ref-20530 (Лев Давидович Троцкий и IV интернационал), страница 3

До сих пор невыясненным остается вопрос, состоялась ли уже не пред-, а полнокровная конференция интернационалистской левой, которая бы официально закрепила появление этой новой в международном рабочем движении организации.

На вопрос одной журналистке о численности своих сторонников Л. Д. Троцкий говорил: "Трудно указать точную цифру /своих сторонников в мире/, тем более что среди рабочего класса происходят постоянные перемещения : имеются наполовину сторонники, на четверть сторонники и т.д. Я думаю, что сегодня уже можно говорить о нескольких десятках тысяч сторонников". По своему составу эта "команда" была разномастная и чрезвычайно пестрая по своим идейно-политическим воззрениям.

Формальный политический разрыв Л. Д. Троцкого с большевистской партией произошел в 1933 году, в связи с его решением порвать с III Интернационалом и основать IV. Этот разрыв не был легким для него. Несмотря на то, что он был исключен из большевистской партии в 1927 году и выслан из Советского Союза в 1929, он никогда формально не порывал с партией или Коминтерном. С момента его высылки и до разрыва коммунисты - сторонники Троцкого пытались организовать работу внутри и за пределами партии и компартий других стран, чтобы повлиять на линию поведения в троцкистском направлении. Но Л. Д. Троцкий сопротивлялся их желанию организовать или санкционировать новые большевистско - ленинские партии за пределами Коминтерна. Он постоянно оказывал поддержку III Интернационалу и выражал желание защищать Советское государство. Его четырехлетняя верность той партии, которая его выслала его из страны, базировалась частично на страхе за безопасность Советского государства. Троцкий определял сталинский режим в этот период не как реакционную, или «термидорианскую» контрреволюцию, но как центристскую политическую акцию, которая делала зигзаги - между левыми и правыми. Он опасался, что эти шатания и некомпетентность сталинского руководства могут привести к кризису, в котором реальные правые / кулаки, нэпманы, белые и т.д./, воспользовавшись беспорядками, совершат настоящую контрреволюцию. При таких обстоятельствах Троцкий чувствовал бы себя обязанным поддерживать и защищать даже сталинских центристов от атак справа, поскольку она бы грозили падением Советского государства. Он, следовательно, сопротивлялся мысли о том, что защищает лозунг "сталинского переворота" или организует новую политическую партию, которая разделила бы большинство в момент кризиса.

Когда изучаются политические деятели и теоретики, всегда трудно отделить субъективное от объективного. Являются ли действия и позиция какого-либо определенного политика результатом субъективных, личных мотивов или объективного анализа? В основном на большевиков / и особенно на сталинистов/ смотрят как на политиков, действия которых зависят от их честолюбия как направляющей силы их теоретических или политических решений. Но мало кто из авторов работ о Троцком сомневался в его интеллектуальной честности или задавал критические вопросы о личных мотивах, скрытых за его теоретическими и политическими позициями.

Решение Троцкого в 1933 г. основать IV Интернационал исходило из объективного экономического, социального и политического анализа ситуации в Коминтерне и в СССР.

Однако по частной переписке Троцкого, его действиям, видно, что изменение его теоретических оценок СССР и большевистской партий явилось по крайней мере частичным результатом смены его тактической позиции и его фанатичных надежд. Формирование отдельных политических организаций и отказ от верности Коминтерну могли сделать Троцкого и его последователей членами сепаратистской антибольшевистской политической группировки. Такая позиция поставила бы под удар любую возможность его возвращения в ряды московского партийного руководства. Было бы непредусмотрительно для Троцкого питать такие наивные, донкихотские иллюзии, однако неопределенность динамического развития СССР в 1929-32 гг. давало на это некоторую надежду. Троцкий верил и надеялся на возвращение в Москву и неустанно работал для этого. Крушение этой последней надежды совпало с его решением основать IV Интернационал. Анализируя публицистику Троцкого 30-х годов, многие

исследователи приходят к выводу, что разгром гитлеровцами Коммунистической партии Германии/КПГ/ и рабочего движения в феврале-марте 1933 года заставил Троцкого разочароваться в КПГ, а затем и в Коминтерне и членах его партий. Троцкий был недоволен ими так как они /партия и Коминтерн/ не сформировали "совместного фронта сверху и снизу" с германскими социалистами /СПГ/, чтобы предотвратить победу Гитлера. В марте он написал серию статей, в которых отмечал, что лучше образовать новую германскую коммунистическую партию, чем восстановить прежнюю КПГ.

Троцкий допускал, что это решение будет воспринято как нежелательное, поэтому подписывал статьи псевдонимом "Г. Гуров". "Так же как доктор не оставляет пациента, в котором еще есть дыхание жизни, - писал он, - так и мы надеялись на реформу партии до тех пор, пока оставалась хоть малейшая надежда. Но было бы преступным питать привязанность к трупу." 

Хотя Троцкий теперь санкционировал создание новой, некоминтерновской партий в Германии, он не дошел до отречения от III Интернационала и советской коммунистической партии, отказывался одобрить образование новых коммунистических партий везде, кроме Германии. В ответ на риторический вопрос, отвергает ли он III Интернационал или нет Г. Гуров выразился двусмысленно: " По моему мнению, было бы неверно дать жесткий ответ... " Он полагал, что германская катастрофа могла бы быть таким объективным примером, который пошатнул бы другие компартии и заставил Коминтерн изменить свою политику. "Этот вопрос еще не решен для СССР, где провозглашение лозунга о создании второй партии было бы неверным... Это не столько вопрос создания IV Интернационала, сколько проблема спасения III."

9 апреля 1933 года Троцкий снова поддерживает следующую мысль: "Мы не порвем с III Интернационалом." В ответ на вопрос исходило ни его решение порвать с Коминтерном только из ситуации в Германии и нигде больше, Троцкий свел все значение проблемы к "бухгалтерии". "Если же сталинская бюрократия доведет СССР до крушения... придется строить IV Интернационал." Через 4 месяца после своего призыва к созданию новой коммунистической партии Германии, Троцкий уклонился от того, чтобы распространить свое отречение от КПГ на советскую и другие компартии. Только в середине июля он объявил, что невозможно оставаться " в плену своей собственной формулы" и что с надеждой на реформу Коминтерна покончено.

В статье "Нужно строить заново коммунистические партии и Интернационал" он писал, что советская компартия больше уже не партия, а просто "аппарат" управления в руках бесконтрольной бюрократии. Следовательно, не было партии, с которой необходимо было бы пойти на разрыв. Через 5 дней он написал, что большевистской партии больше не существует и .следовательно, наступило время оставить лозунг реформы ВКП/б/.

Июльское отреченье Троцкого от Коминтерна и большевистской партии и одновременный призыв к созданию нового Интернационала являются главными в его политических действиях в ссылке в этот период.

Здесь закономерно возникает вопрос: почему между призывом к созданию повой коммунистической партии Германии и своим отречением от советской компартии и Коминтерна в целом было 4 месяца? Нерешительность была несвойственна Троцкому.

Он писал в апреле, что IV Интернационал не будет необходим, ели только сталинская клика не приведет СССР к гибели. Так как между мартом и июлем он не упоминал ни о каких действиях Сталина, которые бы приблизили СССР к гибели, то и промедление, и план IV Интернационала нуждались в объяснении. Действительно, 27 июля 1933 года Троцкий признался, что логически раскол Коминтерна должен был произойти в апреле.

Так на что же надеялся Л. Д. Троцкий? Объяснить его поведение пытались по-разному.

Проанализировав архивные документы, профессор Колумбийского университета США Дж. Арч. Гетти, пришел к выводу, что Троцкий в это время предпринял попытку вести переговоры с Москвой о своем легальном возвращении туда. По-моему, выводы Дж. А. Гетти являются объективными, т.к. они основаны прежде всего на архивных материалах. Так же нам известно, насколько велико было желание Троцкого вернуться на Родину, и именно поэтому он, изгнанник, столь долгое время хранил верность коммунистической партии и всегда выступал за защиту Советского государства. Троцкий боролся не против страны Советов, как пытались показать Сталин и его окружение, и как иногда пытаются представить современные исследователи, а против сталинской бюрократии, узурпировавшей власть, не против народа, верившего в то, что он строит реальный социализм, а против тех, кто его обманывал.

Задолго до катастрофы 1933 года в Германии, Троцкий пытался установить контакт со своими последователями в СССР. С 1929 года он переписывался с теми из своих приверженцев, которые находились во внутренней ссылке в Сибири или Средней Азии. Он пытался переправить копии своего "Бюллетеня оппозиции" в Советский Союз и через своего сына Льва Седова, который жил в Берлине устанавливал контакты с туристами и советскими официальными деятелями, находившимися за границей.

В октябре 1332 г. Е. С. Гольцман, бывший троцкист, а затем советский деятель, встретил Седова в Берлине и передал ему предложение от ветерана - троцкиста Ивана Смирнова и других левых оппозиционеров в СССР о создании объединенного оппозиционного блока. Предлагаемый блок должен был включать троцкистов, зиновьевцев, членов группы Ломинадзе и др. "Предложение о создании блока кажется мне вполне приемлемым, - писал Троцкий, - но это вопрос именно блока, а не слияния".

Вскоре Седов поставил Троцкого в известность, что блок организован. По иронии судьбы в Советском Союзе лидеры блока И. Смирнов, Преображенский, Зиновьев, Каменев были арестованы в тот же самый момент.

В это время Троцкий Л. Д. попытался установить прямой контакт с «рядовыми работниками». Он продолжал призывать лояльных оппозиционеров стать активными, однако, проявляя все предосторожности.

Объединенный блок левой оппозиции был сформирован в 1932 году. По мнению Троцкого, блок существовал только для целей коммуникации и обмена информацией, следовательно, он не видел никакой секретной "террористической" роли блока, а именно так расценит эту роль Москва четыре года спустя. Тем не менее до сих пор не определены размер и сила блока 1932 года, поэтому не известно насколько он угрожал режиму.

В марте 1933 года Троцкий направил секретное письмо Политбюро, в котором формально предложил вернуться к лидерству в Политбюро при определенных условиях. Это письмо базировалось на его убеждении, что экономическая катастрофа в СССР неизбежна для лидеров ВКП/б/ и что это приведет к политическому краху партии. В этих условиях партия будет нуждаться в поддержке всех фракций, чтобы перестроиться и удержать власть. "Я считаю моим долгом сделать еще одну попытку обратиться к чувству ответственности тех, кто стоит во главе Советского государства. Вы знаете условия лучше, чем я. Если внутреннее развитие страны будет продолжаться дальше в том же направлении, то катастрофа неизбежна, " - писал Троцкий. Он отсылал Политбюро к своим недавним статьям в его "Бюллетене оппозиции" для анализа, называл недавнюю победу Гитлера в Германии доказательством банкротства политики Коминтерна и утверждал, что катастрофы, подобные этой, привели к утрате доверия к руководству. Что надо сделать? - спрашивал он. И отвечал: "дать новое рождение партийной организации, чтобы восстановить доверие, и левая оппозиция хотела бы в этом деле сотрудничать." "Некоторые из вас скажут, - писал Троцкий, - что левая оппозиция просто хочет найти дорогу к власти и предлагает сотрудничать только для того, чтобы оказаться среди лидеров. Однако вопрос не во власти /!/ для той или иной фракции, а в выживании рабочего государства и интернациональной революции. Только открытое и честное сотрудничество между исторически созданными фракциями, полная трансформация их в партийные течения и со временем растворение в партии может в конкретных условиях восстановить доверие к лидерству и возродить партию." Статья "КПГ или новая партия?", написанная 12 марта, и секретное письмо от 15 марта были внутренне связаны между собой. Во-первых, Троцкий мог теперь нажать на московских лидеров, которые, считал он, предпочтут скорее взять Троцкого обратно, чем расколоть Коминтерн. Во-вторых, секретное письмо, адресованное Политбюро, помогает объяснить, почему он написал 13 марта статью под псевдонимом. В ожидании ответа на предложение, сделанное 15 марта, Троцкий не связывал еще себя с IV Интернационалом, и псевдоним давал ему возможность позднее отрицать тот факт, что он порвал с партиями Коминтерна. Подобная возможность была важна для него при условии, если Москва положительно отреагировала бы на его предложение о возвращении. Следовательно, промедление Троцкого с разрывом с другими партиями Коминтерна /включая большевиков/ хотя и частично, но может быть объяснено. После марта он ждал из Москвы ответа на свое секретное письмо и в то же время рассчитывал, что Коминтерн признает свои ошибки и исправится. По этому Троцкий откладывал свой разрыв с Москвой, чтобы оставить за собой право выбора.

Через 1,5 месяца Троцкий потерял надежду получить ответ от Политбюро. 10 мая он послал в Москву еще одно, теперь уже гневное письмо, которое он озаглавил "Объяснение". Это короткое заявление начиналось с замечания о том, что единственным ответом Политбюро было молчание. Далее он известил Политбюро, что теперь чувствует себя свободным и вправе вести агитационную работу среди низших слоев сталинской бюрократии.

"Объяснение" от 10 мая знаменовало конец попыток Троцкого вернуться "легально" к московскому руководству. Катастрофа в Гер­мании, неуклюжая экономическая политика аппарата в СССР, и, нако­нец, сталинский отказ вступить с ним в переговоры убедил Троцкого в том, что любой вид соглашения со сталинской фракцией невозможен. Но до его статьи "Необходимо заново строить коммунистические партии и Интернационал" оставалось еще 2 месяца. Почему же он продолжал откладывать свой окончательный разрыв с большевиками и Коминтерном?

Одной из причин промедления могла быть простая нереши­тельность, другой - то, что Троцкий считал предлагаемый блок с оппозиционерами в СССР барьером на пути к окончательному разрыву с Коминтерном. Те иллюзии, которые еще питал Троцкий относительно жизненности блока, были развеяны в мае 1933 года, когда он узнал, что Зиновьев и Каменев капитулировали перед Сталиным, признались в своих "грехах" и снова поклялись в своей верности сталинской фракции.

Лидеры блока исчезли. Обе закулисные попытки Л. Д. Троцкого провалились. Политбюро проигнорировало его предложение о воздращени, а отречение Зиновьева и Каменева обезглавило блок 1932 года. Все возможные выходы из создавшегося положения, которыми хотел воспользоваться Троцкий, теперь закрылись, и он больше не мог надеяться на возвращение в Москву в ближайшем будущем.

Действительно, провал секретной политической тактики Троцкого сыграл решающую роль в намерении порвать с Интернационалом и остаться одному. Его конспираторские махинации не были единственными факторами в решении, но они были важны и , может быть, лучше объясняют его 4-месячное промедление в разрыве с Москвой, чем его публичные объяснения.