159349 (737549), страница 2

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 2)

Ясперс пишет: «Философия столь древняя, как и религия, и древнее, чем любая цер­ковь». Но тогда получается, что философия была уже огнепоклонников. И тогда почему, согласно общепри­нятому мнению, первым философом был Фалес из Милета, который жил в конце VII — начале VI вв. до н. э.? Понятно, что Ясперс под «философией» имеет в виду нечто иное, чем то, о чем пишут в книгах именно с таким названием. И он действительно имеет в виду иное. Он имеет в виду то, что называют философство­ванием. «Мы должны избавиться, — пишет он, — от представления, что философствование по своей сути есть занятие профессоров. Философствование — это дело человека и, видимо, при любых условиях и обсто­ятельствах— дело рабов в той же мере, что и господ... философскую мысль и мыслителя мы должны отыс­кать в их живой действительности. Истинное не парит в отрыве от всего в воздухе абстракции — само для себя, само на себя опираясь».

Итак, философствование, согласно Ясперсу, дос­тупно любому человеку, а не только профессионально­му философу. Философствование — это не столько теоретическая деятельность, сколько особое духовное состояние, которое сродни религиозному переживанию. Надо, однако, сказать, что Ясперс с самого начала чувствует опасность, таящуюся в экзистенции, поня­той на манер Хайдеггера как устремленность бытия вовне, не знающая никаких пределов и меры. Ясперсу в общем-то понятно сходство так понятой экзистенции с волей к жизни у Шопенгауэра и Ницше, которая по сути есть произвол. Именно поэтому Ясперс, в отличие от Хайдеггера, говорит о высшей инстанции, которая призвана определять устремления экзистенции. Тако­вой у него является трансценденция. И устремления экзистенции, тем самым, обретают у Ясперса харак­тер трансцендирования. А без трансценденции, заме­чает Ясперс, экзистенция оказывается бесплодным, ли­шенным любви «демоническим упрямством».

Вполне понятно, что в роли трансценденции здесь выступает Бог. Но Бог в учении Ясперса не совпадает с каноническим христианским Создателем. Отличает­ся он и от Бога философов классической эпохи. Если у Декарта Бог был гарантом истинности наших знаний, то Бог Ясперса является гарантом человеческой свобо­ды. И в этом Ясперс очень близок к основателю экзи­стенциализма С.Киркегору. Своеобразие позиции Кир­кегора, напомним, состоит в том, что Бог есть субъек­тивное бытие, которое сродни самому человеку. И вера в него является высшей формой экзистенциального порыва, объективных критериев которого не суще­ствует. Единственный критерий истинной веры, по Киркегору, есть сам Бог, когда он откликается на призыв человека. Причем отклик Бога у Киркегора — это повторение. В этом качестве ответ Бога человеку сугубо иррационален. Он непостижим логикой, потому что «повторение» — это чудо, когда вопреки любым законам космоса и социума прошлое вновь возвраща­ется, а бывшее становится небывшим.

У Ясперса, как и у Киркегора, экзистенция, как он пишет, «нуждается в другом», и прежде всего она нуждается в трансценденции. Но «ответом» Бога чело­веку у Ясперса является сама коммуникация, которая в отличие от обычного общения людей, способна выве­сти на экзистенциальный уровень. Надо сказать, что Ясперс различает разные типы коммуникации. Во-пер­вых, люди, согласно Ясперсу, общаются в качестве физических тел. Такое их общение определяется сугу­бо материальной потребностью и изучается с помощью науки. Во-вторых, люди способны общаться на уровне «чистого сознания», когда они предстают как рассудочные существа, подчиняющиеся общим законам. Такое общение, считает Ясперс, досконально изучила рационалистическая философия Нового времени. Ина­че был воспринят человек и его общение с другими классической философией от Канта до Гегеля. Здесь человек предстал как «дух», а общение людей выгля­дит как взаимосвязь различных моментов внутри орга­нического целого. Еще раз уточним, что все приведен­ные варианты коммуникации у Ясперса не являются подлинными. Здесь человек предстает перед нами как тело, как «сознание вообще» и как дух, но никак не в качестве экзистенции.

Именно такое «философствование», согласно Яс­персу, должно прояснить нам подлинную суть челове­ка, его «самость». Еще раз уточним, что божественное бытие у Ясперса посредством коммуникации по суще­ству созидает человеческое бытие. Трансценденция здесь творит экзистенцию. И в этом смысле экзистен­циальная коммуникация между людьми — это всего лишь отражение высшей формы экзистенциального общения с Богом.

Ясперс в этом плане, если можно так сказать, бо­лее традиционен. И в определенный момент он дает «задний ход», привлекая на помощь экзистенции то, что другими представителями неклассической философии активно отвергается. Ясперс теперь сознательно ищет компромисс между рациональным и иррациональным в человеке. При этом разум и вера в Бога, при всей ИХ несовместимости, оказываются у Ясперса теми реальными опорами, которые не позволяют личности раствориться в безличной стихии и рассыпаться в «песок мгновений». Он, скорее всего, чувствует, что в них представлено нечто фундаментальное, а на языке философской классики субстанциальное, что спасает личность, гарантируя ей внутреннее единство и пол­ноту содержания.

Но, сочетая разум и веру, Ясперс по сути пытается усидеть на двух стульях. И этим определяется двой­ственность, или, как принято сейчас говорить, амби­валентность его позиции. Причем эта двойственность проявляется во всем, вплоть до политических оценок в послевоенные годы. Но вернемся к философским взглядам Ясперса, которые в послевоенный период основаны на комп­ромиссе между разумом и верой. И выражением та­кого компромисса становится введенное им понятие «философская вера». «Философская вера» Ясперса— это своеобразный неологизм, которым он активно пользуется в послевоенные годы. Именно под таким на­званием — «Философская вера» — выходит в 1948 году одно из главных произведений Ясперса, в основу кото­рого лег курс лекций, прочитанный им за год до этого в Базеле. Такого рода вера призвана преодолеть, с одной стороны, крайности христианской веры, осно­ванной на откровении, а с другой стороны — ограни­ченность научного мышления, не признающего ничего непостижимого. В отличие от того и другого, философ­ская вера опирается у Ясперса на опыт и рефлексию, но именно они должны привести человека к трансценденции как непостижимой тайне бытия.

Но вернемся к философским взглядам Ясперса, которые в послевоенный период основаны на комп­ромиссе между разумом и верой. И выражением та­кого компромисса становится введенное им понятие «философская вера». «Философская вера» Ясперса— это своеобразный неологизм, которым он активно пользуется в послевоенные годы. Именно под таким на­званием — «Философская вера» — выходит в 1948 году одно из главных произведений Ясперса, в основу кото­рого лег курс лекций, прочитанный им за год до этого в Базеле. Такого рода вера призвана преодолеть, с одной стороны, крайности христианской веры, осно­ванной на откровении, а с другой стороны — ограни­ченность научного мышления, не признающего ничего непостижимого. В отличие от того и другого, философ­ская вера опирается у Ясперса на опыт и рефлексию, но именно они должны привести человека к трансценденции как непостижимой тайне бытия.

К. Ясперс различает три способа, которыми человека встре­чает сущее: мир, экзистенция и трансценденция. (Соответ­ственно можно говорить и о трех уровнях постижения челове­ка, все более и более глубоких.) Первый, поверхностный уро­вень постижения человека — это рассмотрение его жизни в мире. Собственно говоря, этот уровень у Ясперса покрывает просветительское видение человека — как позитивизм вкупе с частнонаучными дисциплинами, так и традиционный рациона­лизм. Можно сказать и иначе: мир и причастность человека к нему есть все то, что может быть зафиксировано эмпиричес­ки, а также схвачено в рациональных понятиях. Короче, все, что может знать о человеке наука.

Как существование человек выступает в роли живого орга­низма, сопоставимого с другими организмами и детерминиро­ванного общей мировой связью. Это, по сути, то видение человека, которое характерно для естествознания, медицины, для материализма и позитивизма. Здесь познание человека сводится к фиксации фактического, данного, оно ничем не отличается, в принципе, от познания физических явлений.

Как сознание вообще человек выступает в роли активного субъекта познания, толкуемого К. Ясперсом в духе кантиан­ской философии. Здесь человек есть субъект, обладающий априорными формами познания, конструирующий свой науч­ный предмет, развивающий теоретическое естествознание и т. п.

Как дух человек поднимается выше категориального науч­ного мышления и начинает ощущать, что есть определенные границы возможностей науки, что есть нечто в человеческой жизни, не схватываемое категориями науки — а именно: ин­станции, определяющие ее смысл и ценность. Сказать о них что-либо на языке науки попросту невозможно.

И у Канта философия тоже очерчивает границы возможнос­тей научного познания. Но внимание его как просветителя приковано как раз к тому, что осталось в пределах этих границ, то есть «в мире», если употреблять терминологию К. Ясперса. Ясперса же привлекает именно то, что лежит за пределами «мира», за пределами возможностей науки. Согла­шаясь до этого с кантианством, К. Ясперс объявляет себя далее «активным агностиком». «Пассивный агностик» — кантианец, зафиксировав для себя, что нечто является непостижимым для науки, перестает заниматься этим. Агностик активный, наобо­рот, интересуется в первую очередь непостижимым: если оно не может быть постигнуто научно, то каким образом оно может быть постигнуто вне науки?

Здесь осуществляется переход на более глубокий уровень постижения человека — переход к его экзистенции. Экзис­тенция есть подлинное или собственное существование человека, т. е. существование, не определяемое ничем внешним — только лишь его собственной индивидуаль­ностью. В силу этого экзистенция уникальна, а наука с ее обобщениями схватить ее не может. Сама попытка научного анализа экзистенции, превращения ее в предмет научного исследования столь же бесплодна, как, скажем, применение «точных методов» в литературоведении — «Онегин как типичный представитель». Уникальность и неповторимость экзистенции такова, что она вообще не может быть выраже­на в языке — в той мере, в какой любое слово языка обобщает, в той мере, в какой язык не уникален у каждого человека и для каждого человека.

Особенность экзистенциализма К. Ясперса заключается, кро­ме прочего, в детальной проработке вопроса о переходе чело­века от «существования в мире» к «подлинному существова­нию», к экзистенции. Человек всегда находится в определенной ситуации, но некоторые из них оказываются пограничными. На языке К. Ясперса это означает, что человек постоянно переживает в своей душе определенные обстоятельства, но иногда, пережи­вая и осмысляя некоторые факты своего бытия, он испытывает настолько сильное потрясение, что оно способно побудить его выйти из существования в массе, в толпе. Размышляя (но не холодно, а предельно эмоционально!) о роли случая в собствен­ной жизни, о том, насколько ее определили такие случайные факторы, как рождение в той или иной семье и местности, в то или иное время, обучение в той или иной школе, выбранной случайно, работа по профессии, которая «подвернулась», но не была результатом глубокого и исключительно личного выбора и т. п., человек обнаруживает, насколько его жизнь не принад­лежала ему самому, была несобственной. Но если так, то откуда же берется это самое глубинное в экзистенции? Экзистенция, предоставленная в свободе своей исключительно сама себе, обернулась бы бесплодными поиска­ми своей подлинности, пустыми метаниями либо просто произ­волом. Но этого не происходит. Не происходит потому, что существует еще более глубокая инстанция, наполняющая эк­зистенцию этим глубинным смыслом — трансценденция. Мы тем самым опускаемся на самый последний, самый глубокий уровень в постижении человека.

Что такое трансценденция? Из самого термина видно, что он призван обозначать нечто запредельное, потустороннее, недоступное непосредственно человеку. Трансценденция — это что-то, лежащее за пределами мира и человеческого существования, но придающее им ценность и смысл. Вся челове­ческая культура и история, природа, миф, поэзия, философия — это лишь шифры трансценденции, через которые она «сказыва­ет себя». Иными словами, мы встречаем у К. Ясперса своеоб­разную феноменологическую концепцию творчества и культу­ры, в которой находят богатый отклик мотивы мистицизма — как западного, так и восточного. Попытаемся кратко передать ее смысл.

Начнем с того, что творчество есть поиск вдохновения и результат вдохновения. Вдохновение же возникает в момент «встречи» с трансценденцией. Стало быть, творческий процесс можно представить в виде пути к трансценденции и обратно. В начале этого пути творец культуры стремится отрешиться от суеты мирских впечатлений и всецело сконцентрироваться на активном ожидании вдохновения, достичь настроенности на «встречу» с трансценденцией. Это, так сказать, муки творчест­ва первого рода.

Как только «встреча» с трансценденцией произошла,— на какой-то миг, в виде вспышки, в виде озарения — начинаются муки творчества второго рода: попытки выразить, передать, сообщить открывшееся в откровении. На обратном пути тво­рец культуры движется, таким образом, от трансценденции к современному, здесь и сейчас существующему реципиенту культуры, к тому, кто воспримет, поймет, оценит.

Характеристики

Список файлов реферата