141740 (Построение национальной идеологии России), страница 4

Весьма точное определение свободы дает «Краткий философский словарь»: свобода – это «деятельность, не обусловленная внешними по отношению к субъекту деятельности причинами», однако оно рассматривает субъекта изолировано от других субъектов. Если говорить об индивидуальной свободе, то следует отметить, что она является статусом индивида, который он приобретает в социуме, что было подмечено еще Аристотелем в его «Политике» ⁴⁰. Там же Аристотель говорит и об ответственности как о спутнице права⁴¹.

Если рассмотреть принцип сопряжения свободы и ответственности применительно к элементам системы, то можно заметить, что если ответственность будет меньше свободы, то система будет несбалансированной и может распасться, следовательно, необходимо уравновешивать права и обязанности. Однако тут встает вопрос: «в чем смысл для индивида приобретать права, если за вычетом сопутствующей ответственности ничего не остается?». Действительно, «правильная» свобода для самого себя не имеет смысла, если не учитывать факт соответствующего материального вознаграждения, которое хоть и необходимо, но недостаточно, следовательно, смысл наделения системой правами элемента заключается не в элементе, но в системе. Иными словами, индивид получает статус в обществе для того, чтобы служить ему. Более того, социум заинтересован в свободных и ответственных индивидах и институтах, что делает свободу, понимаемую через долг, обязательным принципом организации социальной системы. Таким образом, понятие права видоизменяется и выглядит так: «Право субъекта «А» есть исполнение долга перед ним».

Следует также разделить «права» и «условия выполнения долга»: права субъекта «А» есть системное условие выполнения его долга. Также в условия входят внесистемные обстоятельства (например, наличие природных ресурсов), т.е. «право» уже «условий».

У данного принципа есть альтернатива, выраженная в формуле «свобода субъекта «А» кончается свободой субъекта «Б»». У данной формулы есть существенный недостаток: т. к. согласно ей в системе образуются произвольные пространства (т.е. пространства, где субъект может чинить свой произвол), то система начинает дробиться и атомизироваться, т. к. субъекты будут стремиться к защите своего произвола от вмешательства. В результате этого процесса система распадется, что повлечет за собой утрату субъектами произвольных полей, т.е. потерей свободы. Следует отметить, что данная формула основана на т.н. «естественном праве», которым люди наделяются по рождению, просто так и смысл права помещен в индивида. Сторонники договорной теории утверждают, что люди объединяются ради защиты своих прав, но делают грубую ошибку, полагая, что смысл прав остается у индивидов. Наоборот, при объединении смысл прав переходит к системе, ибо только в рамках системы возможен статус.

Таким образом, складывается двойственная картина: в системе, где у индивида есть статус, смысл прав не у индивида, ибо иначе система дезорганизуется и прав не будет ни у кого, но единственная ситуация, когда смысл прав может быть у индивида, это когда либо система работает на него (что возможно лишь в единичных случаях), либо когда он вне системы. Иными словами, никаких естественных прав у людей нет.

Следует отметить тот факт, что при доказательстве наличия у человека вне системы каких-то прав, в частности у Дж. Локка, говорится о «естественном порядке вещей», частью чего являются «естественные права». Этот «естественный порядок» не возникает сам по себе – он заведен Богом⁴². Иными словами источником естественных прав людей является Бог, и люди обладают естественными правами до тех пор, пока искренне верят в Бога и в том объеме, который описан в Библии. При этом, они должны исполнять долг перед Творцом.

Как можно увидеть, «естественные права» не есть аксиома у Дж. Локка, он утверждает их через Бога, в которого можно только верить. Здесь же утверждаются права через социум, объединенный общими аксиомами, т.е. верой в абсолют, т.е. в Бога. Также следует заметить, что подобно тому, как «лучшее есть враг хорошего», вера есть враг доверчивости и суевериям, т.е. предполагает отвержение всего, что противоречит вере, ибо вера есть аксиома, т.е. само собой разумеющееся и то, что противоречит вере невообразимо, а значит, не должно существовать, иначе миф не будет реальным, духовный аспект системы будет в диссонансе с материальным.

Обратно к социальной системе. Суть долга всегда была связана со стремлением системы выживать, однако формы долга постоянно менялись в зависимости от изменений во внешней среде, от изменений внутри системы, как на рядовом, так и на элитарном уровнях. Но где лежит начало циркуляции форм долга, что было толчком? Исходя из сути долга, можно с уверенностью заявить, что толчком было осознание общности и обособленности людей от материального мира и необходимости взаимодействия между собой. С этого момента начинается социальное время. Пример начала социального времени можно найти в Книге Бытия, где Бог ставит человека над животными («дать имена животным») и завещает людям править на земле (Быт. 1:28).

Поиск начала социального времени мало чем отличается от поиска причин всего сущего, т.е. от философии детерминизма. Рано или поздно на этом пути исследователь упирается в абсолютную причину, которую Платон называет Логосом, Библия – Богом, Мухаммед – Аллахом. Таким образом, можно заявить, что абсолют есть причина толчка к движению форм долга, а, значит, и свободы в ее истинном понимании. Если абсолют есть причина свободы, то это должно получить отражение, как в сознании людей, так и в государственном устройстве, а именно, через ответственность членов стабилизирующих институтов перед абсолютом, для чего требуется вера, которая есть допущение знания об абсолюте, ибо абсолют непознаваем напрямую, но по следу, который был оставлен им, о чем говорит диакон Андрей Кураев⁴³. Именно по этой причине церковь является одним из основных институтов нации как системы, а вера – причина долга.

Если рассмотреть концепт веры применительно к системе координат, то получится, что подобно тому как начало координат есть допущение, вера есть допущение знания об абсолюте. Поэтому, можно с уверенностью сказать, что вера устанавливает систему координат и никакая система координат невозможна без веры и суть есть вера. Поэтому, для того, чтобы социум был един, необходима общая ориентация, т.е. вера. Церковь же является институтом, сопряженным с поддержанием веры в людях, т.е., по сути, выполняет роль вестибулярного аппарата.

Данная модель весьма напоминает устройство Исламской Республики Иран, где имеет место как органы духовной власти (Рахбар, Совет Муджтахидов), так и светской власти (Президент, Меджлис), так и соединительные органы (Совет стражей Конституции, Совет Целесообразности + согласование кандидатур на посты в светских органах с духовенством). Ключевой момент здесь – симфония, основанная на примате церкви над государством, чего, кстати, как правило, не было ни в Византии, ни в России, в связи с чем предлагается защитить церковь от государства отделением ее структур от государственных, что ни в коем случае не означает ее вытеснение из повседневной жизни, ибо люди исполняют долг друг перед другом каждый день, а для долга нужна вера. Таким образом, вера – норма жизни.

Помимо материальной заинтересованности в принятии на себя обязательств, необходима и духовная заинтересованность – дабы не нарушать двуединство системы, т.е. для индивидов необходима сверхзадача как фактор мотивации к принятию на себя и исполнению долга. Однако если сверхзадача принципиально выполняема в этом мире (догнать и перегнать Америку по производству чугуна и мяса), то рано или поздно наступит кризис ценностей, о чем говорилось в пункте 1.2. Таким образом, сверхзадача должна апеллировать к сверхъестественным силам и должна находиться за пределами материального мира, т.е. быть производной от религии, хотя и должна иметь отношение к материальному миру, т.е. должна замыкаться в нации.

Весьма удачную попытку мотивации принятия долга представляет собой учение Христианства, один из многочисленных примеров чего можно найти в Послании к Римлянам: «Господу служите; утешайтесь надеждою; в скорби (будьте) терпеливы, в молитве постоянны» (Рим. 12:11 – 12). Однако глубоко вдаваться в суть христианской философии и этики – отступление от основной темы, но предвосхищая сомнения в «национальности» Христианства можно сослаться на русского философа И. Ильина: «Национальное чувство не только не противоречит христианству, но получает от него свой высший смысл и основание; ибо оно создает единение людей в духе и любви, и прикрепляет сердца к высшему на земле – к дарам Святого Духа, даруемым каждому народу и по своему претворяемым каждым из них в истории и в культурном творчестве. Вот почему христианская культура осуществима на земле именно как национальная культура и национализм подлежит не осуждению, а радостному и творческому приятию». «Каждый народ имеет инстинкт, данный ему от природы (а это значит – и от Бога), и дары Духа, изливаемые в него от Творца всяческих. У каждого народа инстинкт и дух живут по-своему и создают драгоценное своеобразие» ⁴⁴.

Также следует отметить распространенную практику «национализации» Христианства, в особенности, Православия. Во многом, данный процесс проходил через святых, выполнявших функции, схожие с функциями языческих богов, особо почитаемых в тех или иных местностях. Таким образом, можно вполне уверенно заявить, что Русское Православие воплощает исконно русские архетипы и национальная идеология России, которая должна гармонично сочетаться с национальными архетипами, наилучшим образом может быть построена только на Православии.

Здесь необходимо отметить такое явление как неоязычество, которое есть попытка поиска народных корней и вызвана кризисом идентичности и попыткой отгородиться от внешнего духовного влияния, но история показывает, что язычество во все времена было самой толерантной религией и язычники относительно легко переходили в монотеистические религии, более жесткие в своей догматике. Помимо этого, локальные культы никак не могли способствовать объединению разрозненных племен в одну нацию, ибо каждый культ основывался на своих аксиомах. Этот и многие другие недостатки неоязыческой критики Православия хорошо освещены и разобраны в книге А. Кураева «Трудно быть русским. Россия и новое язычество» ⁴⁵.

Обратно к свободе. Принцип свободы применим также и к подсистемам в рамках системы, т.е. к институтам, ибо они также получают функциональный статус сугубо в социуме.

В итоге, получается диалектическое противоречие «права» против «ответственности (включая обязанности)», синтезом которого является функция или долг. Понимание свободы через долг расходится с приведенным выше определением, что, во-первых, свидетельствует о том, что модели класса «субъект-объект» могут видоизмениться на прямо противоположные при их помещении в контекст системы, т.е. работает принцип отрицания отрицания. Во-вторых, ликвидирует противоречие между личной свободой индивидов и нацией.

Однако не следует забывать о том, что нация двуедина, что несет в себе потенциальную опасность конфликта долгов. Окончательно исключить такой конфликт нельзя, однако можно минимизировать его остроту и вероятность возникновения, весьма удачная попытка чего предпринята в Христианстве – давать «Кесарю – кесарево, а Богу – Богово» (Мк. 12:14–17).

В связи с вышеперечисленным, иное значение приобретают и такие концепты как «равенство» и «справедливость». При определении равенства исходят из диалектического противоречия между правами (плюс льготы привилегии и др.) и обязанностями (плюс ответственность), результат которого есть произвол субъекта (т.е. у субъекта больше прав, чем обязанностей – у него появляется возможность чинить произвол; если наоборот – он угнетаем). Таким образом, равенство среди членов социума есть равенство разности вышеобозначимого выражения, которая должна равняться нулю, дабы не дестабилизировать систему и во имя сохранения свободы индивидов. «Справедливость» же в данной системе представляет собой принцип адекватного наделения субъектов правами и обязанностями. Как видно из данного абзаца, категории «равенство» и «справедливость» не только не противоречат категории «свободы», но и являются прямым ее следствием и дополняют его.

Следует также отметить тот факт, что такие концепты как «авторитет» (влияние умственное, возбуждающее уважение, доставляемое обладанием превосходной и признанной власти или выдающейся и признанной мудрости, знания, добродетели)⁴⁶ и «порядок» не противоречат принципу справедливого наделения долгом и принципу «равенства нулевого произвола» и, по сути, являются уважением по отношению к чужому долгу и состоянием системы, характеризующееся наличием «равенства нулевого произвола», соответственно.

Здесь следует особо заостриться на «порядке». Г. Лейбниц рассматривал принципы организации мира, созданного Богом, одним из результатов чего явилось решение проблемы теодицеи, предусматривающий порядок мироустройства, где одним предписано быть наверху, а другим – внизу (он это называет неоднородностью материи)⁴⁷. Г. Лейбниц говорил Боге как о силе, организовавшей материю и оправдывал иерархический порядок промыслом Творца и именно поэтому он критикует инфантильность, которую он описывает как «существование всего возможного» ⁴⁸. Действительно, как было выше описано, в основе системы стоит абсолют и в каком-то смысле он является причиной той или иной организации системы, для которой характерно иерархическая структура и функциональные обязанности элементов. Таким образом, порядок в системе всегда иерархичен, что не дискриминирует никакое звено, ибо все они равны в долге своем.

Не менее важен принцип единства системы, согласно которому долг внутри системы имеет примат над долгом вне системы, дабы предотвратить «инфекции», связанные с необходимостью исполнять внесистемный долг, что грозит дезорганизацией системы. Тем не менее, это не должно предотвращать импорт знаний, которые должны быть тщательным образом исследованы и по возможности применены на благо социума. Принцип единства черпает свою причинность напрямую от веры, т. к. верующий отвергает все, что противоречит его вере, значит, замыкает свое сознание в кругу, очерченном верой, то же, что не противоречит вере будет воспринято, но только как продолжение веры, очередная ее актуализация, и именно это позволяет импортировать знание и культурные образцы, приводя их в такой вид, что они есть продолжение веры. Например, казаки, переселившиеся на Кубань вскоре начали носить черкески, которые стали частью их формы, но от этого они не стали горцами и это не привело к принятию ислама, ибо черкеска была вписана в культуру и быт православных.

Таким образом, социум заинтересован в том, чтобы его члены были «свободны», т.е. могли исполнять свой долг, для организации чего создаются институты, специализирующиеся на тех или иных видах долга, что есть залог свободы нации. Принципиально важен здесь институт государства, который также организует исполнение долга, в основном посредством его формализации через законы. Правоохранительная функция государства же направлена на обеспечение условий, способствующих исполнению долга в той мере, насколько это необходимо нации. Для индивидов же необходимы мотивирующие факторы как материального, так и духовного характера, причем последние должны выходить за пределы материального мира.