141379 (Индивидуальный имидж как сторона духовной жизни общества), страница 2

– признание, в основном, тезисов и аргументационной метасистемы теорий естественноисторического процесса, с атрибутивными для них принципами редукционизма, попыток объяснений сложных форм через более простые; эволюционизма, подразумевающего единство истории и логики развертывания сущности явления; системности, признающего связи между элементами качеством не только системы, но и самих элементов, отрицания абсолютной противопоставленности организации и хаоса, восхождения от абстрактного к конкретному, фундаментальности противоречия для любого движения, признания общей логики теории «Большого Взрыва» в развитии мира, симпатии к эстетичности как необходимому критерии истины, и других.;

– использование принципа «экономии объяснений», запрещающего применение, в качестве основных, исследовательских логик «саморазвертывающегося Нечто», геополитики, мистики.

Такие логики постулируют бытие какого-либо начала, движение которого фатально для явлений социальной жизни. Автор, испытывая огромное уважение к таким классическим философским моделям, не раз убеждался, что они имеют очень низкий порог применимости в прикладных социологических исследованиях. Объяснять же движение имиджей простым указанием на судьбу, «сглаз», пассионарные толчки» и тому подобное и считать красоту описания финалом работ значило бы поступиться, ради такой красоты, чувством конкретности истины, что, в конце концов, просто неинтересно.

– учет относительности, парадигмальности, собственно научных представлений об истине, принципиально разводящий понятия истины и научной правдоподобности; признание важным дополнительным критерием последней попперовского признака «фальсифицируемости открытой теории»;

– использование марксистской идеи спиральности, восходящей к творчеству Гераклита, Б. Спинозы, Г. Гегеля, И. Канта и А. Шопенгауэра, отрицания отрицания, исторических социальных форм; постулирование, вопреки фрейдистской традиции, субстанциональности личностного начала в психике, ядром которого, по представлениям автора, является механизм человеческой воли, экзистенциального выбора и других.

Таким образом, используемая в работе методология, наиболее абстрактные ориентиры которой отражены выше, пробует объединить неальтернативные материалистические идеи марксизма, интеракционизма, когнитивизма, экзистенциализма и феноменологии.

Конкретные методологические требования к возможным теориям имиджа оговорены в тексте работы.

Такие требования, равно, как и необычная ситуация диспропорции в уровнях имиджелогии, наложили ряд ограничений основной линии исследования в работе:

– признавая важность и оригинальность групповых имиджей, автор предпочел выделить в анализе имиджи индивидуальные, относительно которых имелся просто больший по объему банк данных; кроме того, по представлениям автора, в современной имиджелогии явно ощущается перекос в сторону изучения именно групповых и, особенно, политических имиджей, что легко объяснимо практикой и психологией заказов на такие исследования; отметим, наконец, что выбор именно индивидуальных имиджей в качестве объекта исследования определялся и субъективным убеждением автора в возможности, необходимости и желательности роста роли личностного начала в социальной истории;

– в соответствии с главной целью работы ее логика подчинена обоснованию возможностей общетеоретической модели имиджа, попытки же решения более частных вопросов были несамодостаточны, ориентированы на верификацию модели;

– во второй главе, где рассматривается техника конструирования имиджа, психодиагностика, правила заполнения дневника имиджа, показания по выбору типа имиджа и другое, вводится ряд дополнительных ограничений, на заданных точках обрывающих дальнейший анализ. Это связано с договорными обязательствами автора перед заказчиками соответствующих исследований.

Кроме того, это выражает нравственные убеждения автора в том, что некоторые важные нюансы строительства имиджа тесно смыкаются с психокодированием, чтобы передаваться иначе, чем адресно; причем и в таком случае требуется прямое общение и контроль обучения.

Основная гипотеза исследования может быть выражена с помощью следующих, как минимум, положений:

– индивидуальные имиджи есть особая, безусловно любопытная и нуждающаяся в фундаментальном исследовании сторона духовной жизни общества;

– они имеют скрытую логику, которую возможно понять;

– они поддаются моделированию, причем возможна социальная технология, воссоздающая их качество в ходе лабораторного эксперимента;

– такие имиджи имеют измеряемые социологическими методами свойства, в том числе атрибутивные, характеристики, функции и маркеры;

– они ортогональны нравственности; иными словами, в жизни человека и общества есть состояния «вне имиджа», причем возможны оценки таких состояний, исходя из идеалов высокой духовности, веры, любви. В этом смысле представима и изначально желательна, что характеризует, к сожалению, стартовые предубеждения автора, интеллектуальная позиция «изучения врага».

Объектом исследования для данной работы была система духовной жизни общества, межличностного общения, в том числе опосредовання конкретными групповыми нормами, ценностями и стереотипами, рассматриваемая в единстве прошлого, настоящего и будущего, – поскольку, по мнению автора, каждый акт коммуникаций между людми, без которых немыслим имидж, показывает единство онто и филогенеза.

Предметом же исследования выступали опосредованные ситуацией ориентации поведения социальных субъектов на групповой опыт и образцы желаемого впечатления, которые существуют на нескольких уровнях:

• на уровне групповых норм, ценностей и ритуалов;

• на уровне общих личностных мотивов социального успеха;

• на уровне социальных стереотипов в работе воли в индивидуальной психике;

• на уровне бессознательного стремления к копированию поведения других людей и их общностей.

Исходя из приведенного выше понимания объекта и предмета исследования, авторскую гипотезу относительно природы имиджей можно выразить с помощью следующих, как минимум, положений:

– индивидуальные имиджи есть специфическая сторона постоянно воспроизводящейся духовной жизни общества;

– они имеют формализуемые законы организации и структуры, которые можно понять и проверить в прогностике;

– понимание упомянутых законов разрешает, в принципе, формирование системы конкретных рекомендаций по конструированию индивидуального имиджа, позволяя избегнуть просчитанного методологически риска и субъективных ошибок;

– знание, пусть приблизительное, этих законов позволяет такое применение классических и специфических социологических методов, которое приблизительно воссоздает в лабораторных условиях реалии социальной мимикрии человека, выраженные в имиджах;

• специфика возможных эмпирических исследований индивидуальных имиджей не отрицает гипотезы о природе имиджей как особого алгоритма, символьно-образной стороны социальной стереотипизации, клиширования духовной жизни людей.

Авторскую же гипотезу относительно собственно природы индивидуальных имиджей можно выразить следующими рабочими дефинициями:

– имиджи есть система социального программирования духовной жизни и поведения субъектов общецивилизованными и ментальными стереотипами и символами группового поведения, опосредованная мощью мотивации успеха, эталоном желаемого впечатления, мимитическими способностями субъекта и ситуацией.

Неопределенность в такой дефиниции концентрируется в понятии социального программирования, которое описывает воспроизводство, через систему групповых норм, таких воздействий на людей, которые резко увеличивают вероятность некритического, миметически-символьного следования «шагам» такой нормативной программы;

• имиджи есть сторона коммуникаций субъекта с миром, выражающая бытие его духовного влечения к социальному успеху, используя, в качестве средства самого себя, адаптируя желание успеха к известным образцам группового восприятия, групповых оценок и групповым эффектам поведения.

Здесь неопределенность базируется на термине влечения к социальному успеху, что несколько излишне жестко показывает врожденные предрасположенности к имиджам;

• имиджи есть символьная сторона духовной жизни, данная в ориентации поведения субъектов на эталон желаемого впечатления. Такое определение автор использует в читаемых курсах имиджелогии, хотя оно несколько увеличивает неопределенности, заменяя понятие социального программирования термином «ориентация», и так далее.

В любом случае, идеальное определение природы имиджей должно учитывать одновременное существование психических и групповых детерминант имиджей, ориентацию на групповой и личный успех в конкретной группе, использование, как средства достижения такой цели, самого себя; статуса имиджей, как оружия борьбы с личными комплексами; провоцирование имиджей групповыми нормами и оценками; высокую роль символов в имиджах; субъективную ориентацию имиджей на субъективное же чувствование законов группового восприятия и другое. Уже потому даже простая дескриптивная дефиниция, хоть как-то затрагивающая все такие аспекты, была бы либо слишком развернутой и трудной для запоминания, либо неточной.

Иными словами, выдвигаемая в работе гипотеза выделяет, в качестве основной, но не единственной метки содержания категории имиджа, организацию коммуникативного пространства между людьми, причем таким образом, чтобы их поведение ориентировалось на неточное копирование символов социального успеха и не нарушало главных групповых норм. Выработка методов, приемов и законов формирования такого пространства есть важнейший элемент предметного поля имиджелогии.

Выделим таким ряд других общих положений работы, выносимых на защиту:

• имиджи, представляя собой своеобразную, закрепленную в образах, символах и нормах программу социального поведения людей и их объединений, возникли вместе с феноменами группового поведения и существовали в догосударственную эпоху цивилизации хотя бы в форме «тотемного поведения»;

• имиджи показывают опыт закрепления норм общежития и в индивидуальной психике, и в групповом сознании уже потому, что позволяют сберечь психические силы за счет копирования эталонных образцов поведения и гарантируют воспроизводство ориентации людей на символы группового успеха;

• они имеют ряд очевидных функций: психической защиты, социального тренинга, мимесиса и других, подробно описываемых в тексте;

• имиджи характеризуют духовный опыт социального эгоизма, живучесть жизненного принципа «показаться, чтобы преуспеть» и уже потому ортогональны высокой духовности, выражают фоновый уровень безнравственности товарно-машинных цивилизаций;

• они представляют собой и как бы «выходной сигнал» психики, некий ее «турбулентный» слой в соприкосновении, общении человека с социальным миром, в котором особым образом шифруются основные психические процессы.

Стартовой точкой конкретного имиджа является, видимо, не желание «транслировать себя», но желание создать такую модель себя у других, чтобы достичь успеха.

Общие же зависимости формирования индивидуального имиджа можно кратко описать так: стремление избегать экзистенциальной тревожности – детские комплексы – имидж как атрибут социализации;

– имиджи структурированы, причем уровнями такой структуры являются визажные, коммуникативные и интеркоммуникативные элементы;

имиджи в различных формах человеческого общежития заметно отличаются. В группе имиджи центрируются лидерством, стигмируются по коду «свой-чужой», ранжируются их символьные ряды и дескрипторы. При критической величине актов девиантного поведения подсистемы групповых имиджей разрушаются; при длительном же воспроизводстве таких ситуаций эталонными становятся ранее девиантные образцы поведения, и так далее.

представимы группы, где роль имиджей резко падает;

в имиджах лидеров пересекаются несколько видов символов, причем в них выражены практически ортогональные начала: логика управления и ожидания работников;

возможна блок-программа рекомендаций, резко уменьшающая риски при конструировании индивидуальных имиджей;

Одной из прикладных методологических проблем диссертации был выбор общей логики работы.

Такая логика подразумевала не только принципы упорядочения текстового материала в работе, но и принимаемые критерии обоснованности теоретических положений. Общий принцип расположения материала в работе восхождение от абстрактного к конкретному от природы имиджа к его содержанию и отдельным формам.

Более частные теоретические положения обосновывались:

• тезис о необходимости имиджей в истории цивилизации через идеи необходимости символьного закрепления специализации труда и ролевых функций, а также через аргументационную метасистему экзистенциального «бегства психики от самой себя «Э. Фромма»;

• положение о невозможности изолированных, внесистемных имиджей через общую теорию систем и изученные феномены совмещения нескольких ролей, включая вербальные и невербальные символы такого совмещения;

• выделение в качестве основных психических корней имиджа мимесиса, приоритета образов социального успеха в работе человеческой воли, общей функционально-деятельностной ориентации сознания через использование идей символического интеракционизма и советской школы социальной психологии и социологии, анализ эмпирической базы данных, обработку принятой авторской гипотезы природы личности и ее статуса в психике;

основные характеристики групповых имиджей – через обзор соответствующих исследований в истории гуманитарных наук, материалов прикладных исследований; описание специфики индивидуальных имиджей через логику авторской методики конструирования индивидуальных имиджей, и так далее.

Общая логика работы подразумевала использование несколько десятков схем и графиков. Признаваемые недостатки такой логики – упоминавшиеся стартовые ограничения основной линии исследования, выводящие из фокуса анализа чисто политические имиджи, вынужденная апеляция к недоказанным фундаментальным гипотезам, что, естественно, увеличивает неопределенности. Впрочем, такие неопределенности, по представлениям автора, надо постулировать открыто, поскольку именно они, а не простые символы, метки «сегодняшнего дня», определяют качество собственно научного знания диалектики современного мира.