157075 (767122), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Манипулирование мнением — это обязанность СМИ, профессиональных журналов, школ, университетов и вообще образованных классов. Задача манипулирования привычками и поведенческими установками выпадает на долю популярного искусства, рекламы и огромной индустрии пиара. Ее цель, пишут лидеры бизнеса, — «упразднить вековые обычаи». Один из методов, в частности, заключается в том, чтобы создавать искусственные потребности, воображаемые нужды — прием, признававшийся эффективной техникой контроля со времени начала индустриальной революции и далее после освобождения рабов. Значительной индустрией он стал в 1920-е гг., а в последние годы достиг новых высот изощренности. В учебниках объясняется, что данная отрасль должна стремиться насадить «философию тщетности» и «отсутствия цели в жизни». Она должна находить способы «сосредоточить внимание людей на более поверхностных вещах, которые составляют большую часть потребительской моды». Тогда люди могут принять и даже приветствовать свою обессмысленную и подчиненную жизнь и забыть нелепые идеи о том, чтобы самим распоряжаться своими собственными делами. Свою судьбу они оставят ответственным людям, умным меньшинствам, секулярному священству, которые служат власти и реализуют власть — эта власть, конечно же, лежит где-то в другом месте — посылка скрытая, но принципиально важная.
В современном мире власть сосредоточена в нескольких могущественных государствах и в частных тираниях, которые тесно с ними связаны, — становясь их «орудиями и тиранами», как давным-давно предупреждал Мэдисон. Частные тирании — это гигантские корпорации, которые доминируют в экономической, социальной и политической жизни. В своей внутренней организации эти институты приближаются к тоталитарному идеалу не менее, чем любые другие институты, какие только замышляли люди. Их интеллектуальные истоки отчасти лежат в неогегельянских доктринах о правах органических суперчеловеческих субъектов — доктринах, которые лежат в основе и других основных форм современного тоталитаризма — большевизма и фашизма. Рост влияния корпораций в Америке подвергался ожесточенным нападкам со стороны консерваторов — категории, которая теперь едва ли не исчезла вовсе — как возврат к феодализму и «форма коммунизма», что отнюдь не безосновательно.
Еще и в 1930-е гг. дебаты по этим вопросам были в центре основных дискуссий. Данная проблематика была ликвидирована в общественном сознании под натиском корпоративной .пропаганды после Второй мировой войны. Та кампания была реакцией на стремительный рост социал-демократических и еще более радикальных убеждений во время депрессии и в годы войны. Деловые публикации предостерегали об «опасности, которая грозит промышленникам при подъеме политической власти масс». Для противодействия этой угрозе были предприняты крупномасштабные усилия с тем, чтобы «вбивать гражданам в голову капиталистический нарратив» до тех пор, пока «они сами не смогут воспроизвести этот нарратив с замечательной точностью», если использовать терминологию лидеров бизнеса, которые с новыми силами посвятили себя «нескончаемой битве за умы людей». Пропагандистское наступление было неимоверным по своему масштабу — важнейшая глава в истории выработки согласия. По этой теме имеется неплохая литература для посвященных, неизвестная жертвам.
Вот каковы были излюбленные методы внутри богатых и привилегированных обществ. За их пределами, как уже обсуждалось, были доступны и более непосредственные методы, несущие в себе ужасающие издержки в виде человеческих жизней. Они применялись с последних дней 265
Второй мировой войны для того, чтобы подорвать и уничтожить антифашистское Движение Сопротивления и реставрировать традиционный порядок, который оказался в немалой степени дискредитирован своими связями с фашизмом. Далее они были адаптированы с тем, чтобы не дать деколонизации выйти из-под контроля.
Брожение 1960-х пробудило схожие опасения в респектабельных кругах. Быть может, наиболее ясное выражение их—в первой крупной публикации Трехсторонней комиссии — группы, сформированной преимущественно из либеральных интернационалистов в трех крупнейших промышленных центрах — Европе, Японии и Соединенных Штатах: администрация Картера, включая самого президента и всех его старших советников, по преимуществу была почерпнута из ее рядов. Первая публикация комиссии была посвящена «кризису демократии», возникшему в регионах, которые представляла каждая из трех сторон. Кризис заключался в том, что в 1960-е гг. формулировать свои интересы и заботы и организованным образом выходить на политическую арену для их продвижения стремились большие группы населения, которые в норме бывают пассивны и апатичны: женщины, меньшинства, молодежь, пожилые люди и т.д., — на самом деле, почти что все население. Их «особые интересы» следует отличать от «национальных интересов» — оруэлловского термина, который на практике относится к «постоянным интересам» «меньшинства преуспевающих».
Наивные могут назвать это развитие событий шагом к демократии, но более искушенные понимают, что это — «эксцесс демократии», кризис, который необходимо преодолеть путем возвращения «приведенного в замешательство стада» на подобающее ему место: зрителей, а не участников действия. Американский докладчик в комиссии, выдающийся ученый-политолог Гарвардского университета, со следами ностальгии описывал мир прошлого, когда Гарри Трумэн «мог управлять страной в сотрудничестве с относительно небольшим числом адвокатов и банкиров с Уолл-стрит» — счастливое состояние, которое можно было бы и вернуть, если возможно восстановить «умеренность в демократии».
Этот кризис привел в действие новую атаку на демократию, осуществляемую средствами политических решений, пропаганды и иных методов контроля за убеждениями, обычаями и установками. Параллельно, при режиме «неолиберализма» (термин сомнительный; политика не является ни «новой», ни «либеральной», если мы имеем в виду что-то напоминающее классический либерализм) было резко ограничено пространство выбора вариантов публичного действия. «Неолиберальный» режим подрывает суверенитет народа, смещая полномочия принятия решений от национальных властей к «виртуальному парламенту» инвесторов и кредиторов, прежде всего, организованных в корпоративные институты. Этот виртуальный парламент может применять право вето в отношении государственного планирования путем бегства капитала и атак на валюты, благодаря либерализации финансовых потоков, которая явилась составной частью демонтажа Бреттон-Вудской системы*, учрежденной в 1944 г. Это-то и подводит нас к текущему периоду, поднимая крупные вопросы, которые мне придется отложить неохотно, ввиду ограничений во времени.
Описанные здесь результаты и методы, использованные для их осуществления, следует поставить в один ряд с наиболее значимыми достижениями власти и ее слуг в XX в. Они указывают и на то, что, возможно, еще впереди, - но всегда с принципиально важным условием: если мы это позволим, выбор, а не необходимость.
---------------------
* Бреттон-Вудская система была создана после Второй мировой войны, предусматривала фиксированные валютные курсы, создание Международного валютного фонда (МВФ) и Всемирного банка. Существовала до 1973 г.. когда были введены плавающие курсы валют и прекращен обмен доллара на золото. - Прим. ред.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://ec-dejavu.ru/
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
