73190 (Некрасов Н.А. - народный поэт)

РЕФЕРАТ

ТЕМА:

НЕКРАСОВ Н.А.

Народный поэт.

2008г.

Великий русский поэт Николай Алексеевич Некрасов родился 10 декабря 1821 года (по новому стилю) в местечке Немирове Каменец-Подольской губернии...

Его отец, Алексей Сергеевич, небогатый помещик, слу­жил в то время в армии в чине капитана. Через три года после рождения сына он, выйдя в отставку майором, навсегда поселился в своем родовом ярославском име­нии Грешневе.

Грешнево находится неподалеку от Волги, на равнине, среди бесконечных полей и лугов. Здесь, в деревне, поэт провел свое детство.

При усадьбе был старый, запущенный сад, обнесенный глухим забором. Мальчик проделал в заборе лазейку и в те часы, когда отца не было дома, зазывал к себе кре­стьянских детей. Дети врывались в сад и набрасывались на яблоки, груши, смородину, вишни. Но стоило няньке крикнуть: «Барин, барин идет!»— как они мгновенно исчезали.

Конечно, господскому сыну не дозволялось дружить с детьми крепостных крестьян. Но, улучшив удобную мину­ту, мальчик убегал через ту же лазейку к своим дере­венским друзьям, уходил с ними в лес, купался с ними в речке Самарке, делал «грибные набеги».

Барский дом стоял у самой дороги, а дорога была в ту пору многолюдной и бойкой — столбовая ярославско-костромская дорога. Мальчик, выбравшись тайком за ограду усадьбы, знакомился на дороге со всяким рабочим народом: с печниками, малярами, кузнецами, землеко­пами, плотниками, переходившими из деревни в дерев­ню, из города в город в поисках работы.

Так народная жизнь и богатая, меткая народная речь стали близки Некрасову с самого раннего детства. Этой речью поэт овладел с первых дней своей жизни. И разве мог бы он написать «Коробейников», «Мороз, Красный нос», «Кому на Руси жить хорошо», если бы не провел свое детство в такой близости к родному народу!

Няня поэта была крепостная, и потом он не раз вспо­минал, с какой любовью слушал ребенком «рассказы нянюшки своей», то есть старинные русские народные сказки, те самые, что в течение многих столетий сказы­вались в каждой крестьянской семье каждому крестьян­скому ребенку.

Любовь к полям и лесам своей родины, к ее весенне­му «зеленому шуму» тоже впервые зародилась у него в те ранние детские годы. Он горячо восхищался родной ярославской природой, красотой ее зеленых просторов:

Там зелень арче изумруда,

Нежнее шелковых ковров,

И как серебряные блюда

На ровной скатерти лугов

Стоят озера...

Впоследствии вернувшись из заграничной поездки, он отметил в одной из черновых своих рукописей, что при­рода Грешнева ему милее всех прославленных заморских краев:

Я посещал Париж, Неаполь, Ниццу,

Но я нигде так сладко не дышал,

Как в Грешней.

И едва ли поэт создал бы свои бессмертные песни о русской природе, если бы не сроднился с нею с первых же лет своей жизни.

Детские воспоминания Некрасова связаны с Волгой, которой он потом посвятил столько восторженных и нежных стихов. «Благословенная река, кормилица народа!» — говорил он о ней.

Но здесь, на этой « - благословенной реке», ему довелось испытать первое глубокое горе.

Он бродил по берегу в жаркую пору и вдруг услышал какие-то стоны и вслед за тем увидел бурлаков, которые брели вдоль реки,

Почти пригнувшись головой

К ногам, обвитым бечевой.

Они стонали от изнурительной, невыносимо тяжелой работы.

Потрясенный, испуганный мальчик долго бежал вслед за ними. Когда они расположились на отдых, он при­близился к их костру. До него донеслись слова — боль­ной, замученный непосильным трудом человек говорил товарищам, что опостылела ему эта невыносимая жизнь, что «кабы к утру умереть, так лучше было бы еще».

Его слова взволновали Некрасова до слез.

О, горько, горько я рыдал.

Когда в то утро я стоял

На берегу родной реки,

И в первый раз ее назвал

Рекою рабства и тоски!..

В этом впечатлительном мальчике рано проявилась та «страстность к чужому страданию», которая и сдела­ла его великим поэтом.

И сердце, обливаясь кровью,

Чужою скорбию болит...—

говорил он о себе в одном стихотворении.

Бойкий и, казалось бы, беззаботный дворянский ребе­нок стал уже в те ранние годы не по-детски задумыва­ться над жестокостями жизни. Рано открылось ему «зрелище бедствий народных», к которому были так не­чувствительны многие другие дворянские дети.

По той дороге, которая проходила мимо усадьбы Не­красовых, гнали в Сибирь арестантов, закованных в кандалы. Будущий поэт на всю жизнь запомнил «пе­чальный звон — кандальный звон», раздававшийся на этой «проторенной цепями» дороге.

Еще одно горе довелось ему видеть «в золотую пору малолетства» — горе в родной семье, его мать, Елена Андреевна, мечтательная, кроткая женщина, очень страдала в замужестве. Она была человеком высокой культуры, а муж у нее был невежественный, жестокий и грубый. Целыми днями она оставалась в усадьбе одна, а муж постоянно разъезжал по соседним помещикам: его излюбленными развлечениями были карты, попойки, псовая охота на зайцев. Бывали такие дни, когда она целыми часами играла на рояле, и плакала, и пела о своей горькой неволе. «Она была певица с удивительным голосом»,— вспоминал поэт о ней впоследствии. По его словам, тот печальный напев, который слышится в иных его стихах, внушен ему песнями матери:

Играла ты и пела гимн печальный;

Ту песню, вопль души многострадальной,

Твой первенец наследовал потом.

С участием относилась она к принадлежащим ее мужу крестьянам и нередко вступалась за них, когда тот угрожал им расправой.

Но попытки обуздать его ярость не всегда удавались ей. Бывали случаи, что при этих попытках муж набра­сывался и на нее с кулаками. Можно себе представить, как ненавидел его в такие минуты сын!

Елена Андреевна хорошо знала мировую поэзию и часто пересказывала малолетнему сыну те отрывки из творений великих писателей, которые были доступны его пониманию. Через много лет, уже пожилым челове­ком, он вспоминал в стихотворении «Мать»:

И голос твой мне слышался впотьмах,

Исполненный мелодии и ласки,

Которым ты мне сказывала сказки

О рыцарях, монахах, королях.

Потом, когда читал я Данте и Шекспира,

Казалось, я встречал знакомые черты:

То образы из их живого мира

В моем уме напечатлела ты.

Кажется, не было другого поэта, который так часто, с такой благоговейной любовью воскрешал бы в своих стихах образ матери. Этот трагический образ увековечен Некрасовым в стихотворениях «Родина», «Мать», «Ры­царь на час», «Баюшки-баю», «Затворница», «Несчаст­ные» и др. Задумываясь в детстве о ее печальной судьбе, он уже в те годы научился сочувствовать всем бесправ­ным, угнетаемым женщинам.

Особенно горячее сочувствие вызывали в нем крепо­стные крестьянки:

Три тяжкие доли имела судьба,

И первая доля: с рабом повенчаться,

Вторая — быть матерью сына раба,

А третья — до гроба рабу покоряться,

И все эти грозные доли легли

На женщину русской земли.

Некрасов утверждал, что именно страдания матери пробудили в нем протест против угнетения женщины (см. стихотворения «Тройка», «В полном разгаре страда деревенская», «Мороз, Красный нос» и др.).

Но, читая все эти стихотворения Некрасова, мы чув­ствуем в них не только жалость к страдающим. Характер у него был боевой и настойчивый, совершенно не склон­ный к беспомощной жалости. Его любовь к угнетенным всегда сочеталась с ненавистью к их угнетателям.

Эту ненависть, как повествует он сам, окружающие чувствовали в нем еще во время его раннего детства.

Даже в ребяческих делах и затеях сказывалась его сильная воля.

Однажды, поздней осенью, случилось ему подстрелить на Печельском озере дикую утку. Озеро у берегов было натянуто льдом. Собака, испугавшись холодной воды, заупрямилась. Десятилетний охотник, забыв обо всем, кинулся в ледяную воду, поплыл за уткой и добыл ее.

«Это стоило ему горячки, но от охоты не отвади­ло»,— писала сестра Некрасова в воспоминаниях о нем. Семилетним ребенком, услышав от няни, будто по ночам в саду гуляют черти, он в ту же ночь пошел в темный сад — на единоборство с чертями. Ему было страшно до обморока, но он не вернулся домой, пока не обошел все кусты и деревья:

Сошла мне даром эта ночь,

Но если б друг какой иль враг

Засел в кусту и закричал,

Иль даже, спугнутая мной,

Взвилась сова над головой,

— Наверно б, мертвый я упал!

Настойчивость и храбрость были его главными свой­ствами. Обучаясь верховой езде, он то и дело падал с лошади, и был такой день, когда он упал восемнадцать раз подряд, но, в конце концов, добился своего: сделался хорошим наездником, С тех пор, по рассказу его сестры, он уже не боялся никакой лошади и смело садился на бешеного жеребца.

Добиться своего ценой любого подвига, любого труда стало с детства для Некрасова законом.

Но настоящее свое призвание нашел он не скоро. Мно­го пришлось ему испытать неудач и тревог, прежде чем он вышел на прямую дорогу.

В 1832 году будущий поэт вместе со своим братом Андреем поступил в первый класс ярославской гимна­зии. "Единственное воспоминание, которое осталось в его поэзии от этих гимназических лет, вместилось в две сти­хотворные строчки:

придешь, бывало, в класс

И знаешь: сечь начнут сейчас.

Отец не хотел платить за обучение сына, ссорился с его учителями. Учителя были плохие, невежественные и требовали только тупой зубрежки. Естественно, что мальчик не любил своей школы и посещал ее с большой неохотой. К счастью, в эти годы он пристрастился к чтению. Читал что придется, главным образом тогдашние журналы. Большое впечатление произвела на него в ту пору революционная ода Пушкина «Вольность»,

а также поэма Байрона о свободолюбивом/и храбром корсаре (так в старину назывались морские разбойники).

Там же, в гимназии, впервые обнаружилось в нем призвание сатирика: мальчик стал писать эпиграммы на учителей и товарищей,

В июле 1837 года Некрасов ушел из гимназии.

Отец решил отправить его в Петербург, в Дворянский полк — так называлась тогда военная школа, славившаяся бессмысленной и жестокой муштрой. Возможность поездки в столицу привлекала Некрасова, так как он уже несколько лет тайно писал, стихи и мечтал напечатать их в столичных журналах.

В конце июля 1838 года шестнадцатилетний подросток после многодневного путешествия в ямщицкой телеге приехал в Петербург с рукописью романа, тетрадью стихов и несколькими: рублями в кармане. «За славой я в столицу торопился,» - вспоминал он в позднейших стихах, так как с детства решил сделаться во что бы то ни стало писателем.

Еще в деревне, когда он только собирался в Петербург, его мать, страстно желавшая, чтобы сын стал образован­ным человеком, не раз говорила ему, что он должен поступить в университет.

В Петербурге Некрасов разыскал земляков, учившихся вместе с ним в ярославской гимназии, и те горячо сове­товали ему исполнить желание матери. Некрасов стал готовиться к университетским экзаменам и даже не сде­лал попытки поступить в то военное училище, куда направил его отец. Узнав об этом, отец рассердился и прислал грозное письмо, где извещал непослушного сына, что не будет высылать денег, если тот нарушит отцовскую волю.

Свою угрозу отец привел в исполнение. Юноша остал­ся в столице без всяких средств. Он часто голодал, не имел пристанища, спал в ночлежных домах, целую зиму ходил без теплого пальто. Но его влекла литературная работа, и ради нее он обрек себя на полуголодную жизнь. Вскоре Некрасов исполнил желание матери — в сен­тябре 1838 года поступил вольнослушателем в универ­ситет.

Некоторые его стихотворения были напечатаны в раз­ных журналах, но за них почти ничего не платили, и он продолжал голодать.

В 1840 году Некрасов с помощью друзей напечатал книжку своих юношеских стихов под заглавием «Мечты и звуки». Книжка не имела успеха. Она была не хуже и не лучше других книжек такого же рода, появлявшихся тогда в несметном количестве. Как и все молодые поэты, Некрасов подражал другим стихотворцам. «Кого, бывало, прочту, тому и подражаю»,— вспоминал он впоследствии. Кудрявым и напыщенным слогом он перепевал в своей книжке то Жуковского, то Бенедиктова, то какого-нибудь другого писателя. По этим стихам невозможно было предвидеть, что автор их станет впоследствии величайшим поэтом-реалистом.

Неуспех книги не обескуражил Некрасова. Этот юно­ша вышедший из праздной дворянской среды, оказался на диво неутомимым работником. В 1840 и 1841 годах он написал столько стихотворении, рассказов, сказок, фельетонов, критических заметок, рецензий, комедий, водевилей и т. д., сколько другому не написать за всю жизнь. Не разгибая спины, исписывал он десятки страниц своим стремительным почерком. Недаром он сказал перед смертью, вспоминая свою раннюю юность: «Уму непостижимо, сколько я работал! Господи, сколько я работал!»

И количество работы с каждым годом росло. В 1843— 1845 годах Некрасов печатал стихи и статьи под псевдо­нимами: Перепельский, Пружинин, Бухалов, Иван Бородавкин. Афанасий Пахоменко, Назар Вымочкин, Ник-Нек и др. В его лице в русскую литературу вошел один из самых замечательных тружеников.

Но так мало платили поэту за его колоссальный труд, что и тогда он не спасся от нужды, хотя, казалось бы, одни его пьесы, поставленные в Александрийском театре и выдержавшие много представлений в столичных и провинциальных театрах, должны были давать ему изряд­ный доход.

Бедствовал он долго — лет пять. Эта полуголодная молодость, «убитая под бременем труда», оказала боль­шое влияние на все его дальнейшее творчество. Именно с этой поры он научился смотреть на явления окружаю­щей жизни суровыми глазами подневольного труженика, который, на себе испытав, каково живется бедноте в условиях эксплуатации и рабства, навсегда возненавидел притеснителей трудового народа. Впервые это критическое понимание действительности сказалось в его юношеском стихотворении «Говорун», появившемся в 1843 году: