187092 (768678), страница 4

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 4)

Так, слова “тысяча верст утомительного пути” или “тысяча верст трудного пути” указывают на полисемию слова как на основание выбора синонима. Слово “путь” означает порядок и направление движения и в своем синонимическом ряду является так называемой доминантой, то есть словом с наиболее общим значением, которое может заменить остальные слова ряда. У “пути” помимо значения “дороги” имеются и иные значения, например, “жизненный путь”, “духовный путь”. Слово же “утомительный” имеет только одно конкретное значение “причиняющий утомление”. В повествовании о конкретном событии, чтобы избежать ненужной ассоциации с “духовным путем”, уместно именно сочетание “утомительный путь”, а не “трудный путь”.

Слова и словосочетания могут быть нейтральными и эмоционально окрашенными (экспрессивными), разговорными и книжными.

Экспрессивное слово может содержать положительную и отрицательную оценку предмета. Выбор разговорного или книжного слова указывает как на близость или отстраненность автора и читателя, так и на самооценку автора. Выбор слова как нейтрального или экспрессивного, разговорного или книжного задает в первую очередь модальность речи – отношение говорящего к ее содержанию, а следовательно, выражает образ автора: эта модальность речи определяет общий взгляд автора и читателя на ее содержание.

Среди слов с экспрессивным значением особенно выделяются слова с уничижительным значением или оттенком значения, слова вульгарные и слова грубые с оскорбительным значением, которые запрещены в употреблении (табуированные слова). Вместо слов с уничижительным значением часто используются синонимические эвфемизмы, слова или словосочетания с тем же значением, но не несущие оттенка уничижительности. Но принципиальный отказ от использования слов, обозначающих неприятные реалии, оценивается как манерность речи, своего рода лицемерие, и потому отрицательно влияет на этическую оценку образа ритора. Поэтому, если речь идет, например, о недостатке совести у политика или журналиста, то правильным будет сказать прямо: “бессовестное употребление слова”.

В примере синонимический ряд (недуги, болезни, недомогания, хвори, немощи, страдания) открывает автору широкую возможность пожаловаться на свои недомогания, но уместным оказывается слово “недуги” в эвфемистическом значении и ироническое употребление просторечной формы слова “болезнь” – “лихие болести”.

Слова бывают исконными и заимствованными.

Заимствованные слова, в свою очередь, подразделяются на освоенные в языке и новые, несущие дополнительную информацию о своем происхождении. Освоенные языком заимствованные слова не всегда даже распознаются как иноязычные по происхождению, и существует множество незаметных переходов в степени осознания иноязычного происхождения слова: хлеб, богатырь, князь, русалка, капуста, башмак, сарафан, церковь, крест, стихия, псалом, пробирка, томат, кофе, проблема, фантастика, этимология, активизировать, менеджмент, консенсус. Кроме того, язык, из которого заимствовано слово, небезразличен для его стилистической оценки.

Заимствованные слова могут иметь более или менее близкие синонимы в виде исконных слов (фанфарон – хвастун, консенсус – согласие), могут иметь в виде синонимов более употребительные заимствованные же слова (томат – помидор), но могут и не иметь близких синонимов исконного происхождения (организм, церковь, свекла, кофе). Обычно, но не всегда, иноязычные слова оказываются более книжными и нейтральными, чем соответствующие им исконные русские или неотличимые в современном языке от русских церковнославянские (ср. активизировать – оживлять, но комбинация – сочетание, концепт – понятие).

Выбор слова по происхождению определяется его собственным значением, отношением к этимологии синонимов, но главным образом – содержанием речи. Неуместное использование иноязычных слов наряду с книжными создает комический эффект:

*“Ранний восход солнца активизировал меня задолго до колокольного звона. Как я заснул полуодетый, не помню. Воздвигнулся я с реабилитированным потенциалом нервной системы и энергично, как будто в недалеком прошлом мною не был реализован комплексный маршрут повышенной трудности почти в тысячу километров”.

Наконец, выбор слова определяется его местом в тексте. В начале текста автор свободен в выборе слова из синонимического ряда, но в дальнейшем этот начальный выбор будет определяющим для последующего отбора слов. В противном случае текст окажется стилистически непоследовательным, безвкусным. Чувство слова, эстетический вкус требует, чтобы общий образ речи сохранялся на всем пространстве текста.

Внимательно прочтем отрывок из “Поездки в Саровскую пустынь” С.А.Нилуса, чтобы по достоинству оценить ясную, емкую, удивительно соразмерную русскую речь этого замечательного писателя.

“Раннее солнышко разбудило меня задолго до благовеста. Как я задремал, полураздетый, не помню. Поднялся я свежий и бодрый, точно за моей спиной не была брошена почти тысяча верст утомительного пути. Но недуги мои были при мне, даже еще как будто злее вцепились в мой крепко скроенный организм, столько лет ратоборствовавший с моими “лихими болестями” и только в последнее время начавший им поддаваться с зловещей слабостью.

Стояло чудное летнее утро, когда я вышел из монастырской гостиницы и пошел к “святым” воротам, ведущим в самый монастырь, где сосредоточена вся святая пустыня и живет вся монастырская братия, рассеянная по келиям больших каменных корпусов. Довольством и богатством хорошо организованного хозяйства, и притом хозяйства крупного, дышит от каждой монастырской постройки: видно – не на день, не на два, а на времена вековечные строилось это братское общежитие. Теплый зимний и летний холодный соборы изумительны по своему великолепию, особенно, если их сопоставить с келиями братии: в них не только не видно следов роскоши, даже у самого настоятеля, но незаметно склонности и к обыденному комфорту, без которого современный изнеженный человек, кажется, уже и существовать не может. Простота и незатейливость келейной обстановки тех, по крайней мере, келий, куда я заходил случайным гостем, граничат с бедностью” (Нилус С. Великое в малом. СПб., 1996. С. 64).

Тропы

Тропом называется прием речи, состоящий в таком замещении речения (слова или словосочетания) другим, при котором замещающее речение, используясь в значении замещенного, обозначает последнее и сохраняет смысловую связь с ним. Выражения “черствая душа”, “линия понимания вещей”, “столица мгновенно прервала свои занятия”, “не слышно русского гражданина”, “и меч и гром пушек не в силах занимать мир”, “мир в дороге, а не у пристани, не на ночлеге, не на временной станции или отдыхе” содержат тропы.

Читая эти выражения, мы понимаем, что “черствая душа”, которая лишилась способности чувствовать и сопереживать другим людям, означает, во-первых, человека с душой, а не только душу, во-вторых, подобна черствому хлебу, жесткому и несъедобному. Выражение “столица мгновенно прервала свои занятия” означает не сам город, а жителей города, которые ничего не рвали, а решительно прекратили свои занятия, подобно тому как разрывают веревку; что выражение “не слышно русского гражданина” означает, что ни один из многочисленных русских граждан не высказывается в письменной или устной форме, и потому, очевидно, отсутствует, либо вовсе не осталось людей, которые вели бы себя достойным гражданина образом, и т. д.

Каждое из этих слов – “черствый”, “линия”, “столица”, “не слышно”, “меч”, “гром пушек”, “мир”, “в дороге” – замещает другое слово и потому используется в несобственном, переносном значении. Переносное значение, однако, содержит связь того слова, которое использовано, с тем словом, вместо или в смысле которого оно использовано, и эта связь каждый раз представляет собой специфическое пересечение значений двух или нескольких слов, которое создает особый образ предмета мысли, обозначенного тропом.

Тропы часто рассматриваются как украшения речи, без которых можно бы и обойтись и которые, более того, порой делают речь излишне образной, темной и напыщенной. Отчасти это суждение верно – троп может быть средством художественного изображения и украшения речи: “В метафорический наряд речь стихотворная одета”(Ф.Сологуб). Но троп в основном – средство не украшения, а раскрытия смысла, например: “Личность, призванная к соединению с Богом… связана с природой урезанной, искаженной грехом…” (В. Н. Лосский); здесь выражение “урезанная природа” нужно, чтобы точно, емко и кратко передать мысль автора: “урезанный” означает “насильственно, произвольно и неправильно ограниченный”. В прозаической речи троп является важнейшим инструментом определения и выражения смысла. Троп родственен определению, но, в отличие от определения, способен выражать оттенок мысли и создавать смысловую емкость речи.

Многие слова, которые мы привыкли использовать, не особенно задумываясь об их значении, образовались как тропы. Мы говорим “электрический ток”, “поезд пришел”, “сырая осень”, но также “Слово Божие”, “милосердие Божие”, “в руце Твои предаю дух мой”. Во всех этих выражениях слова использованы в переносном смысле, хотя мы часто не представляем себе, как можно было бы заменить их словами в собственном значении, ибо таких слов может и не быть.

Тропы подразделяются на стершиеся общеязыковые (как “электрический ток”, “железная дорога”) и речевые (как “сырая осень”, “черствая душа”), с одной стороны, и авторские (как “мир не у пристани”, “линия понимания вещей”) – с другой. Но между этими двумя разрядами тропов лежит третий: это такие выражения, как “Бог Слово”, “Десница Божия”, “Дух Святый”. И если нет необходимости размышлять о происхождении выражения “железная дорога”, то осмысливая богословские понятия, следует понимать их внутреннюю форму и помнить, что прямое значение, которое они передают, абстрактно и доступно нам лишь отчасти и что мы здесь имеем дело со сравнением от доступного восприятию к недоступному для мысли.

Если мы обратим внимание не только на связь значений замещаемого и замещающего слов, но и на то, каким способом эта связь получается, то увидим различие приведенных выше выражений. Действительно, если замкнутый и недружелюбный человек подобен черствому хлебу, линия понимания вещей подобна направлению мысли, то столица включает в себя жителей, которые являются ее составной частью, голос есть условие речи, а речь – свойство человека, быть гражданином есть родовое свойство граждан, обнаженный меч есть символ войны, а извлечение меча из ножен предшествует бою. Тропы различаются в зависимости от тех смысловых отношений (общих мест), которые лежат в их основании.

Метафора – троп, основанный на подобии, признак которого характеризует предмет мысли:

“И опять звезда ныряет в легкой зыби невских волн” (Ф. И. Тютчев).

Метафора – самый значимый и употребительный троп, поскольку отношение подобия раскрывает широкий круг сопоставлений и образов предметов, не связанных обязательными отношениями, поэтому область метафоризации практически безгранична и метафоры можно видеть практически в любых видах текстов, от поэзии до документа. В нижеследующем примере видно, как система метафор выстраивает философско-публицистический текст, в основе которого лежат два образа: разоренной сокровищницы и птицы, обессиленной ветром.

“При таком слепом и наивно морализирующем подходе (имеется в виду отказ от сопротивления злу – А. В.) все огромное хранилище духовной культуры оказывается опустошенным и сокровища его извергнутыми; все творческое напряжение человеческого духа оказывается осужденным и запрещенным. Религиозно обескрыленный, осмеянный и низведенный; познавательно обессиленный и ослепленный; художественно урезанный и порабощенный; лишенный прав, обороны и родины, человек остается к концу этого противодуховного циклона жалким существом об одном, моральном измерении; и высшим понуждением его остается самопонуждение к безвольно-сентиментальной жалости”(Ильин И. А. О сопротивлении злу силою. Путь к очевидности. М., 1993. С. 55).

Метафора легко развертывается в эпитет, сравнение, характеристику, притчу и даже в целый текст аллегорического характера, в котором персонажи, их отношения, действия и слова, сама композиция образуют целую сеть метафор.

Скатившись с горной высоты,

Лежал во прахе дуб, перунами разбитый;

А с ним и гибкий плющ, кругом его обвитый…

О Дружба, это ты!

(В.А. Жуковский)

Метонимия – троп, основанный на отношении смежности.

Метонимический перенос связан с описанием и обстоятельственными топами, которые являются смысловой основой метонимии: предыдущего и последующего, причины и действия, деятеля и действия, содержащего и содержимого, знака и означаемого, времени и предмета или действия, материала и вещи.

Предыдущее ~ последующее:

“…принуждены мы были с болезненным и сокрушенным сердцем, призвав в помощь Бога, обнажить свой меч и обещать царству нашему, что мы не опустим оный во влагалище, доколе хотя один из неприятелей оставаться будет вооружен на земле нашей”.

(Манифест имп. Александра I)

Характеристики

Список файлов статьи