54038 (Польское восстание 1863 года и роль России), страница 7

Развитие товарности сельского хозяйства толкало по­мещиков на увеличение своих земель за счет крестьян­ских, на ликвидацию старого землеустройства, связанного с чересполосицей, на ликвидацию сервитутов (т. е. права крестьян на пользование лесами, пастбищами и лугами) и на увеличение рабочей силы, потребность в которой все больше ощущалась в собственно помещичьих хозяйст­вах — фольварках.

Как известно, вся земля оставалась в собственности помещиков. Сохранялось также сословное господство по­мещиков над крестьянами: на основании закона помещики являлись войтами в расположенных на их землях гминах (волостях); лично или через назначенных лиц помещик управлял волостью, располагая всей полнотой власти в том числе полицейской и даже судебной (по мелким преступлениям). Обладание всей землей и местной вла­стью давало помещикам возможность производить земле­устройство совершенно самовольно, исключительно в соб­ственных интересах. В связи с этим усилились такие яв­ления, как принудительное выселение крестьян с их постоянных местожительств, отобрание от крестьян земли или замена лучшей на худшую, ликвидация сервитутов и т. д. Массовое принудительное выселение крестьян представляет, по словам виднейшего буржуазного исто­рика польской деревни Владислава Грабского, «основное явление в развитии земельных отношений в первой поло­вине XIX века» .

Угроза перенесения крестьянского восстания из Галиции в Царство Польское в 1846 г. вынудила царское пра­вительство несколько ограничить произвол помещиков: в том же году был издан указ, запрещавший выселение крестьян, имевших более 3 моргов земли (морг — 1/30 влуки—0,57 га), и новое увеличение повинностей; следова­тельно, все беднейшее малоземельное крестьянство молча отдавалось на произвол помещиков.

После указа 1846 г. ограбление «защищенного» кресть­янства утихло, хотя и не прекратилось совсем, зато с прежней силой происходило ограбление беднейших кресть­ян, имевших менее 3 моргов. Количество безземельных крестьян в конце 50-х годов достигло 1339 тыс. человек (вместе с семьями), что составляло по отношению ко все­му крестьянскому населению 40,5%.

В начале 60-х годов в пользовании всех крестьян, ко­торых насчитывалось около 2 млн. (не считая земледель­цев-мещан), находилось 6,3 млн. моргов земли, в пользо­вании помещиков, которых насчитывалось 196 тыс. (в том числе мелкопоместной шляхты — 171 тыс.) — свыше 10 млн.

Кроме отчуждения земли, другим явлением, хотя и не столь глубоким и характерным, было очиншевание кресть­ян, т. е. перевод их ,на чинш — денежный оброк. В конце 50-х годов барщину отбывало 43% всех крестьянских дво­ров; остальные в большинстве своем были переведены на чинш и только 10% выполняли смешанные повинности. Следует отметить, что большинство переведенных на чинш составляли крестьяне казенных и институтских имений, в которых почти все крестьяне были уже очиншеваны.

Наоборот, в помещичьих имениях 60% всех крестьян по-прежнему выполняли барщину, остальные крестьяне ча­стью были переведены на чинш, частью выполняли сме­шанные повинности .

Наконец, характерным признаком новых отношений являлось также растущее применение наемного труда, как более производительного по сравнению с принудительным. Если в 1827 г. батраков насчитывалось 144 тыс., а поден­ных рабочих и коморников (коморник — безземельный крестьянин, снимавший жилье за отработки) —135 тыс., то в 1859 г. батраков насчитывалось 666 тыс., поденных рабочих и коморников — 457 тысяч, причем в последнем случае поденных рабочих было почти вдвое больше, чем коморников .

Разложение феодальных отношений и развитие капи­талистических сопровождалось ухудшением материально­го положения крестьян. Росла армия безземельных, уси­лилась эксплуатация бедноты и середняков. Наряду с рас­тущим применением наемного труда помещики увеличи­вали барщину и другие повинности крестьян, причем все эти повинности были относительно тем более тяжелые, чем меньше земли имел крестьянин. Повинности согнан­ных крестьян перекладывались на остальных. Широко применялись принудительные наймы крестьян за ничтож­но низкую плату; эти наймы представляли собой в сущ­ности прикрытую барщину. Сохранялись фактически и так называемые «даремщины», т. е. бесплатные дополни­тельные работы крестьян в пользу помещика за оказанную когда-то «помощь», а то и вовсе без основания. Чтобы сделать 'труд более интенсивным, помещики стали вводить нормирование и сдельную оплату различных работ; сдель­ная оплата получила широкое применение.

Особенно тяжелым было положение барщинных кресть­ян и безземельных. Стоимость барщины с морга в среднем превышала стоимость чинша в три раза. Безземельные работали в помещичьем хозяйстве в качестве дворовой челяди, батраков, поденщиков, коморников и т. п. Поме­щики, используя свои привилегии, выжимали из зависи­мых людей все соки. Барщинные крестьяне и дворовые люди работали под наблюдением приказчиков и не раз терпели издевательства и избиения.

Пролетаризация огромной массы крестьянства сопро­вождалась, с другой стороны, выделением незначительной части богатых крестьян, применявших уже наемный труд. Количество крупных хозяйств размером свыше 30 моргов составляло 9% всех крестьянских хозяйств.

В результате ухудшения материального положения ос­новных масс крестьянства произошел застой в естествен­ном приросте населения; в некоторые годы отмечалась даже убыль населения, так как смертность превышала рождаемость. В 1846 г. население Царства Польского со­ставляло 4867 тыс. человек, к 1859 г. оно уменьшилось до 4764 тыс.. «Это был результат обнищания крестьян­ского населения, которою почти вымирало от голода»,— писал видный буржуазный историк экономического разви­тия Польши Ст. Кемпнер. «Такой застой всегда знамену­ет болезненное состояние общества»,— отмечал и Влад. Грабский.

Обнищание крестьянства толкало его на борьбу с поме­щиками. Известия об аграрных реформах в западных и южных польских землях и слухи о подготовке аграрной реформы в России еще более побуждали крестьян к вы­ступлениям против старого порядка, к борьбе за новую жизнь. Крестьяне отказывались от выполнения старых по­винностей, требовали возвращения отобранной земли и восстановления прав на пользование лесом, барщинные крестьяне требовали также перевода их на чинш. Особенно активно выступали барщинные крестьяне, наиболее стра­давшие от феодальной эксплуатации. К концу 50-х годов наступило обострение крестьянской борьбы с помещиками. Наиболее ярким и острым примером в этом отношении была борьба барщинных крестьян в имении Гарнек Петрковского уезда Варшавской губернии.

Крестьяне этого имения терпели много обид от своего помещика, наконец, не выдержали и в ноябре 1858 г. пере­стали ходить на барщину. Они обращались к властям с жалобами на чрезмерное отягощение их повинностями, на отобрание у них земли, на применение жестоких телесных наказаний; одновременно они просили перевести их на чинш. В 1859 г. губернатор проверил жалобы крестьян, нашел их справедливыми и принял некоторые меры про­тив злоупотреблений помещика; что касается перевода на чинш, то признал это возможным только с согласия поме­щика. Крестьяне остались недовольны таким решением и продолжали отказываться от выполнения старых повин­ностей. Тогда власти направили против них солдат, кото­рые не смогли принудить крестьян к повиновению. После этого девять наиболее активных крестьян были выселены из своих усадеб. Один из них бежал в Силезию и оттуда продолжал протестовать против несправедливости. Однако и эти репрессии не сломили крестьян. Тогда арестовали еще 20 крестьян и посадили их в Александровскую цита­дель в Варшаве. Наместник назначил для расследования специальную комиссию и сам принимал крестьянских де­легатов. Власти признали жалобы крестьян правильными, заставили помещика уменьшить натуральные повинности, обещали затем перевести крестьян на чинш, а пока при­нуждали крестьян к послушанию помещику. Однако кре­стьяне отказывались признать старые повинности. Тогда (в июле 1860 г.) несколько крестьян было наказано на месте розгами, а 48 человек были заключены в тюрьму в г. Пётркове. После этого часть крестьян скрылась в окре­стностях, а другая согласилась уступить. В конце года еще свыше 80 крестьян продолжали сопротивляться помещику. В результате всей этой борьбы многие крестьяне лишились своих усадеб и стали безземельными.

В имении Бежунь Млавского уезда Плоцкой губернии распространился слух, будто царь освободил крестьян от повинностей, а от помещиков отобрал землю, превышаю­щую 100 моргов. Крестьяне прекратили выполнение бар­щины и уплату чинша и потребовали возвращения отоб­ранной у них земли, частью переданной новым поселенцам. Между старыми и новыми поселенцами начались стычки. Власти направили в имение воинскую часть, которая розгами и палками усмиряла «бунтовщиков». Многие крестьяне были закованы в кандалы и вывезены из Де­ревни.

В 50-х годах крестьянское движение проявлялось еще лишь в отдельных, разрозненных выступлениях.

Характеризуя социальную структуру Царства Поль­ского в целом, следует отметить ее сложность и противо­речивость. Преобладающую роль играли в ней еще фео­дальные отношения и старые классы (помещики и кресть­янство), но уже весьма серьезное влияние имели капита­листические отношения и новые социальные группы (бур­жуазия, пролетариат, служащие). В промышленности и торговле было занято 22% населения. Далеко вперед зашло социальное расслоение. Наверху началось сращивание: буржуазия приобретала землю и включалась в организа­цию сахарных заводов, помещики включались в промыш­ленные предприятия (например, в пароходном обществе на Висле хозяйничали капиталист Л. Кроненберг и земельный магнат граф Анджей Замойский). И хотя между бур­жуазией и помещиками существовали известные противо­речия в интересах и различия во взглядах на обществен­ные проблемы, между ними было больше общих интересов и общих взглядов, которые и сплачивали эти два класса в единый блок. Буржуазия не обнаруживала серьезной оппозиции политике помещиков.

Характерной особенностью социальной структуры поль­ского общества было наличие многочисленной и многоли­кой мелкой шляхты. Когда-то, во времена Речи Посполитой, эта шляхта представляла собой класс мелких земельных собственников, часто не имевших крепостных крестьян, но пользовавшихся привилегиями господствую­щего сословия и оказывавших немалое влияние на полити­ческую жизнь страны. Теперь эта шляхта под влиянием экономического развития и политических потрясений в зна­чительной части своей утратила землю и деклассирова­лась. Потерявшие землю шляхтичи превращались в «раз­ночинцев»: в приказчиков, экономов, писарей, чиновников, учителей, служащих, ремесленников, инженеров, мелких предпринимателей и т. п. Сохранявшие землю шляхтичи по своему материальному положению не отличались от средних крестьян. Естественно, что новые условия бытия отражались и на сознании. И хотя мелкая шляхта в массе своей не забывала о своем происхождении и на многое смот­рела по-шляхетски, значительная часть её уже восприняла новые, демократические взгляды и стремилась к социаль­ным и политическим преобразованиям. Особенно интере­совали ее вопросы национального освобождения.

После незавершенной буржуазной революции 1848 г. в западных и северных польских землях (как и во всей Пруссии) усилилась реакция. Революционное движение было подавлено. Постепенно усилилось национальное уг­нетение: употребление польского языка ограничивалось, в школах все чаще обучали на немецком языке. Прусские власти помогали немцам приобретать землю и заселять польские области.

В результате аграрной реформы развитие капитализма в сельском хозяйстве шло по «прусскому» пути. Половина крестьян осталась без земли, четвертая часть сидела на маленьких участках и лишь незначительная часть оказа­лась зажиточной. Помещики продолжали господствовать, эксплуатируя безземельных и малоземельных крестьян. Удовлетворенные социальной политикой прусских властей, польские помещики занялись «органической работой», т. е. обогащением самих себя, и отказались от борьбы за наци­ональное освобождение.

Указанные обстоятельства — репрессии прусских вла­стей, аграрная реформа — подорвали национально-освобо­дительное движение в западных и северных землях; здесь не было сколько-нибудь серьезной подпольной организа­ции.

В Галиции происходили подобные же процессы. Усилился гнет австрийской бюрократии. Учреждения и школы онемечивались. Налоги на население резко увели­чились. Аграрная реформа осуществлялась исключительно в интересах помещиков: безземельные крестьяне остались без земли, сервитутные права крестьян отменялись, в де­ревне создалась самая многочисленная прослойка крестьян с карликовыми наделами. Огромная масса беднейшего и безземельного крестьянства продолжала страдать. В результате крестьянской нищеты в 1845—1856 гг. произошло даже сокращение населения на 6 % — еще большее, чем в Царстве Польском. Классо­вый антагонизм в галицийской деревне оставался острым и после реформы: крестьяне продолжали борьбу за землю и свои права.

Польские помещики, удовлетворенные социальной по­литикой австрийского правительства, старались сохранить с ним хорошие отношения. Они стремились к соглашению с монархией не только в интересах сохранения своего гос­подства над польскими крестьянами, но и в интересах со­хранения своего господства над Восточной Галицией — ук­раинской. Среди украинской интеллигенции усиливалось сознание единства Восточной Галиции со всей Украиной, углублялась также симпатия к русскому народу. Польские помещики старались ограничить применение украинского языка в школах Восточной Галиции и расширить употреб­ление польского. Социальная и национальная практика польских помещиков в Восточной Галиции приводила к обострению польско-украинских отношений в ущерб обоим народам и к выгоде австрийской монархии.

В начале 60-х годов польские помещики стали хлопо­тать о предоставлении Галиции широкой автономии (сей­ма с решающим голосом, польской администрации и школ на польском языке). Однако их автономия выглядела слишком по-шляхетски и на сейме 1861 г. не нашла под­держки со стороны крестьянских и украинских депутатов. Закосневшие в своем сословном консерватизме польские помещики мешали даже развитию промышленности в стра­не, что и послужило одной из причин крайней экономиче­ской отсталости Галиции.²⁶

В силу указанных обстоятельств польское национально-освободительное движение в Галиции переживало упадок. Многие деятели этого движения не понимали крестьянства и сторонились его, ошибочно считая крестьян привержен­цами австрийского императора и противниками всех сво­их планов. Не видели они опоры и в других слоях об­щества.

ПОДЪЕМ НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОГО И КРЕСТЬЯНСКОГО ДВИЖЕНИЯ В ЦАРСТВЕ ПОЛЬСКОМ В КОНЦЕ 50-х - НАЧАЛЕ 60-х ГОДОВ

Поражение крепостнической России в Крымской войне заставило царское правительство вступить на новый путь — постепенных буржуазных ре­форм. После заявления Александра II о необходимости отмены крепостного права последовало смягчение цензуры, освобождение некоторых политических узников, предо­ставление университетам некоторой автономии, разреше­ние на выезд за границу для учения. В обществе зароди­лись надежды на прогрессивные преобразования, начались дискуссии о размерах и способах этих преобразований.

Смягчение режима наступило и в Царстве Польском. Наместник Паскевич, командовавший в годы войны рус­ской армией на Дунае, вскоре умер. На его место был прислан либеральный князь М. Д. Горчаков. Военное по­ложение, существовавшее в Царстве Польском с 1833 г., было отменено (хотя административное управление стра­ной по-прежнему оставалось в руках военной власти). Польское общество стало ожидать скорых и больших пере­мен. Вначале большинство надеялось на реформы сверху. Когда в мае 1856 г. Александр II приехал в Варшаву, то его встретили с радушием.