143215 (Особенности современных технологий социальной работы с осужденными в условиях исправительной колонии общего режима), страница 6

По мнению Ю.А. Гаспаряна, в художественной, публицистической, научной литературе, посвященной описанию феноменологии воровского мира тезис об антагонизме классических воровских законов и семейных отношений, стал одним из основных. Недаром сам по себе факт женитьбы одного из членов преступного (воровского) сообщества, в недавнем прошлом нашей страны, прямо говорил о выходе этого человека из воровской иерархии (о стремлении «завязать»). И только с распространением рыночных отношений, с появлением возможности обогащаться при этом, не вступая автоматически в конфликт с законом, а, следовательно, с изменением характера преступного мира (с появлением теневой экономики и связанной с ней организованной преступности) появилась возможность успешно сочетать семейную жизнь и незаконный характер предпринимательской деятельности. Занимая одновременно, достаточно значимое положение в иерархии преступного мира.

Очевидно, что упоминаемый выше антагонизм прямо связан с разными «социальными векторами, « на которые ориентирует человека нормативная семья (сформировавшаяся в культурной христианской среде) и воровской мир. В свою очередь, эти социальные направления зависят от ключевых функций, выполняемых семьей как институтом.

Как считает А.Н. Сухов, проблема семьи как социальной ячейки, ее функций, составляющих элементов раскрыта достаточно полно (описаны функции демографическая, социально-психологическая, и другие). Примем за аксиому, что нормальная семья (понятие само по себе достаточно условное) это такая, которая «обеспечивает требуемый минимум благосостояния, социальной защиты и продвижения ее членам и создает потребные условия для социализации детей до достижения ими психологической и физиологической зрелости.

Стало быть, семья раскрывается для нас в нескольких плоскостях: в экономической (минимум благосостояния), социальной (защита и продвижение) и психолого-педагогической (рождение детей и эмоциональная близость). Контр культура антагонистической направленности, которой является воровской мир или асоциального толка, (общества бродяг) имеют возможность предоставить своим членам, есть людям, которые живут за пределами социума по разным причинам, как минимум благосостояния, защиты, так и удовлетворения психо эмоциональных и сексуальных потребностей. Таким образом, единственно, чего не сможет получить человек в подобных сообществах – это реализовать свои родительские потребности (быть родителем и воспитателем своего собственного ребенка). Другими словами, в них отсутствует возможность аккумулирования и передачи культурного общечеловеческого наследия в виде определенной иерархии ценностей. И это естественно, так как для лиц, которые не видят в этом наследии ценности, отсутствует и потребность в его усвоении и передаче. Недаром среди тем общения членов анти/асоциальных сообществ отсутствуют темы, связанные с семьей и детьми. Вариант же мафиозной преступности, это вариант именно семьи в собственном понимании, но ведущей незаконный образ жизни.

Как любая другая институализированная группа, семья скреплена отношениями «власти-подчинения». Однако стержневыми ценностями, определяющими престижность роли конкретного человека в семье, выступает личная привязанность окружающих и степень доверия к человеку в критической ситуации. Некоторые авторы особо останавливаются на технической стороне воспитательного процесса в семье, считая основополагающей в ней роль отца. Опыт работы с осужденными в колонии подтверждает данные статистики о том, что отсутствие в семье отца (в иудео-христианском варианте роли, как хозяина, верховного распорядителя) даже при номинальном его присутствии, влечет за собой отклонения в системе «мать-ребенок» с чрезмерной нагрузкой на личность ребенка. Результаты работы с разными возрастными группами осужденных показывают, что раннее формирование отклонений в поведении: побеги из дома в 9-11 лет, раннее оставление учебы, употребление одурманивающих веществ, как правило, сочетаются с выраженным конфликтным характером семьи осужденного.

Длительное проживание, как считает Ю.А. Гаспарян [16.С.92], вне брака, проблемы с устройством собственной семьи с конструктивной адаптацией на работе (частая смена мест работы, отсутствие подобающего возрасту и умственному развитию профессионального роста), с относительно поздним началом противоправной деятельности (после 30 лет) устойчиво сочетаются с отсутствием воспитательной роли отца в семье.

При этом собственно материально бытовые условия проживания родительской семьи определяющей роли на формирование девиантного поведения не оказывают. Наоборот, парадокс (а может психологически это и не парадокс, а закономерность) в том, что в ходе отбывания наказания молодые осужденные из материально неблагополучных семей чаще демонстрируют признаки ответственности за совершенное преступление.

Проблемой, по мнению Ю.А. Гаспарян [16.С.96], связанной с собственной семьей осужденного является реализация устойчивого стереотипа этого поведения, если он конечно сформирован. Работа с осужденными среднего возраста (35-55 лет) из числа нарушителей установленного порядка отбывания наказания, показывает, что апелляция к ответственности перед близкими родственниками в случае допущения нарушения (при водворении в штрафной изолятор, осужденный, по закону лишается права на переписку, свидания и телефонные переговоры) часто не дают результата. Осужденный скорее склонен пожертвовать спокойствием своих близких, чем отказаться от установки, повышающей его самолюбие.

Объективным «фоном» социальной работы с семьей осужденного являются как материально-бытовые, эмоционально-психологические, педагогические особенности семьи, так и собственно реакция родственников на совершение сородичем преступления. Как правило, близкие родственники реагируют на преступное поведение двояко: либо относятся к нему как к закономерному явлению в жизни сородича, либо рассматривают случившееся как чрезвычайное происшествие.

Эмоциональная и нравственная оценка проступка зависит от факторов как собственной эмоциональной и личностной зрелости, так и некоторых национальных, социальных и клановых особенностей. Последнее обстоятельство особенно важно в связи с тем, что в различные регионы центральной России прибывают в поисках заработка большое количество людей с территорий национальных окраин и мотивацию поведения обуславливает сложный симбиоз национальным представлений в чужой национальной среде. Национальные особенности необходимо учитывать в связи с тем, что в ИУ центральной России стали прибывать лица, осужденные за уголовные преступления на территории Чеченской республики. Сквозь призму нравственной оценки проступка достаточно четко прослеживаются особенности отношения родственников, как к осужденному сородичу, так и к самим себе. Разговаривая с родственниками о причинах преступного поведения члена семьи и возможных вариантах на будущее, складывается впечатление, что вместе с осужденным отбывают наказание и они. Только наказание для членов семьи складывается из необходимости иметь, какие либо отношения с исправительным учреждением (приходить на свидания, на встречу с сотрудниками по определенным дням).

Следует согласиться с мнением Ю.А. Гаспаряна [16.С.97], что социальная работа по восстановлению семейных привязанностей является одним из важнейших направлений социальной работы в ИУ. Она складывается из двух направлений: работа с осужденным и с родственниками и имеет целью установление социально положительных факторов, которые остались между осужденным и его родными с использованием их в перспективе в исправительной работе. (Причем исправительной как по отношению к осужденному, так и по отношению к его родственникам). Вместе с тем необходимо определить и уровень, и природу (социальную и психологическую) неконструктивной адаптации в семье.

Таким образом, особенностью социальной работы с семьей осужденного является то, что целью ее является коррекция имеющихся конфликтных отношений (неважно на какой основе они существуют: психоэмоциональной, социально-экономической, национальной), а опорой в работе являются имеющиеся положительные связи. Практические работники исправительных колоний давно уже приняли за аксиому в работе тезис, что корректировать необходимо не поведение осужденного или его родных, собственно отношения между ними. Причем эти связи представляют собой систему отношений, некоторые из которых оказались нарушенными. (Что и явилось одной из сторон формирования преступного поведения осужденного и соответствующего поведения его родственников).

Отдельным вопросом является возможность использования семьи как сферы для отбывания уголовного наказания (без заключения под стражу).

2.3 Возрастная специфика социально-психологической работы с осужденными

Особенности средовой адаптации человека в каждой возрастной группе разные.

Как отмечает такой автор, как А.Ю. Ушатиков [34.С.52] существуют разнообразные периодизации развития человека. Примем за основу следующую:

1. Период: несовершеннолетние осужденные (от 14-до 18 лет)

2. От 18 до 25-30 лет. То есть до обретения экономической и социальной самостоятельности. Психологически данный возраст характеризуется зависимостью от ценностей родительской семьи. Даже если человек с юношеского возраста (16-18 лет) экономически живет самостоятельно, до психологического кризиса 30 лет его поведение определяется не потребностями, которые прошли проверку временем и стали для него убеждениями, а необходимостью приспособления незрелой личности к психологически экстремальным обстоятельствам (Остаточными явлениями личностных реакций, повышенной тревожностью перед естественными ожиданиями общества, которые он не может, да и не хочет оправдывать, подогреваемой, кроме того, внутри личностными конфликтами).

Таким образом, каждый период характеризуется определенными психологическими задачами, которые человек должен решить, неважно, понимает он это или нет. Эти задачи заключаются, в период от 18 до 30 лет, прежде всего, в выработке на основе родительского воспитания собственных стереотипов семейно-брачного поведения, общения в нормативно-правовом пространстве и умение разумно регулировать проявления эмоционально-волевой сферы. Ценностным «ядром» данного периода является формирование четкого, хотя и некритичного понимания границ дозволенного с формированием способности к самодисциплине.

Общение в собственной семье в данный возрастной период несет на себе отпечаток личностной незрелости супругов и не имеет большого значения для формирования поведения человека, по сравнению с закономерностями родительской семьи.

Сфера коллектива, как правило, ограничивается ученическими или производственными в период овладения профессией и получения профессионального первоначального опыта. В этот период человек должен получить навыки взаимодействия с помощью правил, установленных извне (родителями, учителями, руководством, а также государством вообще). Ключевую роль при этом играют люди-носители этих норм. Неформальное общение в этом возрастном периоде также имеет характер обучения. Человек учится интуитивному общению. Реабилитационное значение для ИК имеет насущная потребность для этих осужденных в идентификации с личностно значимым объектом. Именно поэтому осужденные данной возрастной группы особенности общения с отдельными лицами и их оценки зачастую переносят на систему в целом.

Следующий возрастной период охватывает период зрелости (30-55лет).

Психологической особенностью этого возрастного периода, по мнению В.М. Рожкова, значимой является реализация потенциала на основе ценностных убеждений личности, как целевая характеристика данного возраста. Проблема в том, что бы эта реализация проявлялась в формах, способствующих личностному росту, имеющих общественное значение и разрешенных (не запрещенных) государством. Речь идет, прежде всего, о создании собственной семьи, о профессиональной состоятельности и о вне профессиональных занятиях.

Основы для реализации этого потенциала закладываются в более ранний период: должны быть сформированы стереотипы семейно-брачного поведения, заложен опыт гармоничного соотношения в личности отношений в формализованном коллективе и социальной стихии.

Опыт работы в мужской колонии общего режима показывает, что наибольшую степень не конструктивности в социальной адаптации демонстрируют осужденные с выраженными признаками психологического отчуждения от семейных ценностей. Как правило, это сочетается с длительным злоупотреблением алкоголем и наркотиков, многочисленными эпизодами преступлений (как и судимостями), устойчивым отсутствием стремления к профессиональному росту. Признаки отчуждения по сферам коллектива и неформального общения (при отсутствии ярко выраженных признаков отчуждения в семье) проявляют осужденные, как правило, с психической патологией, влияние которой не смогли компенсировать положительные отношения родственников и коллектива.

Преступное поведение в этом возрасте может быть двух видов: как продолжение (усугубление) неконструктивной адаптации, начавшейся в предыдущий период и как «сбой» в положительной адаптации, при отсутствии криминального опыта в прошлом. Осужденные первой группы отличаются, как правило, стойкой антисоциальной направленностью личности.

В другом случае, как отмечает В.М. Рожков [28.С.115] при отсутствии ярко выраженных антисоциальных установок и понимании, что их жизнь организована не так, как это принято в обществе, характерно не умение и не желание прилагать какие бы то ни было усилия для создания устойчивых социально положительных связей. Негативный опыт положительного социального общения в сочетании со слабостью личности осужденных привели к тому, что традиционные социальные ценности (семьи, коллектива, труда и т.д.) привлекательными для осужденных не являются. Однако данный негативный опыт не является настолько тяжелым, что бы сформировалась ярко выраженная враждебность личности к обществу с проявлением ее в уголовных традициях. Поэтому у таких осужденных присутствует подспудная установка строить свое поведение социально приемлемым способом, не прилагая усилий для создания прочных социально положительных отношений, одновременно не показывать себя как убежденного врага государства (матерого уголовника) со всеми вытекающими последствиями.