69085 (Древнерусская литература о колоколах)

Древнерусская литература о колоколах

Владышевская Т. Ф.

О колоколах немало говорится в русской литературе, начиная с самых древних источников. Первое упоминание о них в русской летописи под 1066 г. связано с Новгородом и св. Софией, с которой полоцкий князь Всеволод снял колокола: "Колоколы съима у св. Софiи и понекадила съима"1.

В былине об Илье Муромце повествуется:

И повели-то Илью да ко виселице

И сопровождають Илью да как Муромца

Со всеми звонами-то церковными...2

В новгородской былине о Василии Буслаеве есть эпизод битвы Василия с новгородцами, в котором выступает могучий старец Андронище:

Как тут старчище Андронище

Навалил на плечи на могучие

Монастырский медный колокол,

На велик колокол — в девяносто пуд,

Да идет на речку Волхов, на тот Волхов мост,

Колокольным языком сам подпирается,

Ин Калинов мост да подгибается...3

В "Слове о полку Игореве" упоминаются звучные колокола Полоцка, которые слышны даже в Киеве: "Тому (Всеславу) в Полотске позвониша заутрюю рано у святыя Софеи в колоколы, а он в Киеве звон слыша". Эта аллегория о звоне полоцких колоколов, слышимых в Киеве, может свидетельствовать о том, что в ту раннюю пору на Руси уже имелись очень звучные колокола.

Особенно славились новгородские колокола с Софийской звонницы, они остались в народной памяти и в русской песне:

Звонили звоны в Новгороде

Звончей того во каменной Москве.

Новгород гордился звонами колоколов своего Софийского собора и древнейшего Юрьевского монастыря XI в. Несомненно, среди прочих выделялся новгородский вечевой колокол, который созывал новгородцев на вече, ставший символом свободы и независимости Новгородской республики. "Расцвет веча как политического института Киевской Руси приходится на вторую половину XI в. и на XII век"4.

В летописной статье 1097 г. в рассказе об осажденном городе Владимире Волынском есть выражение "созваша вече", позднейшей рукой исправленное на "созвониша".

В статье 1148 г. сообщается о Новгороде: "пославъ Изяслав на Ярославль дворъ, и повеле звонити, и тако новгородци и плесковичи снидошася на вече"5.

Кроме того, Новгородские летописи повествуют о том, как звонили в вечевой колокол по разным поводам в XIII в., что говорит о разном его использовании.

В 1214 г. князь Мстислав "созвони на вече на Ярославле дворе и поча звати новгородци къ Кыеву на Всеволода на Чермьнаго".

В 1270 г. "бысть мятеж в Новегороде: начаша изгонити князя Ярослава из города, и съзвониша вече на Ярославли дворе".

В 1299 г. по случаю хиротонии архиепископа Феоктиста "съзвониши вече у святой Софьи, князь Борис Андреевич со всеми новгородци въведоша его с поклоном"6.

Вечевой колокол созывал новгородцев для решения государственных проблем всенародно, гласно. "Вечий", или "вечный", и был символом Новгородской вольности и свободы. После завоевания Новгорода Иваном III и лишения новгородцев былой свободы, вечевой колокол был вывезен в Москву и повешен вместе с другими.

В летописи говорится: "Отселе вечевому колоколу в нашей отчине в Великом Нове граде не быти... Не быти в Великом Новегороде ни посаднику, ни тысяцкому, ни вечю не быти; и вечныи колокол свезоша на Москву".

В "Задонщине" — сочинении о Куликовской битве — описываются вышедшие на сражение с Мамаем новгородские войска. Они в тексте этого литературного произведения Древней Руси неотделимы от своих колоколов — символа независимости и непобедимости: "Звонят колокола вечные в великом Новегороде, стоят мужи новгородцы у святой Софии"7.

В повествовании "Царственной книги" о смерти царя Василия Ивановича III сказано, что по смерти его был "плачевный звон в большой колокол". В миниатюре рукописи изображен царь на смертном одре, а на первом плане показаны звонари, которые звонят с земли в колокол очепного типа8, вдвоем нажимая на стремена, присоединенные к очепу.

В первые годы царствования Ивана IV в летописи под 1547 г. описывается эпизод падения колокола. Летописец выделяет его в специальный абзац "О колоколе", что свидетельствует о значимости случившегося события: "Тоя же весны, месяца июня 3, начаша благовестити вечерню и отломишася уши у колокола, и паде с деревянныя колоколницы, и не разбися. И повеле благоверный царь приделати ему уши железныя, и приделаша ему уши после великого пожару и поставиша его деревяной же колоколницы, на том же месте у Ивана Святого под колоколы, и глас звонкий по старому"9. Этот интересный эпизод колокольной жизни содержится и на миниатюре "Царственной книги" XVI столетия.

Здесь отчетливо видно, как колокол под шатровым куполом с очепом и веревкой упал, отделившись от вала. На другой миниатюре этой же рукописи изображены мастера с молотками, чинящие колокол: они приделывают к нему железные уши на горниле (передний план), а затем, привесив его под колокольню, звонят так, как описывал Адам Олеарий (задний план): два звонаря справа и слева дергают за веревки, прикрепленные к очепам, приводя в движение вал с колоколом, а сверху звонари помогают, подтягивая колокол.

Колокола как памятники и помянники

В России было принято дарить колокола в церковь. Такие вклады совершали не только члены царской семьи, богатые купцы, но даже зажиточные крестьяне. В разных архивах сохранилось немало сведений о таких актах благотворительности русского народа10. Колокола отливали в поминовение души умершего, в память родителей, что было особенно распространено на Руси, так как считалось, что каждый удар подобного колокола — это глас поминовения усопшего. Колокола отливали по обету отдать колокол в храм после исполнения желаний.

Немало на Руси было изготовлено колоколов-памятников, отлитых в связи с событиями, которые необходимо было сохранить в народной памяти. Таким колоколом-памятником является "Благовестник" на Соловках. Он был сделан в память войны 1854 г., во время которой два английских судна ("Бриск" и "Миранда") обстреливали Соловецкий монастырь. Дрожали монастырские стены, но все же обитель и все ее жители остались невредимы. Из двух монастырских пушек открыли огонь по неприятелю, в результате чего был подбит один фрегат англичан, что заставило их удалиться. В память об этом событии на Ярославском заводе отлили колокол и воздвигнули для него колокольню (1862—1863 гг.), к сожалению, не сохранившуюся. Колокол "Благовестник" в настоящее время находится в Соловецком государственном историко-архивном и природном музее-заповеднике.

Легенды о колоколах

Звук больших колоколов всегда создавал ощущение магической, необыкновенной силы и таинственности. Это впечатление связывалось не столько с самим ударом колокола, сколько с его гулом. В Вологодской летописи XVI в. описывается необычное таинственное явление, когда вдруг колокола сами загудели, и многие жители, слышавшие этот гул, поведали о нем: "В субботу в самую заутреню мнози слышали, что колоколы московские на площади звучали о себе тако, коли после звону звучат". Эта повесть о самопроизвольном гуле колоколов без звона в них невольно вызывает ассоциацию с легендой о Китежских колоколах. Великий Китеж по молитвам святой Февронии стал невидим (по другой версии он погрузился на дно озера Светлый Яр), лишь слышен был гул Китежских колоколов, которые были незримы. Этот гул услышали татары, пришедшие грабить город, а также предавший своих соотечественников Гришка Кутерьма, который попросил плененную Февронию надвинуть шапку ему на уши, "чтобы звону мне не слышати" (сам Гришка был привязан к дереву), стараясь заглушить муки совести.

О колоколах, связанных с русской историей, народ сложил немало красивых легенд (особенно о тех, что были изгнаны и понесли наказание). Например, с Углическим колоколом, высеченным кнутом и отправленным в Сибирь в город Тобольск, связано предание, что звон этого колокола имел целебные свойства, лечил больных детей. Народ считал, что этот колокол чудотворен: "Почти каждый день можно было слышать глухой звук этого колокола: это крестьянин, взобравшись на колокольню, обмывает язык колокола, несколько раз звоня при этом, а воду уносят в туесках домой, как средство против детских болезней"11.

Другая красивая сказка-легенда связана с возникновением валдайских колокольчиков из Новгородского вечевого колокола. Она распространена на Валдае и повествует о том, как здесь появился первый валдайский колокольчик, прославившийся впоследствии на весь мир.

По приказу Ивана III вечевой новгородский колокол был снят с Софийской звонницы и отправлен в Москву, чтобы звучал согласно со всеми русскими колоколами и не проповедовал бы больше вольницы. Но до Москвы так и не добрался новгородский пленник. На одном из склонов валдайских гор сани, на которых везли колокол, покатились вниз, испуганные кони понесли вскачь, колокол сорвался с воза и, свалившись в овраг, разбился вдребезги. С помощью какой-то неведомой силы множество мелких осколков стали превращаться в маленькие, чудесно рожденные колокольчики, местные жители собрали их и стали отливать по их подобию свои, разнося славу о вольнице новгородской по всему свету12.

Другой вариант этой легенды сообщает, что валдайские кузнецы собрали обломки вечевого колокола и из них отлили свои первые колокольчики. Существуют и другие версии, в которых фигурируют конкретные персонажи — кузнец Фома и странник Иоанн: "Вечевой колокол, свалившись с горы, разбился на мелкие части. Фома, собрав горсть осколков, отлил из них непередаваемо звонкоголосый колокольчик. Этот колокольчик выпросил у кузнеца странник Иоанн, надел себе на шею, и сев верхом на свой посох, облетел с колокольчиком всю Россию, разнося весть о вольнице новгородской и славя валдайских мастеров"13.

На Востоке существовали свои легенды, связанные с колоколами. У турок, например, есть поверье, что звон колоколов возмущает спокойствие душ умерших, витающих в воздухе. После разорения Константинополя в 1452 г. турки в силу религиозной антипатии уничтожили почти все византийские колокола, за исключением некоторых, находящихся в отдаленных монастырях Палестины и Сирии14.

Колокол как музыкальный инструмент

Колокола были единственным музыкальным инструментом, который не только не запрещался, но даже специально привлекался к богослужению в православной церкви. Колокола на Руси были излюбленным и демократичным музыкальным инструментом. Их любили все — простой люд и царские вельможи. Особенно благоволили к колоколам русские цари, которые часто отливали их в подарок церквам и монастырям. Иван Грозный, хорошо знавший церковное пение и даже сам сочинявший песнопения, был большим знатоком колоколов, и, находясь в Александровой Слободе, он в 4 часа утра уходил на колокольню к заутрене. Его сын Федор сам любил звонить в колокола.

Каждый монастырь, каждый храм стремился обзавестись хорошими колоколами, устроить лучший в округе звон. Слышимый издалека, он был своеобразной маркой монастыря.

Русский народ любил звонить в колокола, это разрешалось во время Пасхальных праздников. На Руси существовал обычай допускать в Пасхальную неделю всех желающих. Русская пословица об этом говорит так: "В светлую седмицу кто не звонарь"15. П. С. Ефименко описывает: "Как во всю неделю Пасхи бывают целодневные звоны на церковных колокольнях, то у мужчин и женщин, холостых и женатых, замужних и девушек есть обычай ходить после первого дня на церковные колокола толпами"16. А. Н. Давыдов в поездках по Северу повсюду слышал о такой "звонильной неделе", и он совершенно справедливо сделал вывод: "Такая традиция, конечно же, способствовала появлению новых сочетаний звона, отбору ритмических фигур, закреплявшихся потом в музыке трезвона"17.

С. В. Смоленский считал, что художественный звон возможен лишь на малых колокольнях, "где все колокола подчинены воле лишь одного звонаря"18. Конечно же, и в сложных звонах существовал единый замысел, которому подчинялись все звонари. Как же вызванивались такие звоны, при которых зачастую на высоких многоярусных колокольнях многочисленные исполнители не видели друг друга? Организующим моментом в подобном музыкальном процессе был ритм, под который для лучшего внутреннего структурирования подкладывались словесные поговорки, которые и произносились во время звонов. Исполнители этого своеобразного ансамбля обычно не имели музыкального образования, и свое искусство они постигали опытным путем, передавая его от учителя к ученику.

А. Н. Давыдов описал методы таких звонов со слов самих участников игры:

Вот заберемся мы с напарником на колокольню, веревки от колоколов в руки возьмем, смотрим друг на друга, да приговариваем. Он себе фигуры отмеряет на малых колоколах так:

Го-ли-ка-ми при-ты-ка-ли

Го-ли-ка-ми при-ты-ка-ли

А я приговариваю и больше меряю:

Го-ли-ком при-ткнем

Го-ли-ком при-ткнем

— Голик — это что? — не понял я сначала.

А звонарь отвечает:

— Голик — веник по-нашему. Он в поговорке ни прошто, а для ладу, а во время звона так весело — прямо плясать хочешь!19

В самом деле, хорошие звоны вызывают такую радость у слушающих, что хочется плясать в такт звону.

"Другую звонарскую "поговорку" мне рассказала С. А. Житухина, жительница деревни Алешино Вологодской области, вспоминая звоны старой алешинской колокольни, — продолжает Давыдов. — "Дор-да-Батюшка-Слуда и Средняя-Лабаза-последняя!""20. Случайный набор слов ритмичен, в нем перечисляются близлежащие деревни. Такие ритмические поговорки помогают точнее звонить, но не все этим пользуются.

О колокололитейном искусстве