74097 ("Подпольный человек" Ф.И. Достоевского)

9

Федеральное агентство по образованию

Государственное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Челябинский государственный университет»

Миасский филиал

Кафедра русского языка и литературы

Реферат

«Подпольный человек» Ф.И. Достоевского

Выполнил: Миронова М.А.

Группа: МР-102

Миасс 2007

Содержание

Введение

Происхождение «подпольного человека»

Борьба в «подполье»

Быт «подполья»

«Двойничество» и «зеркала» в произведениях Ф.М. Достоевского

Заключение

Литература

Введение

Федор Михайлович Достоевский – замечательный писатель и философ. Прочитав хотя бы одно из его произведений, уже понимаешь, насколько глубоко способен он проникнуть в разум и душу человека, понять самые щепетильные его проблемы и самые сокровенные желания. Философия – это наука, способная дать человеку ответ почти на любой вопрос, если ты ее знаешь и умеешь ею пользоваться. Именно поэтому мне близок Достоевский – он в контексте своих произведений дает ответы на многие жизненные вопросы: но, только эти ответы не всегда «лежат на блюдечке» – часто их надо разглядеть, прочитать «между строк».

Тема «подпольного человека» интересует многих, т. к. она существовала во все времена, но лишь немногие писатели и поэты сумели ее разглядеть. Как она вошла в литературу, и будет рассказывать первая глава реферата.

Но даже когда читатель уже узнал, кто такой «подпольный человек», и как ему живется в «подполье», у каждого писателя он мог узнать что-то новое, подвластное только его стилю написания. Достоевский подробно излагает мысли своего героя, его чувства и желания. «Подпольного человека» Достоевского описывает вторая глава.

В третьей главе повествуется о борьбе героя Достоевского с судьбой, людьми, окружающей его действительностью, чтобы занять свое место в жизни, подняться по социальной лестнице.

В четвертой главе поясняется, какое место в своих произведениях уделяет Достоевский быту, и как описание обстановки влияет на понимание самого героя и всего произведения.

чтобы лучше понять и усвоить все аспекты данной темы, необходимо делать выводы. Поэтому в «Заключении» проводится краткий обзор всех глав и их анализ. Для большей уверенности в суждениях я пользовалась доказательствами и цитатами из литературных источников и самих произведений Ф.М. Достоевского. Это такие книги, как книги В.Я. Кирпотина, статьи Н.А. Добролюбова, книга М.М. Бахтина и др.

Происхождение «подпольного человека»

«Тут нужно говорить… чтоб душа читалась на лице, чтоб сердце сказывалось в звуках слова. Одно слово, сказанное с убеждением, с полной искренностью и без колебаний… лицом к лицу, гораздо более значит, нежели десятки листов исписанной бумаги»

Ф.М. Достоевский[ 12, 5]

«Новый Гоголь явился», – так отозвался Некрасов, прочитав в рукописи роман «Бедные люди». Сравнение начинающего писателя с автором петербургских повестей, который был в то время в расцвете славы, звучало высшей похвалой [13, 40].

Но, написав «Бедных людей», Достоевский и не предполагал, что вскоре, продолжив эту тему (тему «маленького человека»), он не предполагал, что станет «певцом «подполья»»[7, 65].

За Достоевским издавна закрепилось определение: «певец униженных и оскорбленных»[12, 7], – не перестают повторять критики подобные слова. Чтобы объяснить, на чем основано такое утверждение, обратимся к статье Н. А. Добролюбова «Забитые люди».

«…Г. Достоевский в первом же своем произведении явился замечательным деятелем того направления, которое назвал я по преимуществу гуманическим. В «Бедных людях», написанных под свежим влиянием лучших сторон Гоголя и наиболее жизненных идей Белинского, г. Достоевский со всею энергией и свежестью молодого таланта принялся за анализ поразивших его аномалий нашей бедной действительности и в этом анализе умел выразить свой высоко гуманный идеал. Идеал этот не принадлежал ему исключительно и не им внесен в русскую литературу. В виде сентенций о том, как «самый презренный и даже преступный человек есть, тем не менее, брат наш» и т. п., – гуманический идеал проявлялся еще в нашей литературе конца прошлого столетия, вследствие Распространения у нас в то время идей и сочинений Руссо. Но эти привозные сентенции плохо тогда ладили с русской жизнью, и мало было людей, которые бы могли серьезно и глубоко ими проникнуться. Державин все воспевал ничтожество людей вообще и величие некоторых сановников в особенности; о правах же человеческих думал так мало, что умиленно восторгался тем как ему – И знать и мыслить позволяют!...

Про Карамзина, конечно, нечего и говорить: чтобы видеть, до какой степени сознание общих человеческих прав и интересов было ему чуждо, довольно перелистовать его «Письма русского путешественника», особенно из Франции. У Пушкина проявляется кое-где уважение к человеческой природе, к человеку как к человеку, но и то большей частью в эпикурейском смысле. Вообще же он был слишком мало серьезен, или, говоря словами эстетиков, слишком гармоничен в своей натуре для того, чтобы заниматься какими-нибудь аномалиями жизни. Он во всем видел только прекрасное и рисовал только поэтические стороны: прелесть роскошного пира, стройность колонн, идущих в битву, грандиозность падающей лавины, «благоухание словесного елея», пролившегося на него с какой-то «высоты духовной», и пр. и пр. Только Гоголь, да и то не вдруг, вносит в нашу литературу гуманический элемент: в «Старосветских помещиках» выразился он уже очень ясно, но, как видно важность, его не вполне оценил тогда сам Гоголь. По крайней мере «Ревизор» обработан в этом отношении довольно слабо, что и подало повод некоторым назвать всю комедию фарсом и все лица – карикатурами. Но чем далее, тем сильнее выказывалась у Гоголя гуманическая сторона его таланта, и даже вопреки своей воле, в ожидании светлых и чистых идеалов, он все изображал своим могучим словом «бедность, да бедность, да несовершенство нашей жизни». По этому-то пути и направился г. Достоевский…»[ 6, 515-516].

Но, в отличие от Гоголя, Достоевский усовершенствовал, расширил и углубил тему «маленького человека». И так появился «подпольный человек» Ф.М. Достоевского.

«Подпольный человек» Ф.М. Достоевского

Рассмотрев происхождение «подпольного человека» в общих чертах, можно перейти непосредственно к героям Ф.М. Достоевского, к его «подполью»

В.Я. Кирпотин рассуждает, что «герой Достоевского рождается и проводит свое детство в провинции, в деревне. Он попадает в город, как в чужое место, как в чужой дом; среда горожан для него – среда людей чужих, равнодушных или даже злых. Если герой Достоевского и петербуржец, то действие повести выводит его из замкнутого угла, в котором мерки поведения и удовлетворения потребностей были строго ограничены, в котором царила та же патриархальная сдержанность и скованность, на шумное торжище, где идет борьба за существование, погоня за деньгами, где царствует закон капиталистической конкуренции» [11, 168].

Можно отметить, что герои Достоевского не отличаются особым разнообразием характеров и социальных положений в обществе. Но это и есть «люди подполья». Это определенная фиксированная группа людей. Человек здесь «изолирован от других людей, он одиночка, преимущественно чиновник или бедная девушка, мечтатель, не связанный узами солидарности со своими сослуживцами, со своими сотоварищами»[11, 168]. Но, так же это может быть и сумасшедший, глазами которого можно увидеть Петербург в совершенно другом ракурсе. Так, неужели же все герои повестей одинаковы, и нельзя различить их, распределить по характерам, отношению к действительности, к обществу? На этот вопрос отвечает Н.А. Добролюбов в своей статье «Забитые люди», где делит «людей, человеческое достоинство которых оскорблено»[ 6, 64] на два типа: кроткий и ожесточенный. Первые не делают уже никакого протеста, склоняются под тяжестью своего положения и серьезно начинают уверять себя, что они нуль, ничего, и что если его превосходительство заговорит с ними, то они должны считать себя счастливыми и облагодетельствованными. Другие, напротив: видя, что их права, их законные требования, то, что им свято, с чем они в мир вышли, – попирается и не признается, они хотят разорвать со всем окружающим, сделаться чуждыми всему, быть достаточными самим для себя и ни от кого в мире не попросить и не принять ни услуги, ни братского чувства, ни доброго взгляда. Само собою понятно, что им не удается выдержать характер, и оттого они вечно недовольны собою, проклинают себя и других, задумывают самоубийство и т. д. Между этими двумя крайностями, пишет Добролюбов, стоит еще разрядец людей, которых можно, пожалуй, отнести скорее к первому типу: это люди, потерявшие широкое сознание своего человеческого права, но заменившие его какою-нибудь узенькою фикциею условного права, утвердившиеся в этой фикции и бережно ее хранящие. При всяком случае, где подобные господа воображают, что их личное достоинство в опасности, они готовы повторить, например, что «я титулярный советник», «мне сам Василий Петрович руку подает», «меня штаб-офицерша Похлестова знает» и т. п. это тоже люди трусливые, подозрительные, щепетильные, обидчивые донельзя и сами всех более несчастные своей обидчивостью [6, 64].

Следовательно, исходя из классификации Добролюбова и комментарий Кирпотина, можно сделать вывод о том, что Достоевский тщательно «отсеивал» своих героев, подбирая людей с определенными чертами характера, привычками, характерными для данной группы людей и помещал их в мир произведения, не отягощая лишними подробностями и тонкостями. Он писал их правдоподобными с помощью своей похожести и в то же время, у каждого из героев был свой неповторимый внутренний мирок, замкнутый, которым он не хотел делиться или делился с такими же мечтателями и затворниками. Но не всегда найдется такой человек, который бы разделил все проблемы насущные. И вот тогда-то и начинает человек от одиночества постепенно сходить с ума, и идет на преступление, коим пытается доказать, что он тоже личность, герой, хоть и антигерой или находит другие способы сделать это, но тоже не самые лучшие, иногда вредя самому себе.

«Сначала мы знакомимся с будничным, тривиальным ходом жизни героя, с незначительными эпизодами его существования. Однако герой Достоевского, несмотря на свое внутреннее и внешнее умаление, не безгласен. В нем звучит страх перед будущим («Прохарчин»), желание утвердить свое право («Двойник»), мечта о счастье (Девушкин, петербургский мечтатель)»[11, 156].

По мнению М.М. Бахтина, «герой интересует Достоевского как особая точка зрения на мир и на себя самого, как смысловая и оценивающая позиция человека по отношению к себе самому и по отношению к окружающей действительности. Достоевскому важно не то, чем его герой является в мире, а прежде всего то, чем является для героя мир и чем он является сам для себя самого». Также Бахтин пишет о том, что «Достоевский изображает не «бедного чиновника», но самосознание бедного чиновника (Девушкин, Голядкин, даже Прохарчин). То, что было дано в кругозоре Гоголя как совокупность объективных черт, слагающихся в твердый социально-характерологический облик героя, и здесь становится предметом его мучительного самосознания. Мы видим, ни кто он есть, а как он осознает себя, наше художественное видение оказывается уже не перед действительностью героя, а перед чистой функцией осознания им этой действительности. …Он (Достоевский) перенес автора и рассказчика со всею совокупностью их точек зрения и даваемых ими описаний, характеристик и определений героя в кругозор самого героя и этим завершенную действительность его он превратил в материал его самосознания.

Гоголевский мир «Шинели», «Носа», «Невского проспекта», «Записок сумасшедшего» содержательно остался тем же в первых повестях Достоевского – в «Бедных людях» и в «Двойнике»»[ 5, 62- 65].

Борьба в «подполье»

Стремясь доказать свою значимость, повлиять каким-то образом на окружающее его общество, герой Достоевского начинает борьбу с жестокой к нему судьбой и действительностью. И не всегда эта борьба внешняя. Так называемый «кроткий» тип людей (классификация Добролюбова) внешне не сопротивляются, а наоборот, смиряются со своей участью. Но они тоже ведут борьбу с неведомой силой, подчиняют, сами порабощают себя. А порабощение никогда не является добровольным по духу. Об этом пишет Кирпотин [11, 150]: «Устремление персонажей Достоевского снизу вверх по социальной и нравственной лестнице в целях завоевания своего права и утверждения своего достоинства приобрело в повестях Достоевского громадное значение, не только содержательное, но и художественно-структурное».

Но у Достоевского эта борьба изначально обречена на неудачный исход дела для борющегося, а иногда и для его окружения, родственников. Она всегда имеет драматичный финал. «Стремясь подняться вверх, в ряды признанных, облеченных правами и достоинствами, в ряды тех, кому уготовано место на жизненном пиру, герои Достоевского встречают сопротивление противодействующих им сил. Столкновение героя с противодействующими силами и образуют сердцевину конфликта у Достоевского» [11, 150]. Но я не согласна с причинами пробуждения чувства личности, которые предложил Кирпотин. Он говорит о том, что пробуждение чувства личности связано было с разложением феодально-крепостнической иерархии капитализмом, с возникновением хотя бы зачаточного демократического протеста. Еще когда крепостничество играло главную роль в экономике и все держалось на «мужике», и тогда были такие люди, в которых пробуждался «Человек», но они не составляли целый класс русского общества, они были разрозненны, рассеяны между другими классами. И, возможно, здесь сыграло роль и образование, которое раньше мог получить далеко не каждый. А ведь образованный человек может четко сформировать свои мысли и объяснить, что он хочет. Притом он может с помощью философии понять окружающую действительность более полно и окинуть ее осмысленным взглядом и человека уже не так легко провести и обмануть. Но, вернемся к борьбе героя Достоевского с действительностью. И вообще с действительностью ли борется этот униженный и оскорбленный человек или же с судьбою, а может с самим собою?