186543 (746511), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Театр всегда был крайне заинтересован в наличии единых произносительных норм литературного языка и сыграл в выработке их выдающуюся роль. Именно театр стал школой общепринятого орфоэпического произношения и хранителем орфоэпических традиций. Общепринятым хранителем чистоты литературного произношения дооктябрьского времени был Московский Малый театр.
Великие актеры этого театра – М.С. Щепкин, П.М. Садовский, Г.Н. Федотова, М.Н. Ермакова, О.О. Садовская, Н.И. Музиль и другие – выработали русские сценические нормы произношения. Их традицию уже в советскую эпоху продолжали А.А. Яблокина, Е.А. Гоголева, Е.М. Шатрова и многие другие. В создании норм русского сценического произношения очень существенную роль сыграл великий драматург А.Н. Островский. Например, он непосредственно работал с П.М. Садовским. М.Ф. Горбунов писал: «Колоссальный талант П.М. Садовского после исполнения им купца Русакова в «Не в свои сани не садись» Островского вырос во всю меру.» Премьеры пьес А.Н. Островского окончательно отшлифовывали русское сценическое произношение, которое было принято русским театром в Москве, Петербурге и других центрах.
Сценическая речь находится в особых отношениях со всеми языковыми стилями нашей общественной бытовой практики. Основой сценического произношения является нейтральный стиль произношения общества. Но хотя последний и выработал достаточно четко свои нормы, он имеет немало вариантных элементов. Кроме того, нормы литературного произношения не кодифицированы в полной мере, между тем сцена требует более жестких норм, иначе говоря, кодификации их, чтобы сценическая речь легко и беспрепятственно воспринималась зрителями, была красивой и могла бы служить для них образцом. Поэтому при наличии произносительных вариантов сценическая речь стремится освободиться от них, приняв только один из них, чаще всего тот, который принят в строгой разновидности нейтрального стиля и который соответствует старомосковской норме.
Произношение в сценической речи является не только ее внешней формой, но и важным выразительным средством актерской игры наряду с интонацией, жестом, костюмом, гримом. Поэтому в зависимости от стиля пьесы, времени и места действия, характера действующих лиц сценической речи приходится обращаться ко всем реально существующим в общественной практике языковым стилям, в том числе и находящимся за пределами литературного языка. Но нельзя переоценивать роль произношения как выразительного средства, стилистическое использование на сцене разных типов произношения, их выразительность значительно выигрывают при наличии в обществе высокой орфоэпической культуры.
Важнейшие черты сценического произношения.
1. Еканье, произношение в предударном слоге на месте е и я, а после ч и щ на месте а звука типа [е]: [в'е]сна, [р'е]ка, [пр'е]ду вместо пряду, [ч'е]сы. Это – черта старшей нормы как московского, так и ленинградского произношения. Впоследствии, когда литературное произношение восприняло икинье, сцена его не приняла.
2. При взрывном [г] допускается фрикативный звук [γ] как речевая краска ограниченном кругу слов церковного происхождения: бла[γ]го, бла[γ]одать, бо[γ]а-тый, бо[γ]ородица.
3. Для имитации старого московского произношения, в качестве речевой краски на месте к перед глухими [к], [п], [т] и звонкими [г], [б], [д] соответственно может произноситься [х] или [γ]: [х]-кому, [х]-полю, [х]то, [х]-тебе, [γ]-городу, [γ]-бою, [γ]де, ко[γ]да, [γ]-дому.
4. На месте щ, а также сч при отсутствии ясно членимого морфологического стыка произносится [ш':]: [ш':]ука, [ш':]от (счет). То же на месте сч, зч, жч на стыке корня и суффикса: разно[ш':]ик, изво[ш':]ик, перебе[ш':]ик.
5. Сцена стремится удерживать старое московское произношение [ж':] на месте жж, а также на месте зж не на стыке морфем: во[ж':]и, жу[ж':]ать, е[ж':]у, ви[ж':]ать.
6. В соответствии с буквой ь на конце слова после букв губных сцена твердо придерживается московского произношения с мягкими губными: сте[п'], сы[п'], голу[п'] (голубь), се[м'], впря[м'], кро[ф'] (кровь), бро[ф'] (бровь).
7. Сценическое произношение стремится придерживаться старомосковских норм ассимилятивного смягчения согласных шире, чем оно сейчас бытует в общественной практике: [з'м']ей, [т'в']ерь, [с'м']есь, [с'в']ет, го[с'т']и.
Звук [р] произносится мягко в таких случаях как Пе[р'м'], ве[р'ф'], ве[р'с']ия, се[р'д']ится. Но старомосковское произношение слов армия, партия с мягким [р'] сейчас используется как речевая краска.
8. Сочетание согласных на месте ств при мягкости [в'] произносится целиком мягко: торже[с'т'в']енный, обще[с'т'в']енный, рожде[с'т'в']енский.
Сочетание согласных [т] или [д] с суффиксом -ств- произносится целиком мягко, если мягок последний согласный [в], при этом на месте дс или тс произносится [ц']: сле[ц'т'в']ие, бе[ц'т'в']ие, препя[ц'т'в']ие. В сценической речи предпочтительно мягкое [н] перед -ств-, если мягок согласный [в], как в слове женственный.
9. Сценическая речь принимает только [што] (что), а так же ш на месте буквы ч в ряде слов с чн: коне[шн]о, ску[шн]о, яи[шн']ица и другие, а так же в женских отчествах на –ична: Фомини[шн]а.
10. Сценическая речь удерживает старомосковское произношение отчеств в сочетании с именами: Николай Алек[с'еич'], Софья Анд[р'е]вна.
11. В произношении ряда грамматических форм сценическая речь также стремится сохранить старые московские нормы. Сюда относится: а) прилагательные на -кий, -гий, -хий (Островс[къi], ти[хъi], дол[гъi]); б) глаголы на -кивать, -гивать, -хивать (вытас[къвъ]ть, распа[хъвъ]ть, натя[гъвъ]ть); в) возвратная частица -сь, -ся (бою[с], беру[с], мою[с]).
Из сказанного выше видно, что сценическая речь придерживается старомосковских норм. Но в двух существенных пунктах оно отходит от них, принимая существующую в общественной практике норму. Одна из них – это произношение гласного [а] на месте а в 1-м предударном слоге после твердых шипящих: [ша]гать, [жа]ра и т.д. Старомосковское произношение [жы]ра, [шы]мпанское, [шы]ляпин на сцене употребляется только в качестве речевой краски. Другая черта – это безударное окончание глаголов 3-го лица мн. ч. II спряжения. В соответствии с современной общепринятой нормой сценическая речь принимает ды[шът], го[н'ът], лю[б'ът] и т.д. Только в качестве речевой краски сцена обращается к старомосковскому произношению ви[д'ут], но[с'ут].
Этих норм стремится придерживаться русская сцена, но идеальные требования и практическое их воплощение не совпадают полностью, как не совпадали и ранее.
Театру больше всего приходится иметь дело с обычной речью, т.е. с речью стилистически нейтральной. Но театр, строже относится к произносительной норме, крепче держится установившихся и исторически отстоявшихся норм и отвергает многие из тех произносительных новшеств, которые постепенно накапливаются в непосредственной общественной практике. Театральное произношение консервативнее литературного произношения, первое как бы на шаг отстает от второго, является идеалом, эталоном, к которому следует стремиться.
Произношение орфографического сочетания чн.
С давних пор существовало разное произношение чн: [шн] в словах бытовых, повседневных и [ч'н] в словах книжных, «высоких». Существовало также колебание в произношении многих слов с сочетанием чн. Со временем победило произношение, соответствующее написанию. Произношение [шн] на месте чн сохранилось в сравнительно небольшом количестве случаев, иногда как обязательное, чаще как допустимое.
Согласно нормам старого московского произношения в словах живого языка, в словах, многие из которых проникли в литературный язык из просторечия, на месте сочетания чн произносилось [шн]: коне[шн]о, наро[шн]о, пустя[шн]ый и т. д.
То, что некогда [шн] произносилось значительно шире, чем теперь, видно из укрепления [шн] не только в произношении, но и на письме в таких случаях, когда смысловые связи с непроизводным словом, имевшем в своем составе [ч], ослабли или утратились, например, дото[шн]ый, дото[ш]ен (и в произношении, и на письме) вместо этимологического доточный, доточен, фамилии Калашников, Кирпишников, Шапошников, Рукавишников, с сочетанием [шн] в произношении и на письме вместо этимологического чн, также Столешников переулок в Москве с [шн] вместо чн. Связь между произношением сочетания [шн] и живым разговорным, народным языком и до сих пор сказывается в том, что [шн] вместо чн произносится и даже иногда пишется в сравнительно новых для литературного языка словах некнижного происхождения, идущих из живого разговорного языка: двурушный, потошник, городошник.
Однако, в тех случаях, когда сохранение ч в сочетании чн поддерживается родственными образованиями со звуком [ч], написанию чн и по старым московским нормам соответствовало в произношении [ч’н]: да[ч'н]ый при дача, све[ч'н]ой при свеча, ре[ч’н]ой при речка и т. д.
Всегда как [ч'н] сочетание чн произносилось в словах книжного происхождения: беспе[ч'н]ый, поро[ч'н]ый, ал[ч'н]ый, цини[ч'н]ый, мра[ч'н]ый, ве[ч'н]ый и т. д.
Употребление [шн] на месте чн в старом московском произношении укрепилось как черта, соответственная значительной части русских диалектов, в особенности южнорусских. В дальнейшем под влиянием ряда факторов – правописания, значительного количества слов книжного язык, в которых на месте чн всегда произносилось [ч’н], а также под влиянием других диалектов, где также произносилось [ч’н] – произношение [шн] в литературном языке постепенно стало вытесняться произношением [ч’н].
В современном литературном произношении [шн] обязательно лишь в немногих словах, в ряде других слов оно допустимо наряду с [ч’н]. В остальных же случаях произносится [ч’н]. В настоящее время произношение [шн] вместо чн по старым московским нормам во многих ситуациях приобрело просторечную сниженную стилистическую окраску, а для ряда слов характеризует диалектную речь. Следует отметить, что в словах нового происхождения, в особенности в словах, появившихся в Советскую эпоху, произносится только [ч’н]: маскирово[ч’н]ый халат, библиоте[ч’н]ый, посадо[ч’н]ая полоса и т. д. Это говорит о реликтовом, остаточном характере старой нормы, о ее отмирании в литературном языке.
В современном русском литературном языке на месте орфографического чн произносится [шн], [шн'] в словах коне[шн]о, ску[шн]о, яи[шн']ица, пустя[шн]ый, скворе[шн]ик, праче[шн]ая, горчи[шн']ик, горяче[шн]ый, а также в женских отчествах на –ична: Никити[шн]а, Кузьмини[шн]а, Ильини[шн]а и др.
В ряде случаев произношение [шн] существует наряду с [ч'н], [ч'н'], например: сливочное, молочный, копеечный, шапочный и т. д. Нередко слышится [шн] в таких бытовых словах, как двое[шн']ик, трое[шн']ик, в устаревших словах, обозначающих ушедшие из жизни понятия: соба[шн']ик, лаво[шн']ик.
Важна семантическая связь с производящим. Иногда неодинаково произносятся различные производные слова от одного и того же непроизводного, например, при возможности произношения прилагательного молочный с [шн] и [ч'н], существительное молочница произносится предпочтительно и чаще с [шн]: моло[шн']ица. Напротив, книжное слово молочность (способность давать то или иное количество молока) произносится только с [ч'н]: моло[ч'н]ость. Бывают такие случаи, когда одно и то же слово в разных сочетаниях может произноситься неодинаково. Так, например, в сочетании молочная каша возможно произношение [шн], в сочетании же молочная железа, носящем не бытовой, а научных характер, произносится только [ч'н]. Обязательно произношение [шн] в слове кала[шн]ый в выражении с суконным рылом в калачный ряд и в слове шапо[шн]ый в выражении шапочное знакомство.
Следует иметь в виду, что произношение с сочетание [шн] идет резко на убыль и сейчас сохранилось как обязательное лишь в немногих словах. Поэтому в тех случаях, когда допустимо произношение как [шн], так и [ч'н], последнее нельзя считать неправильным, и его не следует заменять на сочетание [шн].
В заключение описания этого явления можно заметить, что [шн] на месте чн не произносится в словах, которые в предыдущем слоге имеют согласный [ш]: пуше[ч'н]ый, игруше[ч'н]ый, кроше[ч'н]ый, подмыше[ч'н]ый. В прошлом произношение [шн] в этих и подобных словах было возможно.
Таким образом, в произношении орфографического чн в современном русском языке существуют значительные колебания: в ряде случаев произносят и [шн] и [ч'н]. На почве этого возникает стилистическая дифференциация. Произношение с [шн] (кроме слов, в которых [шн] обязательно или допустимо наряду с [ч'н]), свойственное разговорному стилю, постепенно становится признаком выходящего за пределы литературного языка просторечного, сниженного стиля: таба[шн]ый, шуто[шн]ый, цвето[шн']ик, убыто[шн]ый и т. д. В отдельных случаях, кроме этого, возникает также дифференциация смысловая, например, сердечный – серде[ч'н]ая болезнь и друг серде[шн]ый.
В настоящее время вопрос о произношении на месте орфографического сочетания чн звуков [шн] или [ч'н] решается в словарном порядке.
Практическая часть.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
