69759 (Академии художеств XVIII века), страница 4

Обучение без четких правил и законов не дает должного эффекта. Гете указывает, что начинающий художник должен изучать и живую природу, и те правила и законы искусства, которые продиктованы природой. Мнение, будто художественное образование, сковывает творческие возможности молодого художника, мешает ему передать в своих произведениях жизнь, — ложная точка зрения. Можно еще раз процитировать слова Гете: «Не следует, однако, забывать, что, толкая ученика без художественного образования к природе, его удаляют одновременно и от природы и от искусства».

Одно поверхностное наблюдение природы никогда не даст возможности художнику правильно ее попять. Чтобы правильно и убедительно изобразить предмет, его надо досконально изучить, в особенности, когда мы хотим изобразить человеческую фигуру. «Человеческая фигура не может быть понята только при помощи осмотра ее поверхности: надо обнажить ее внутреннее строение, расчленить ее на части, заметить соединения, знать их особенности, изучить их действие и противодействие, усвоить скрытое, постоянное, основу явления, чтобы действительно видеть и подражать тому прекрасному неделимому целому, которое движется перед нашими глазами, как живой организм. Внешний осмотр живого существа смущает наблюдателя, и здесь позволительно привести правдивую поговорку: «видишь в первую очередь то, что знаешь».

Знание анатомии для художника чрезвычайно важно, и изучить ее для него не представляет особой трудности, говорит Гете. Но это знание канонов пропорций древних позволит художнику свободно справляться с рисунком живой натуры. «Он должен изучить самым тщательным образом здоровое человеческое тело, от строения костяка до связок, сухожилий, мускулов; это не представит для него трудностей, если его здоровый талант видит свое подобие в здоровье и юности.

После того, как художник оценит в поймет драгоценный канон совершенных, хотя и безличных пропорций человеческого тела, мужского и женского, и будет в состоянии изобразить его, тогда может быть сделан следующий шаг к характерному».

Сам Гете изучению анатомии отдавал очень много времени. 5 января 1788 года он пишет из Рима: «Изучение человеческого тела захватило меня целиком; все остальное перед этим исчезает».

Все эти знания, говорит Гете, не только помогают художнику успешно работать, но и правильно понять и оценить великие творения мастеров прошлого. «Теперь только я вижу, теперь впервые наслаждаюсь самым возвышенным, что нам осталось от древности, — статуями».

И скелет изучают, по примеру древних, не как искусственно составленную массу костей, но вместе со связками, что уже придает ему жизнь и движение». Для овладения искусством рисунка нужны знания, знания и знания, говорит Гете, никакая техника, никакая манера без знаний не помогут художнику. «Дилетант всегда боится основательного, минует приобретение необходимых познаний, чтобы подойти к исполнению, смешивает искусство с материалом. Так, например, нельзя найти дилетанта, который бы хорошо рисовал. Так как в таком случае он был бы по дороге к искусству. Напротив, многие плохо рисуют и хорошо пишут красками. Дилетанты часто берутся за мозаики и восковую живопись, потому что они ставят на место искусства прочность произведения. Они часто занимаются гравированием, потому что их соблазняет размножение. Они ищут фокусов, манер, способов обработки, секретов, потому что они большей частью не могут подняться над понятием механического уменья и думают, что если бы они овладели приемами, то для них не было бы больше никаких трудностей. Именно потому, что дилетантам недостает настоящего художественного понимания, они всегда предпочитают многочисленное и посредственное, редкое и дорогое — избранному и хорошему».

Каждый истинный художник, говорит Гете, как бы он ни был одарен, тянется к знаниям, и эти знания помогают ему совершенствоваться.

«Натуры, с живостью стремящиеся вперед, не довольствуются наслаждением, они требуют знания. Знание побуждает к самодеятельности; как бы удачна не была последняя, в конце концов, начинаешь чувствовать, что ни о чем нельзя судить правильно за исключением того, что можешь сделать сам».

Большое значение Гете придает методическому руководству, руководящей роли педагога. Как бы не был прилежен и одарен молодой художник, без методического руководства, без опытного руководителя он не сможет заметно продвинуться вперед.

«После нескольких недель затишья, когда я был совершенно пассивен, меня снова посетили прекраснейшие, смею сказать, откровения. Мне дозволено проникать взором и в сущность вещей и их отношения, раскрывающие мне целую бездну богатств. Эти воздействия рождаются в моей душе, потому что я неустанно учусь, и притом учусь от других. Когда учишься самостоятельно, работающая и перерабатывающая сила только одна, и продвижение вперед не так заметно и идет медленнее».

Говоря о методах обучения рисунку, Гете указывает, что овладеть искусством рисунка очень трудно и здесь может оказать помощь скульптура. Занимаясь лепкой, ученику легче попять форму, целое. «Наконец меня захватила альфа и омега всех вещей, какие нам известны,— фигура человека; я принялся за нее и говорю: «Господи, не отступлюсь от тебя, пока ты не благословишь меня, хотя бы я охромел в борьбе с тобой». С рисунками дело совсем не продвигается, а потому и решил заняться скульптурой, и это, кажется, пойдет лучше. По крайней мере, я напал на мысль, которая мне облегчает многое. Было бы слишком долго останавливаться на ней более подробно, и лучше делать, чем говорить. Словом, мое настойчивое изучение природы и тщательность, с которой я занимался сравнительной анатомией научили меня в природе и в древностях видеть многое в целом, что художники с трудом находят по частям, и, найдя, хранят при себе, не будучи в состоянии сообщить другим».

Эффективность методов обучения рисунку повышается, когда мы используем наглядные пособия и специальные модели. Они помогают конкретнее понять и запомнить каждую деталь, каждую характерную особенность строения формы. Здесь, говорит Гете, надо построить методику работы таким образом, чтобы постоянно проверять полученные знания на практике, внимательнее наблюдать натуру и находить истинность полученных знаний в жизни.

Большое внимание Гете уделяет и технике исполнения. Работа должна проходить без особых усилий, легко и свободно, а это достигается систематической ежедневной практикой. Если этого не будет, то многое можно упустить.

«Первой моей задачей было и будет — достичь в рисунке того момента, когда работается легко, не приходится переучиваться заново или стоять долгое время на одном месте, как сделал я, упустив лучшее время жизни».

Особую роль Гете придает правильной организации учебной работы, методической последовательности построения изображения, в особенности на последнем этапе, когда работа приближается к завершению. Чтобы успешно завершить работу, надо правильно начать, если работа была начата неверно, то, как бы ни старался ученик, он ее завершить не сможет.

«Дилетанты, сделав все, что в их силах, обычно говорят себе в оправдание, что работа еще не закончена. Разумеется! Она никогда и не может быть закончена, ибо неправильно начата. Мастер несколькими штрихами делает свою работу законченной; осуществленная или нет, она уже завершена. Даже самый искусный дилетант ощупью бредет в неопределенном, и по мере того, как растет осуществление, все яснее и яснее выступает сомнительность первоосновы. Лишь в самом конце обнаруживается упущенное, наверстать которое уже невозможно; а потому такое произведение никогда не будет законченным».

Интересны мысли Гете о рисовании как общеобразовательном предмете. Особенно полезно рисование, говорит Гете, поэту. Во время рисования он шире и глубже начинает познавать мир, наблюдать его с пион точки зрения, видеть и чувствовать прекрасное. «Рисование и изучение искусства приходят на помощь поэтическому творчеству, вместо того, чтобы мешать ему; писать вообще нужно мало, а рисовать необходимо много».

Более того, Гете считает, что каждый педагог общеобразовательной школы должен овладеть рисунком, тогда он сможет лучше раскрывать свой материал. «Как хорошо воспроизводит предметы знаток естественной истории, если он одновременно является рисовальщиком, именно потому, что с подлинным знанием дела подчеркивает важные и значительные части организма, которые и создают истинный характер целого».

На высказываниях Гете мы остановились более обстоятельно не потому, что он был художником-педагогом. Он им не был, но как гениальный мыслитель он сумел выразить самые передовые педагогические идеи своего времени, многие из которых и сегодня не потеряли своей актуальности.

С конца XVIII века академическая система художественного образования и воспитания начинает меняться. Революционные идеи философов-просветителей, события Великой буржуазной французской революции 1789 года взволновали многих деятелей искусства. Они стали по-новому смотреть на искусство, на его цели и задачи. Это не замедлило сказаться и на методах обучения, на методике преподавания. Многие революционно настроенные художники стали решительно выступать против академизма как официального искусства, выразителя реакционных монархических идей.

Гёте-естествоиспытатель. Необыкновенная любознательность, стремление проникнуть, насколько то дано человеку, до глубочайшей причинности в познании человека и природы вызвали в Гёте с ранней юности потребность сначала ознакомиться с естествознанием, а затем и самому приняться за разработку разных отраслей науки о природе. Еще 20-летним юношей, когда поэтическая деятельность его не проявлялась, он занимается медициной, анатомией, а за тем уже во всю жизнь не покидает естествознания. Сам он ставил свою научную деятельность чрезвычайно высоко и, должно сказать, успел высказать такие плодотворные идеи, следы которых до сих пор остались в науке и даже, по всей вероятности, не изгладятся и в самом отдаленном будущем. Не имея систематической научной подготовки, он в науке действовал, правда, скорее как поэт — нежели как ученый, но тем большого удивления заслуживают некоторые из важнейших его выводов. Он шел не индуктивным путем, как поступил бы специально-ученый, а путем дедуктивным: для него довольно было двух-трех счастливо попавшихся на глаза фактов, чтобы в уме его составилась целая теория, под которую он уже и подводил потом наблюдаемые факты, стараясь ими подтвердить и развить свою теорию. Учения о метаморфозе растений и о единстве строения животных, высказанные им с большой ясностью и определенностью, прекрасно выставляют гетевский способ мыслить и созидать в области науки. В зоологии, анатомии и ботанике своего времени Гёте нашел массу разобщенных фактов, не связанных общею идеей, даже не собранных в сколько-нибудь стройную и неискусственную систему. Он же с самого начала был поражен всеобщею гармонией природы и среди разнообразия видел во всем единство. С особенной настойчивостью занялся он изучением естественных наук по приезде своем в Веймар (1775), когда стал приближаться к 30-летнему возрасту. Признавая великое значение Линнея, Гёте однако же не мог примириться со стремлением знаменитого шведского натуралиста к резким определениям и разъединениям. "После Шекспира и Спинозы, — говорит Гёте, — наибольшее впечатление произвел на меня Линней, именно благодаря тому противоречию, которое он во мне вызывал; ибо то, что он насильственно старался разобщить, должно было, в силу глубочайшей потребности моего существа, слиться воедино". Такие-то мысли руководили поэтом при изучении, как ботаники, так и зоологии. Его путешествие в Италию ознаменовалось, между прочим, окончательной выработкой его учения" о метаморфозе растений", которое он коротко, но с большой ясностью изложил в печатной статье, вышедшей в свет в 1790 г. Основная идея этого учения состоит в том, что все органы высших (листостебельных) растений построены по одному образцу и образец этот есть именно лист. Гёте подтвердил свою теорию оценкой всех боковых органов растения, начиная с семядолей зародыша и кончая цветочными частями: тычинками и пестиками. Он опирается не только на сравнения и переходы, существующие между всеми боковыми органами, но и на махровые цветы, в которых такие переходы часто наглядно проявляются тем, что морфологи называют перерождением органов, их метаморфозом, в тесном смысле этого слова (см. Метаморфоз растений), причем вместо тычинки развивается, напр., лепесток или даже среднее между лепестком и тычинкой и т. д. Метаморфоз есть проявление высшего принципа единства строения растений, который Гёте признавал и в сродстве их между собой, что выражено им при позднейшем развитии его теории. Учение о метаморфозе растений не скоро проникло в науку, потому что оно явилось слишком рано и притом во времена беспрерывных войн и политических переворотов. Оно было высказано даже прежде Гёте знаменитым физиологом Каспаром Вольфом, но работы Вольфа так мало обратили на себя внимания, что Гёте узнал об их существовании только в 1817 г. По крайней мере, статья его о заслугах названного ученого и выписка из его труда, касающаяся метаморфоза, отпечатана в этом году под выразительным заглавием: "Открытие замечательного предшественника по работе" (Vorarbeiter). До Гёте никто не обратил внимания на теорию Вольфа, весьма ясно изложенную и даже когда-то преподанную с кафедры (вероятно, в шестидесятых годах прошлого века, в Берлине). Та же судьба постигла сначала и самого Гёте, как видно из его жалоб. Замечательно, что именно в Германии к научным работам великого писателя отнеслись неблагоприятно. Напротив того во Франции и во французской Швейцарии они скоро были замечены, а трудами старшего Декандоля (Альфреда-Пирама) окончательно установлено учение о единстве основных органов растений помощью сопоставления огромного материала при изучении симметрии цветов. Таким образом, самая морфология растений возникла и развилась в том именно направлении, которое придал ей Гёте.