73654 (Творчество В.М. Мухиной-Петринской), страница 2

Маргарита всячески отвлечь свою подругу от тягостных дум. Вскоре Валентина Михайловна смирилась. Молодость брала своё. Подруги много смеялись, находя повод для этого и в прошлом, и в книгах, и в окружающем их быте. Временами было невыносимо тоскливо. И тогда они просто плакали.

В то время Валентину Михайловну мучал вопрос: «Я люблю свою Родину – Россию, это естественно, ведь я русская. Но я не знаю, могу ли я любить и уважать свой народ?» Ответить на него себе она смогла лишь много лет спустя.

Много испытаний пришлось пережить нашей землячке в те годы. И только лишь один раз она была охвачена гневом на людей. Это случилось, когда она простояла несколько дней в карцере. « Карцер был два метра на два, без окон, так как находился под землёй. Ни батареи, ни печи, - вспоминает Валентина Михайловна. – На дворе стоял декабрь…всё обледенело: и каменные стены, и каменный пол. В карцере ничего не было… - ни табуретки, ни тюфяка».

Сначала Валентина Михайловна ходила, пока не закружилась голова. Она облокотилась о дверь, но ей сразу же велели отойти от двери: не полагается. Всю ночь и весь следующий день Валентина Михайловна выстояла. Временами её охватывало крупная мучительная дрожь. Ноги не держали. Потом Мухина-Петринская вовсе потеряла всякое представление о времени, бредила.

И тогда её охватил гнев на людей: «…горькое осознание их жестокости. Живут как ни в чём не бывало! Ходят по улицам, работают, женятся, радуются – равнодушные, бессердечные, всё оправдывающие. Это был первый и последний раз в моей жизни, когда я осудила народ. Никогда не забуду поистине страшного чувства одиночества, охватившего меня, едва я осудила народ. Значит, до сих пор, и в тюрьме, я была с ним, сама – народ, как частица его тела.

Я снова засыпала, сжавшись в комочек на цементе, пока судорога не будила меня, совсем охладевшую.

Опасный это был момент, когда могла охладеть и душа. И уже почти охладела…»

Но вдруг в это время открылось окошечко в железной двери, и конвойный протянул Валентине Михайловне кружку горячего ароматного кофе. Она пила, обжигаясь, кофе и ей становилось всё легче и легче.

« До чего вовремя пришёл этот ярославский комсомолец со своей кружкой горячего кофе: душу он мне согрел», - пишет Мухина-Петринская.

Тогда Валентина Михайловна не знала, что ещё восемнадцать лет ходить ей по мукам, и странность её судьбы в том, что как только она готова была ожесточиться, возле неё появлялся человек, который спасал её добрым словом.

В сентябре 1939 года Валентину Михайловну, Маргариту и других заключённых отправили в город Магадан. Городу было пять лет. Строили его заключённые. Здесь Мухиной-Петринской приходилось рыть траншеи для труб канализации и водопровода. Работала на строительстве домов, на рыбном складе-дворе.

В это время пришла телеграмма их Москвы: ей отменили приговор и назначили переследствие. Ближайшим пароходом нужно было вернуться в Саратов. Но Валентина Михайловна решила положиться на судьбу: « Все мы на ладони судьбы…еле держимся. Кто удержится, кто упадёт, разобьётся…Вызовут меня – что делать? – поеду…» Она боялась уезжать, так как знала, что Маргарита без неё не выдержит. Она доверилась своей судьбе, и ладонь «её удержала…». Судно «Индигирка», на котором должна была плыть Валентина Михайловна, затонуло. Погибли почти все.

Благодаря клевете одного подлого человека, Евгении Г., которая ненавидела Валентину Михайловну, Мухина оказалась на Дукче. Дукча не была женским лагерем, как лагерь в Магадане. Здесь находились и мужчины и женщины. Работали в основном на лесоповале, но были здесь и теплицы, где выращивали овощи для Магадана , фермы и всякие мастерские.

На Дукче Валентина Михайловна провела несколько месяцев, которые показались ей годами! Первые два-три дня она плакала каждую свободную минуту. Плакала по Маргарите и другим женщинам, к которым уже успела привыкнуть.

Но Мухина-Петринская была слишком общительным человеком, чтобы долго оставаться одной. Постепенно у неё появились приятели во всех бараках. Библиотеки здесь не было, и Валентина Михайловна стала по вечерам рассказывать всякие романы.

После ссоры с начальником лагеря Валентина Михайловна была отправлена работать на лесоповал. Работа была очень тяжёлая, да и на улице был лютый мороз. Валентина Михайловна держалась. Но холода победили: Мухина-Петринская заболела. Потом она стала работать стекольщиком. Но вскоре Мухина отправляется в Магадан (так как ей был отменён приговор), где встречает свою подругу Маргариту. Недолго пробыли подруги вместе: всех женщин из их барака отправили в тайгу. Валентина Михайловна осталась одна. Она перебралась в другой барак, но с горя – слегла. А уже на третий день болезни Мухина вместе со своей бригадой грузила бочки с кетой и горбушей.

Вскоре Валентина Михайловна получает письмо от Маргариты . Подруга молила о помощи, о спасении, так как жить в таких условиях было невыносимо. Мухина-Петринская, конечно же, помогла своему другу. Маргарита была зачислена балериной в труппу театра оперетты. А сама Валентина Михайловна уехала во Владивосток, где ей обещали свободу и полную реабилитацию. Но сказано всё было зря…

14 апреля 1941 года Валентину Михайловну вызвал начальник тюрьмы. Он попросил расписаться в одной бумаге. « Там чёрным по белому было сказано, что мне вместо десяти лет заключения присуждается…восемь… Сидеть ещё четыре года…восемь лет вместо десяти и никакого лишения в правах, - вспоминает писательница. Валентину Михайловну направили в Карлаг.

Перед отъездом она получила разрешение проститься с матерью. Это была очень тяжёлая встреча.

В лагере Валентина Михайловна находилась в очень хорошем обществе. Здесь она встретила своего будущего мужа Валериана Георгиевича Петринского, преподавателя русского языка и литературы. « Тогда мы оба были такими «доходягами», что нам и в голову не приходило, что у нас впереди любовь и счастливый брак».

« Все девять лет своего заключения я была на общих работах. Друзья не раз пытались устроить меня в контору, но я наотрез отказывалась: чернорабочей я чувствовала себя свободнее…Я могла себе позволить смеяться над тем, что смешно, и отворачиваться от тех, кого я не уважала».

И действительно, Валентина Михайловна не боялась никакой работы. Главное для неё – это свобода, общение с людьми, сохранение душевных качеств.

В ноябре 1944 года Мухина-Петринская очень сильно заболела. Ей нужно было срочно отправляться на лечение в Караджарскую больницу, куда она попала только недели через две, потому, что начальник участка Бабин, люто ненавидевший Валентину Михайловну, перевёл её вместо больницы в штрафной изолятор как бы « по ошибке». Штрафной изолятор, или запросто « шизо» был не что иное, как тюрьма в тюрьме: большое одноэтажное каменное здание с решётками на окнах, обнесённое тремя рядами колючей проволоки.

« И вот я вхожу к «не людям». Сказать откровенно, когда за мной загремел засов, у меня похолодело в груди.

Да, на людей они походили мало. Поначалу мне показалось, что я попала не то в хирургическое отделение, не то в психиатрическую больницу. Кто был в бинтах, кто в лубках, у некоторых руки висели на перевязи. Это они так себя отделывали в драках. Синяки и шишки в счёт не шли. В камере было около семидесяти женщин. На меня отовсюду смотрели их горящие злобой глаза…Глаза одичавших кошек… До чего было невесело на сердце!.. Немного спустя я услышала шёпот: « После отбоя…набросим ей на голову одеяло…». Это глухое нараставшее недоброжелательство, тупую, звериную ненависть я ощущала даже затылком».

Но и здесь Мухина сумела найти общий язык с людьми. Она стала рассказывать романы заключённым, а они очень внимательно слушали. «Так меня ещё никто не слушал. Они ловили каждое слово. Никто не шелохнулся… Десять дней я пробыла в штрафном изоляторе. Десять дней я грелась в лучах их любви. Они меня просто «обожали»…Они готовы были слушать меня день и ночь…Когда я уставала рассказывать, мы беседовали. Каждая поведала историю своей жизни…Им уже хотелось казаться лучше в моих глазах. Никто не матерился, не говорил непристойности».

На одиннадцатый день утром пришла медсестра и увела Валентину Михайловну в больницу, где она пробыла три недели. Там было очень тяжело. Писательница и здесь тоже рассказывала романы Диккенса, и, случалось, во время её рассказов, кто-нибудь умирал, словно засыпая.

Были в эти тяжёлые и трудные годы и радостные моменты. Однажды начальник лагеря Кузнецов поручил Валентине Михайловне написать и поставить патриотическую пьесу в клубе. Писательница с удовольствием занималась этой работой. « Дни, когда я писала свою пьесу, вспоминаются как самые счастливые. Утром я просыпалась с ощущением, что сегодня большой праздник и меня ждёт что-то очень хорошее»

Валентина Михайловна читала «для заправки» своих любимых авторов и с наслаждением приступала к работе над пьесой.

« Успех пьесы определился почти сразу. Когда опустился занавес и артисты вышли на аплодисменты, все стали кричать: « Автора, автора!» В этот момент писательница испытала истинную радость. Да здравствует жизнь и творчество!. « Спасибо Кузнецову за жизнь! Спасибо таким людям, как Кузнецов, что я не озлобилась, не пришла в отчаяние. Кузнецов был начальником лагеря чуть больше года, но как, же он много сделал за эти четырнадцать месяцев… Известие об его уходе свалилось на нас в апреле сорок четвёртого. В этот вечер в клубе ничего не было, но все собрались там и сидели , как на похоронах, многие даже плакали».

Труден был следующий год – вернее, полтора – после Кузнецова. Первое, что сделал новый начальник, - закрыл клуб (нет лимита). Агитбригада Валентины Михайловны была распущена. А она всю зиму проработала на снегозадержании.

Вскоре Мухина попадает в «обречённую бригаду». Бригада эта должна была погибнуть. Так все считали и именно так её окрестили при самом создании – «бригада смертников». В лагере так уж повелось, что почти каждый бригадир, когда его упрекали в нерадивости, отставании, невыполнении плана и тому подобном, в оправдание уверял, что его бригада просто замечательная, но вот несколько человек, ленивых, безответственных, тянут бригаду назад. И вот начальник лагеря решил выделить этих «лентяев» в отдельную бригаду. В неё вошли лентяи, больные, старые и просто неугодные бригадиру люди. В числе последних попала в эту бригаду и Валентина Михайловна. Бригадир ненавидела её лютой ненавистью наверное за то, что у Мухиной, как говорится, начисто отсутствовала «шишка почтения». Так как все наотрез отказались брать обречённую бригаду, то бригадиром назначили Мухину-Петринскую.

В лагере было много толков по этому поводу. Решили единогласно: скучать бригаде не придётся, но без хлеба насидятся. Хлеб давали по выработке. Бригадир писал отчёт о работе бригады за три дня. А нормы были очень большие, почти ни одна бригада не выполняла их. А хлеб был основой питания. И тридцать женщин, вверенных Валентине Михайловне, не верящих в неё ( так уж им внушили: клоун в юбке, рассказчик, с ней скучно не будет, но не накормит), пали духом и даже не болтали между собой. А бригадир пошла в контору к нарядчице и попросила у неё книгу нормативов. « Когда я стала просматривать книгу, то была крайне поражена: там было полно работ, о которых мы даже не догадывались. Например: подметать землю веником и отбрасывать снег. О, да здравствует снег! Кто его учтёт при проверке?» Так Мухиной-Петринской удалось вывести для женщин своей бригады по двойной норме хлеба, чем заслужила уважение начальника лагеря и своих рабочих.

Но беды продолжали ходить следом за нашей землячкой. Валентина Михайловна серьёзно заболела и чуть не умерла. « Странное, непередаваемое ощущение овладело мною…Я сразу поняла, что умираю. Органы чувств мне изменили, но не сознание, оно работало отчётливо, как никогда. Итак всё – конец. Прожила на свете тридцать шесть лет – из них восемь лет глубоких страданий, которые я неуклонно перемалывала, словно мельница зерно.ничего не сделала на белом свете. Разве что сумела поддержать товарищей в тяжёлые часы…О нет, я не дам смерти увести себя ни за что! Я буду бороться! Бороться.»

И Валентина Михайловна боролась. Она смогла победить эту болезнь. Смогла доказать всем, что обязательно добьётся всего, что запланировала, и смерть не может ей в этом помешать.

В начале марта 1940 Валентина Михайловна получила письмо от матери. Мария Кирилловна поздравляла дочь с днём рождения, писала о своей жизни. А в конце письма сообщила о том, что Сергей Неклонский, человек, которого любила её дочь, живёт сейчас в Магадане и Валентина Михайловна имеет возможность с ним увидеться.

« У меня перехватило дыхание и потемнело в глазах, я сидела на нарах, прижав к груди письмо, и вид у меня, наверное, был какой-то не такой, как всегда,» - пишет Валентина Михайловна. Сергей Неклонский – первая и единственная любовь Мухиной. Она любила этого человека всю свою жизнь, до самой смерти.

Валентина Михайловна не выдержала и нашла Сергея, хотя долго не решалась на это. Валентина Михайловна сразу же узнала Неклонского. Они много разговаривали, встречались каждый день, рассказывали о том, как жили друг без друга. Но всё это продолжалось недолго.

24 мая 1940 года Валентина Михайловна уехала на переследствие в Саратов. Она прожила долгую жизнь, но больше никогда не встретила Сергея – так сложились обстоятельства. Девять лет Мухина-Петринская была в лагере – выжила. Девять следующих лет скиталась по окраинам родины с запятнанным паспортом. Она была не одна, с мужем, которого любила за его глубокую человечность, любила как хорошего человека. А любить, как Сергея Неклонского, Валентина Михайловна никогда никого не могла.

Освободили Мухину-Петринскую только лишь 1 июня 1946 года. Ей вручили трёхмесячный паспорт. И Валентина Михайловна отправилась навстречу новым испытаниям.

В родной город Мухину с мужем не пускали. Долгое время они жили на необитаемом острове посреди Волги. Потом уехали жить в Караганду. Здесь Валентина Михайловна преподавала в школе математику и физику, а её муж – русский язык и литературу.

Все эти годы Валентина Михайловна писала. Писала рассказы, очерки, романы и складывала все свои работы. Но она верила, что когда-нибудь найдутся люди, которые оценят её талант. Нужно лишь немного подождать. Она ждала и работала.

Перед своим сорока черырёхлетием Валентина Михайловна заболела. Врачи говорили, что она умирает. Но в это время произошло важное событие: умер Сталин. Эта новость настолько обрадовала Мухину-Петринскую, что она пошла на поправку.

« Радость? Разве бывает такая огромная, такая потрясающая, яркая, лучезарная, прекрасная радость Я стала представлять, как же теперь будет, после его смерти, всё перестроят».

Через несколько дней Валентина Михайловна была абсолютно здорова. Вместе с мужем она возвращается в Саратов. Жили в селе. Валериан стал работать в школе. А Валентина Михайловна – завклубом.

Наконец, в 1954 году Мухину-Петринскую реабилитировали. Но стать писателем мешали. А она всё равно победила. Валентина Михайловна стала писателем, таким, каким хотела – романтиком, продолжателем литературных традиций Александра Грина.

Первые года после реабилитации Валентина Михайловна не тратила зря. Она писала. «Набралось бы на две добрых книги повестей и рассказов».