бывают не менее сильными, чем «позитивные», и могут быть тем более сильными, чем энергичнее противопоставление.

Учитывая полемический метод работы Маркса, наряду с «позитив­ными» он испытал и ряд «негативных» влияний. Даже с наиболее при­знанными им авторитетами, в частности Гегелем, Фейербахом, Рикар-до, он вел энергичную полемику. Что касается уже упомянутых Гесса и фон Штейна, то они оказали на Маркса как «позитивное», так и «нега­тивное» влияние. Это относится и к таким мыслителям и политическим деятелям, как Прудон, М. А. Бакунин, Ф. Лассаль; впрочем, обратное влияние Маркса было во всяком случае не меньшим, так что здесь име­ло место взаимовлияние.

Маркс был знаком с идеями Конта и в целом относился к ним отри­цательно. «...В качестве партийного человека я занимаю решительно враждебную позицию по отношению к контизму, а как человек науки очень невысокого мнения о нем...», - писал он [7, 189-190]. В полити­ческом отношении Марксу был чужд социальный пацифизм Конта, а в научном отношении контовская теория непрерывной, преемственной эво­люции уступала, с его точки зрения, гегелевской теории исторического развития. Тем не менее, как это будет видно из дальнейшего изложения, в социологических взглядах Маркса и Конта немало общего, что отчасти объясняется значительным влиянием идей Сен-Симона на них обоих.

В последние годы жизни Маркс обратился к изучению этнографических исследований первобытных культур, в частности, работ Льюиса Моргана.

Необходимо отметить и влияние естественных наук на формирование социологии Маркса. Это относится, в частности, к таким наукам, как гео­логия и биология. Геология служила одним из источников марксовых представлений о социальной системе и ее строении (идея формации). Из биологических идей и открытий, оказавших воздействие на социо­логические воззрения Маркса, следует подчеркнуть значение понятия биологического организма, морфологических представлений в биоло­гии, открытия клетки и создания клеточной теории строения организ­ма. Особенно важным для Маркса было эволюционное учение Дарвина, изложенное в его знаменитом труде «Происхождение видов» (1859). Маркс увидел в нем некий биологический аналог и подтверждение сво­их социальных теорий, а также стимул для их дальнейшего развития.

4. Философская антропология. Человек и общество

Всякая значительная по масштабу теория общества предполагает яв­ное или неявное присутствие какой-то теории человека, его сущности и места в мире. Иными словами, с теоретической социологией всегда со­седствует определенная философская антропология. Так было и у Мар­кса. Его видение человека сформировалось под влиянием просветите­лей, Гегеля, Фейербаха, а также Гесса. Хотя Маркс не ставил перед собой задачи создать особую философскую антропологию, его концепция че­ловека в целом отличалась глубокой оригинальностью.

Согласно Марксу, человек - это прежде всего homo faber, человек про­изводящий. Производительный труд - вот что отличает человека от жи­вотного. Человек отличается от животного тем, что не столько приспо­сабливается к окружающему миру, сколько его приспосабливает к себе.