79343 (763556), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Андреас Брайтенштайн также вспоминает рассказ Набокова «Сказка» (1926), поскольку в нём упоминается улица Гофмана, а ведь именно с имени немецкого писателя Э.Т.А. Гофмана и начинается рассказ Хайнца фон Лихберга «Лолита». Видимо, автор статьи в газете «Neue Zuricher Zeitung» думает, что Владимир Набоков узнал об Эрнсте Теодоре Амадее Гофмане только из рассказа Лихберга, отчего набоковская госпожа Отт (чёрт в женском обличье) и предлагает герою рассказа «Сказка» Эрвину встретиться на улице Гофмана.
Между тем знакомство в России с Э.Т.А. Гофманом началось ещё в 20 гг. XIX в. А в 1835 г. В.Г. Белинский уже писал в статье, посвящённой прозе А. С. Пушкина, что повесть «Пиковая дама» выказывает явное знакомство поэта с произведениями Э.Т.А. Гофмана. На мотивы сказки Гофмана «Щелкунчик» в 1892 г. создал музыку к одноимённому балету П.И. Чайковский. Сборник Гофмана «Серапионовы братья» (1819—1821) дал название литературной группе, основанной 1 февраля 1921 г. в Петрограде, в которую входили М.М. Зощенко, Вс. В. Иванов, В.А. Каверин. К.А. Федин и др. В 1922 г. в Берлине вышел их совместный сборник «Серапионовы братья». Под псевдонимом Дапертутто (волшебный доктор из сказки Гофмана «Приключение накануне Нового Года») издавал журнал «Любовь к трём апельсинам» (1914—1916) Вс. Э. Мейерхольд. «Вечерней порою / Сгущается мгла. / Пусть Гофман со мною / Дойдёт до угла», — писала в 1940 г. Анна Ахматова в поэме «Путём всея земли». Примеров популярности Э.Т.А. Гофмана в России можно приводить множество, так что Набокову вовсе не нужно было заглядывать в рассказ Хайнца фон Лихберга, чтобы узнать имя знаменитого немецкого писателя-романтика, композитора и художника.
В интернетверсии журнала «Шпигель» в статье «Обнаружен предшественник «Лолиты». Совершил ли Набоков плагиат?» утверждается: «Возможно, что русскому эмигранту попал в руки экземпляр сборника «Джоконда» с рассказом Лихберга «Лолита», и этот рассказ, мог спустя много лет инспирировать его на написание «Лолиты»». Что же, вероятность того, что Набоков держал в руках сборник «Проклятая Джоконда», действительно не исключается. Отечественный литературовед Игорь Волгин считает, что не имеет смысла мучиться над мрачной загадкой — читал ли Набоков рассказ Хайнца фон Лихберга или даже не слышал о нем. «Для писателя такого класса, как автор «Приглашения на казнь», немецкая «Лолита» могла послужить просто «чёрной вороной на белом снегу» (зрительный образ, из которого, как известно, возникла суриковская «Боярыня Морозова»). Можно ли укорять Шекспира за то, что он использовал для своих «Ромео и Джульетты» историю довольно известную? Вообще, любовная коллизия в «Лолите - не Бог весть какая находка, это, можно сказать, мировой сюжет, притом довольно банальный. Весь вопрос в том, как это написано. Набоков — он и в Африке Набоков. И сколь бы (положим) талантлив ни оказался фон Лихберг, он Набокову не соперник»», — заключил Игорь Волгин.
Сам Набоков в «Лолите» напомнил, что Данте влюбился в свою Беатриче, «когда минуло только девять лет ей», а когда Петрарка влюбился в свою Лаурину, «она была белокурой нимфеткой двенадцати лет». В послесловии к американскому изданию «Лолиты» 1958 года Набоков рассказал о «прототипе» своего романа — рассказе «Волшебник». Этот рассказ был написан в октябре—ноябре 1939 г. в Париже, и в одну из «военного времени ночей, когда парижане затемняли свет ламп синей бумагой», писатель прочёл свой рассказ маленькой группе друзей — М.А. Алданову, И.И. Фондаминскому, В.М. Зензинову и др. «Вещицей я был недоволен и уничтожил её после переезда в Америку, в 1940 году», — сообщил Набоков. Впрочем, один из экземпляров машинописи рассказа «Волшебник» каким-то образом сохранился и был напечатан в 1991 г. в альманахе «Russian Literature Triquarterly». Это была первая русскоязычная публикация рассказа. До этого рассказ «Волшебник» можно было прочесть по-английски в переводе сына Набокова Дмитрия в 1986 г.: в твердом переплёте рассказ выпустило издательство «Putnam».
Почему же Набоков был "недоволен" рассказом «Волшебник» и при жизни его не опубликовал? Живущий в Америке литературовед Геннадий Барабтарло считает этот рассказ достижением «наивысшего разряда», поскольку «повествовательный метод «Волшебника» принадлежит к числу наиболее сложных и вместе тонких в прозе Набокова».
Протагонист рассказа «Волшебник», как сообщил Набоков в своём послесловии к американскому изданию «Лолиты», «женился на больной матери девочки, скоро овдовел, и после неудачной попытки приласкаться к сиротке, бросился под колёса грузовика». Это послесловие было написано 12 ноября 1956 года, когда писатель работал в одном из американских университетов, т.е. через год после выхода «Лолиты», в парижском издательстве «Олтимпия-пресс». Сообщив о «прототипе» романа «Лолита» — рассказе «Волшебник», Набоков ещё раз повторил (теперь уже в 1959 г. в интервью, данном Алену Роб-Грийе и журналу «Ар»), что стал писать в 1939 г. рассказ «о человеке в плену страсти», причём писал его по-русски, но «ничего не вышло».
На возможность объяснить причину «уничтожения» машинописных экземпляров рассказа «Волшебник» мое внимание обратил Александр Пиперский. Он указал на первую книгу трилогии Уильяма Фолкнера — «Деревушка», где частично содержится сюжет «Волшебника». Известно, однако, что Набоков о Фолкнере отзывался сугубо отрицательно: «Не выношу региональную литературу с её искусственным фольклором».
Когда в 1940 г. Набоков приехал в США, Уильям Фолкнер уже считался видным мастером новой американской прозы. Его первый роман «Солдатская награда» вышел в 1926 г., а затем последовали романы «Шум и ярость» (1929), «Святилище» (1931), «Свет в августе» (1932), «Авессалом, Авессалом!» (1936). Первый роман трилогии о семействе Сноупсов — «Деревушка» — вышел в 1940 г., и можно не сомневаться, что Набоков по приезде в Америку его прочел. Во второй части романа «Деревушка» — «Юла» — содержится сюжет, аналогичный сюжету рассказа Набокова «Волшебник».
Когда Флем Стоупс получил место приказчика в лавке её отца, его будущей жене Юле Уорнер «не было и тринадцати лет», рассказывает Фолкнер. А когда Юлу Уорнер впервые увидел новый учитель школы во Французовой Балке по имени Лэбоув, ей было одиннадцать лет. «Орбита притяжения» этой девочки длилась несколько лет. Лэбоув хотел уехать из Французовой балки, но не мог. «Он сошёл с ума. И знал это», — пишет Фолкнер. Наконец, учителю удалось «приласкаться» к Юле. Произошло это так. Все ученики разошлись по домам после уроков. Лэбоув прижался лицом к скамье, хранящей еще тепло тела Юлы. Как вдруг дверь отворилась и вошла девочка. Она объяснила, что брат Джоди, который увозил её из школы на лошади, ещё не приехал, а на улице холодно. Лэбоув обнял Юлу, но она была сильна, отпустила ему полновесную затрещину и ушла.
Выйдя из школы, Юла ни слова не сказала об этом инциденте подъехавшему брату, а Лэбоув ожидал, что Джоди Уорнер тут же с ним расправится или подстережет его в засаде с револьвером. Но Джоди не появился. Тогда Лэбоув сам пошел навстречу своей смерти в лавку (где обычно сидел за конторкой Джоди Уорнер), ожидая, что именно тут брат Юлы его застрелит. Но ничего не произошло. «Она ему ничего не сказала. И даже не забыла сказать. Она просто не знает, что об этом нужно сказать», понял Лэбоув. Больше его во Французовой Балке никто не видел: он тут же уехал в Джефферсон, заперев дверь школы и повесив на гвоздь рядом с дверью ключ.
Этот эпизод — лишь один из многих в жизни героини трилогии Уильяма Фолкнера Юлы («Деревушка», «Город», «Особняк»), но поскольку сюжет рассказа Набокова «Волшебник» аналогичен данному эпизоду (причём писатели, создавая свои тексты, находились по обе стороны океана), русский эмигрант, имя которого в Америке не было никому известно, благоразумно отказался публиковать свой рассказ. Он был опубликован лишь после смерти Набокова.
Почему же Набоков в своём романе сохранил имя героини рассказа Лихберга? Вначале ведь он пытался дать героине «Лолиты» другое имя - Хуанита, Жуанита Дарк... Писатель объяснял выбор имени Лолита следующим образом (и, конечно, вне всякого упоминания о рассказе Лихберга): «Для моей нимфетки нужно было уменьшительное имя с лирическим мелодичным звучанием. «Л» — одна из самых ясных и ярких букв. Суффикс «ита» содержит в себе много латинской мягкости, и это мне тоже понадобилось. Отсюда — Лолита». А в другом интервью Набоков обратил внимание на то, что «для достижения необходимого эффекта мечтательной нежности оба «л» и «т», а лучше и слово целикoм, должно произносить с иберийской интонацией, а не по-американски, то есть без раздавленного «л», грубого «т» и длинного «о» . Сейчас мы приступим к русскому. Здесь первый слог её имени звучит больше с «а», чем с «о», а в остальном всё опять вполне по-испански», — сказал Набоков в телеинтервью Роберту Хьюзу в 1965 г.
Набоков прекрасно знал, что в Америке имя Долорес, т.е. Лолита или Лола, вполне распространено. Он даже упомянул это имя в романе «Лолита» «при фамилии какой-то гнусной старой комедиантки». Так «откуда у парня испанская грусть?», спросим мы, воспользовавшись словами известного советского поэта. Неужели писатель таким образом завуалировал свое знание рассказа Лихберга об испанской девочке Лолите и бабушке её прабабушки Лоле? Нет ответа.
Исследователи творчества Набокова (Саймон Карпинский, Борис Парамонов, Николай Анастасьев) давно указали на имя Хэвлока Эллиса в связи с созданием романа «Лолита». Дело в том, что в «Других берегах» Набоков пишет об исповедях, приводимых Хэвлоком Эллисом, «где речь идёт о каких-то малютках всевозможных полов, занимающихся всеми греко-римскими грехами, постоянно и всюду, от англосаксонских промышленных центров до Украины (откуда имеется одно особенно вавилонское сообщение от помещика). Одну из книг Хэвлока Эллиса прислал Набокову Эдмунд Уилсон, когда писатель начал работать над романом «Лолита».
Генри Хэвлок Эллис (1859-1939), психолог и литературный критик, получил медицинское образование. Он учился в медицинской школе госпиталя Св. Фомы в Лондоне, а затем стажировался в качестве интерна (т.е. врача, состоящего в интернатуре с целью последипломной практики) в том же госпитале. Практикующим врачом Хэвлок Эллис был недолго, а затем отошел от традиционной медицины и потряс Викторианскую Англию своим семитомным энциклопедическим трудом «Этюды сексуальной психологии», отчего его и прозвали «английским Фрейдом». На протяжении своей долгой жизни Хэвлок Эллис издал более пятидесяти книг. посвящённых медицине, евгенике, художественной литературе, криминалистике и, главным образом, сексуальной психологии.
Американский литературовед русского происхождения Саймон Карлинский (Семен Аркадьевич Карлинский, род. в 1924 г. в Харбине), который является редактором издания переписки Владимира Набокова и Эдмунда Уилсона, считает, что роман «Лолита» обязан своим появлением анонимным сексуальным мемуарам «Исповедь Виктора X., русского педофила», специально написанным для Хэвлока Эллиса и его классической серии «Этюды сексуальной психологии». Именно французское издание книги Хэвлока Эллиса, где публиковались в качестве приложения эти мемуары, и получил Набоков от своего корреспондента в 1948 г.
Биография Гумберта Гумберта в «Лолите» изложена Набоковым в полном соответствии с указанием Эллиса в его учебнике для студентов «Сексуальная психология» о том, что педофилия, т.е. влечение к малолетним девочкам, встречается либо у сверхутонченных интеллектуалов, либо у психически больных людей.
Набоков объединил обе категории. Гумберт Гумберт из романа «Лолита» вырос в роскошной гостинице Мирана Палас на Ривьере, принадлежавшей его отцу. Затем он учился в английской школе на Ривьере и во французской гимназии в Лионе, университетах Лондона и Парижа и стал специалистом по французской и английской литературам. Одна из его работ — «Прустовская тема в письме Китса к Бенджамину Бейли». Он также создал «Краткую историю английской поэзии» и учебник французской литературы со сравнительными примерами из литературы английской, писал стихи, пародии на Томаса Элиота и печатал этюды в «малочитаемых журналах». Словом, он был утончённым интеллектуалом, но то и дело лечился в психоневрологических санаториях. «Гибельный упадок душевных сил привёл меня в санаторию на полтора года; я вернулся к работе — и вскоре опять занемог», — рассказывает Гумберт.
Отправившись с экспедицией ботаников, метеорологов и медиков в «приполярные области Канады», Гумберт Гумберт по возвращении в цивилизованный мир вновь борется с помрачением рассудка в больнице, а, выйдя из больницы, отправляется в Рамздэль, где и знакомится с матерью Лолиты. В ходе поисков пропавшей Лолиты Гумберт почувствовал, что теряет «контакт с действительностью», и провёл несколько месяцев в санатории около Квебека, где лечился раньше. Наконец, попав в тюрьму после убийства Клэра Куильти, Гумберт вновь оказывается в лечебнице для психопатов, где проверяют его рассудок и где он начинает писать свою «Исповедь Светлокожего Вдовца», т.е. «Лолиту».
Свидетельством того, что Набоков внимательно читал работы Хэвлока Эллиса по сексуальной психологии, можно считать и следующее заявление Гумберта Гумберта: «Я сидел с урбанистами в кафе "Les Deux Magots". «В своём учебнике для студентов — «Сексуальная психология» Хэвлок Эллис специально останавливается на том, что Карл X. Ульрихс, который придумал термин «уранизм», заявил в 1862 г., что это «вид гермафродитизма» или бисексуальности. Отсюда, видимо, и берёт начало название кафе в романе Набокова «Les Deux Magots», т.е. «Два урода».
В 1959 г. французский писатель Ален Роб-Грийе, беря интервью у Набокова, заметил, что характерной особенностью романа «Лолита» является тот факт, что повествование «ведется то от первого, то от третьего лица, причём зачастую в одной и той же фразе — на протяжении всего романа», и это создает необычайно любопытный эффект раздвоения героя. Набоков оставил это замечание Роб-Грийе без комментария, а, между тем известно, что такой же приём применил американский писатель Дж. Д. Сэлинджер в 1953 г. в сборнике «Девять рассказов» в новелле «Посвящается Эсме». Однако ни Сэлинджер, ни Набоков не изобрели этот прием. О нём рассказал герой романа Джеймса Джойса «Портрет художника в юности» Стивен Дедалус: «Личность художника входит в повествование, обтекая персонажей и действие как жизненно важное море. Этот приём вы легко заметите в той древнеанглийской балладе «Турпин-герой», которая начинается в первом лице, а заканчивается в третьем».
Специалисты-набокововеды давно уже пишут, что «все», или почти все, сказанное Набоковым открытым текстом, «надо... понимать наоборот». Так, в 1966 г. в интервью Альфреду Аппелю, который в студенческие годы учился у Набокова в Корнеллском университете, писатель пренебрежительно отозвался о романе «Портрет художника в юности»: «Это, по-моему, слабая книга, в ней много болтовни». Альфред Аппель процитировал строки поэмы Джона Шейда из набоковского романа «Бледный огонь» - «Я, стоя у открытого окна. Подравниваю ногти» — и напомнил Набокову, что они перекликаются со словами Стивена Дедалуса о художнике, который «пребывает где-то внутри, или позади, или вне, или над своим творением — невидимый, по ту сторону бытия, бесстрастно подравнивая ногти». Набоков ответил, что это «просто неприятное совпадение». А ведь каждый, кто возьмёт в руки роман Джойса «Портрет художника в юности», увидит, что эти слова Стивена непосредственно следуют за словами о балладе «Турпин-герой». Так что, когда Набоков заявляет, что ему «Портрет художника в юности» «никогда не нравился», то это вовсе не означает, что эстетическая установка, о которой говорил Ален Роб-Грийе, была использована в романе «Лолита» вне всякой связи с этим произведением Джойса. Однако в одном из эпизодов «Лолиты» иронично пародируется название данного романа Джойса: Гумберт говорит о «Портрете художника как о негодяе в юности». Правда, в русском тексте «Лолиты» — это «Портрет Неизвестного Изверга».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
