11049-1 (718007), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Современное обучение психологии почти не предполагает совместного "психопостроения". Пользуясь примером Д.Б.Эльконина, скажем, что профессиональная психологическая культура устроена таким образом, что она требует от обучающегося выбора между "профессиональным аутизмом" и "профессиональным дилетантизмом" [5; 64]. Это в известном смысле объясняет наличие двух неявных парадигм обучения - либо частичная адаптация профессиональных знаний для профанов (профанацию и симуляцию психологических действий), либо глубинная "навороченность", понятная лишь сверходаренным субъектам. Вторая парадигма трудна в реализации, требует громадных затрат времени и усилий при достаточно скромном результате, поэтому все чаще доминирует первая, в том числе и при обучении профессиональных психологов в университете. Тем не менее, думается, что любой профессиональный психолог согласится с тем, что он вряд ли мыслит и оперирует теми объективациями, структурами и дефинициями, которые задает современный учебный стандарт; маловероятно, чтобы когда-либо в последующей практической работе ему пригодилась бы та искусственная логика "предмета", та квазисистема связей, которую (кстати, с большим трудом) создает обучающий.
Одна из причин этого состоит в том, что в то время, когда специалистов других дисциплин учат познавать объективные вещи и явления, психолога надо учить познавать объективное в его субъективном преломлении и, следовательно, задавать конкретные массивы представлений, переживаний, феноменов самосознания, вероятностно вариативные личностные смыслы и т.д. Поэтому традиционные описательные или аналитические обучающие модели оказываются здесь лишь "условно полезными": практикующий психолог в своей работе редко встречается с объективным - с тем, что вычленено в качестве более или менее общего и универсального и задано ему в процессе обучения. Следовательно, само психологическое обучение должно быть ориентировано не только на постоянное в психологических феноменах, но и на вариативно изменчивое. А это лучше всего достигается в диалогичном общении с "уже ставшим" психологом.
Психологическое знание по сути своей континуально, многозначно, вероятностно и не имеет четких границ между своими паттернами; оно с трудом укладывается в границы привычных слов и понятий, всегда оставляя в себе нечто недосказанное, а вернее, - невысказанное. К нему более всего применимо высказывание Гете: "Сущее не делится на разум без остатка". Каждый преподаватель-психолог волен самостоятельно выстраивать и транслировать систему своей профессиональной галактики, но именно то, что он мыслит в ней Солнцем, определяет его профессиональное видение мира, создает структуру взаимодействия с элементами действительности, в том числе и с учениками.
Можно сказать, что в обучении преподаватель-психолог пытается создать некий "поли-мета-текст", с помощью которого будет считываться полимодальная конкретика субъективного, т.е. старается очертить в сознании обучающего некое "мета-поле", на котором, упрощенно говоря, действует холистический принцип. Так же, как в языке, взяв отдельное слово, мы можем "вытащить" почти всю смысловую целостность языка, в психологии, взяв в отдельности конкретику каждого случая или отдельный феномен, мы можем извлечь почти все, что с ним сопряжено ассоциативно, аллюзивно, метафорично и т.д. Изучая разнообразный опыт психостроительства будущих психологов в рамках профессионального вузовского обучения, мы сделали ряд наблюдений, некоторые из которых предлагаем на обсуждение.
Наблюдение первое. Учитель в психологии - это не педагог, это значительно больше, чем просто педагог; более того, думается, что педагогизирование, дидактоцентрированность - один из возможных признаков профессиональной непригодности психолога к преподаванию. Учитель в психологии - это, скорее, лоцман, психонавигатор, супервизор, "открывающий" перед обучающимся направления, которые можно осваивать, и демонстрирующий способы, средства, с помощью которых пространство психологического знания уже было освоено другими. Общение обучающего и ученика в психологии во многом носит характер "устной традиции", что связано со спецификой передаваемого знания. Условно говоря, нужно слишком много слов, отсылок, контекстов, сносок, аллюзий, метафор, примеров, деталей, второстепенных признаков и аллегорий, чтобы обсуждаемый феномен превратился в "свое другое". Невысокий уровень обобщения и формализации психологического знания, как кажется, связан не только с тем, что психологическое знание само по себе плохо поддается формализации, но по большей части с тем, что эта формализация мешает пониманию и истолкованию психологических феноменов, задавая единичность, а не континуальность смысла; она не является необходимым и востребованным моментом обучения психологии.
Наблюдение второе. При обучении психологии размывается граница между процессом обучения и индивидуальной жизнью ученика, между результативностью обучения и его личностным ростом. Связующим звеном между ними является самопознание, которое одновременно, вероятно, является и главной мотивирующей силой при выборе психологической профессии.
Наблюдение третье. Огромное количество задач, которые должен решать обучающий психологии, лежит в известном смысле за пределами передаваемых программных знаний. Круг этих задач можно было бы метафорически очертить как "обживание" в бытии пространства индивидуальных миров, "вовлечение" в почти непроявленную сферу значений и смыслов психологических феноменов.
Наблюдение четвертое. На современном этапе при обучении психологии невозможно следовать единой логике, а эклектичная логика, вынужденно выстраиваемая обучающим, способна охватить лишь фрагменты знания, переставая действовать за их границами и разрушая тот способ понимания, который ею был выстроен, при подходах к качественно новому фрагменту. Дело не в том, что нет единой общей теории, а в том, что понимание феномена психического носит прерывный, сукцессивный характер, в нем есть пока ничем не заполненные информационные ниши. Заполнение их нарушает логику даже самой "большой" теории, претендующей на выделение системообразующего принципа или феномена.
Наблюдение пятое. Может быть, психологии есть смысл обучать методом "плетения паутины", центром которой становятся индивидуальные предпочтения, внутренние поиски и проблемы, которые самостоятельно разрешаются в процессе ученичества, аллюзии, ассоциации, метафоры индивидуального опыта, индивидуальные объяснительные фреймы, которые раздвигаются по мере постижения профессионального опыта и создают уникальный личностный опыт совладания с самим собой. Апелляции к индивидуальному психологическому опыту создают своеобразную "дидактическую плоскость", на которой создаются профессиональные "ландшафты". Этот профессиональный ландшафт подчиняется субъективной логике и динамике обучающегося, и высоты и низменности там появляются как результат придания/снятия им значимости на текущий момент обучения.
Современное обучение психологии практически отстранено (и, как кажется, сознательно стремится абстрагироваться) от личности обучающегося, оно, как ни странно, безлично и отчужденно холодно по отношению к его сознанию. Студент выступает как "интроецирующий субъект", по выражению Ф.Перлса, "глотающий непережеванными" огромные массивы научной психологической информации, часто не совпадающей с его возможностями понимания и носящей методологический характер, а, главное, не вписывающейся в его смыслы. Хотелось бы упомянуть также и то, что для некоторых студентов-психологов, как бы мы это ни отрицали, профессиональный выбор сделан с позиций выработки механизмов психологической защиты (что-то сродни рационализации, сублимации, проекции и т.д.) собственного "Я". Идея профессионального выбора как сознательно формируемой защиты, конечно, требует специального подтверждения, но, нам кажется, с ней согласятся те, кто имеет опыт работы в психологических консультациях для студентов: многие из них этим выбором пытаются решить некоторые личностные проблемы или предупредить их ожидаемое появление, снимают собственные тревожность и беспокойство в отношении "экзистенциальных вакуумов", приобретают навык объяснения самому себе, что именно с ним происходит.
Наблюдение шестое. При обучении психологии, как нам кажется, пока не выстроена необходимая гармония дидактических ритмов, не смоделировано "золотое сечение" временного пространства обучения. Единый и кажущийся "формально-механистичным" вузовский ритм (лекция-семинар-лабораторная работа-практика и всегда навсе - 80-90 минут) часто не оставляет времени на превращение знания в "свое другое" (на то, чтобы "остановиться-оглянуться"), он вообще не предусматривает "глубины", а ориентирован только на "объем" приращения знания. А пресловутая "самостоятельная работа" при изучении психологии, на наш взгляд, требует обязательного присутствия другого (того, кто должен участвовать в диалоге, осуществлять супервизорство) именно в момент ее осуществления, а не в редкие дни консультаций, т.е. в ней работает принцип "здесь и теперь". Для того, чтобы обучаться психологии, надо иметь возможность ежедневно говорить, проговаривать свое понимание вслух, подбирая как можно более точные значения и смыслы обсуждаемым феноменам, поэтому в этом обучении, как нам кажется, совершенно невозможны дистантные формы. Наоборот, это обучение сродни "ручной работе", изготовлению "штучного товара", невозможному без форм обучения, напоминающих римский форум.
В современном обучении психологии, на наш взгляд, почти полностью "вымывается" аналитически-личностный компонент, а он чрезвычайно необходим - ведь "анализу поддается только то, что может быть нами создано самими"[ 4; 19]. А при сжатых темпоритмах обучения вообще невозможно получать это выводное знание, не говоря уже о том, чтобы найти этому знанию место в собственном опыте, сделать его созвучным опыту. Это и создает не только эффект "непережеванности", но и ощущение того, что обучают чему-то не тому, чему надо. Мы уверены, что каждый обучавшийся профессиональной психологии не один раз переживал подобные чувства. То, что непроанализировано и несопережито, как правило, не может быть и понято; а то, что не понято, не может быть выражено словами; то, что не выражается словами, невозможно повторить; а то, что невозможно повторить или хотя бы "перевести" на "свой" понятный язык, никогда не становится полностью своим. Отсюда - ощущение ускользания понимаемого психологического знания; отсюда - ощущение, что то, что передается в обучении, носит интуитивный, субъективный характер, непереводимый на обыденные языки; отсюда, кстати, и всеобщая тенденция лучших студентов-психологов взять информацию не пониманием, но памятью. Память создает иллюзию упорядоченности интериоризируемого содержания обучения, но, к сожалению, не способствует ассимиляции информации, превращению ее в "свою". Пройдут годы, прежде чем содержание некоторых книг и семинаров "дойдет" до сознания в имеющемся богатстве их смысловых оттенков. Думается, что многие выпускники психологических факультетов 80-х годов согласятся с нами в том, что, например, глубина смыслов, трансцендентальность научных прозрений и тонкость интуитивных догадок работ Л.С.Выготского, А.Н.Леонтьева, М.М.Бахтина, да и многих других книг, прочитанных в студенческие годы к семинарам и коллоквиумам, постигается в полной мере только сейчас и часто переживается как "откровение", хотя, согласно учебному плану, все мы "сдали" и Выготского и Леонтьева на экзамене по общей психологии в таком-то семестре. Но только теперь мы стали в состоянии воспроизвести в себе индивидуальную логику размышления этих ученых над проблемой, сделать ее своей и приращивать ее понимание (да и то только в том случае, если нас по-прежнему интересует теория психологии и добывание в ней нового знания). Особенность обучения психологии состоит также в том, что передаваемое психологическое знание по своей природе гетерогенно и ассоциативно, а часто еще и интуитивно. Это предполагает апелляции не столько к научно-теоретическому, логическому мышлению, в значительной мере формализующему психологическую информацию, сколько к мышлению ассоциативному, образному, символическому, созерцательному. При обучении психологии, как нам кажется, не столько объясняют, обобщают и заучивают, сколько улавливают, вчувствуются и выстраивают (моделируют) уже отработанные другими ходы понимания и стратегии ассоциирования. И хотя при обучении никогда невозможно избежать формализации, те конструкты профессионального сознания, которые создает обучающий, - это, образно говоря, всего лишь "ловчие сети" для индивидуальной систематизации и структурирования психологической информации.
Именно поэтому нам кажется, что обучение психологии должно иметь широкое культурное сопровождение в виде видео-или литературных описаний, иллюстраций конкретных психологических фактов и явлений, чтобы они ярче проступали "из жизни" как психологические феномены для обучающегося, были "фигурами" на фоне непсихологических явлений. Обучение психологии предполагает не столько раскрытие значений (как в других науках), сколько ориентацию на смыслы и символы, созданные и заданные в бесконечном многообразии контекстов - что-то вроде огромного "puzzle". Это создает "морской узел" проблем содержания обучения - как задать в обучении такое многообразие социокультурных контекстов, в которых может быть преломлено собственно психологическое знание. Мы считаем, что такое насыщенное поле контекстов может быть обеспечено внесением в планы обучения таких дисциплин, как этнография, мифология, история культуры, языкознание, мировая и русская литература, философская антропология, семиотика, герменевтика, история искусств, история костюма, история музыки и танца, "музыкальная литература" и т.п. Кроме того, для целостного понимания феномена человека в перечень дисциплин общепрофессионального цикла необходимо добавить более глубокое изучение генетики, теории эволюции живых систем, истории рас и народов, теории ноосферы, а также теософских и космогонических концепций.
Наблюдение седьмое. Наш опыт убеждает, что "описательность", "образность" (наглядность), "метафоричность", "подробность", от которых стремится отойти современное логикоориентированное обучение, является одним из мотивирующих факторов освоения многих областей психологии, даже самых сложных и даже тех, что поддаются формализации. Думается, что многие согласятся с нашим наблюдением, что наиболее посещаемые студентами, любимые и запоминающиеся элективные спецкурсы часто носят описательно-иллюстративный характер (как анализ случаев у медиков или разбор полетов у летчиков). С профессиональным снобизмом мы можем, конечно, называть такой уровень изложения материала "сниженным" и упрощенным, но именно он часто оказывается информационно более насыщенным для студента, чем самая высокая методология и фундаментальность. Последнее, в известном смысле, отвечает характеру той модельной умственной деятельности, которая воссоздается при обучении психологии. По своим характеристикам это - неформальная деятельность, которая зависит от смыслов и ситуаций, непредставимых в явном плане. Она требует обучения с помощью непосредственно понимаемых примеров. Мы можем частично представить себе ее, воссоздав процесс отгадывания загадок, схватывания содержания сложных метафор, индивидуальных образов и т.д. Решение ряда задач в психологии часто возможно лишь с помощью внезапных озарений (инсайтов), интуитивных прозрений, смутных догадок (опережающего отражения) и т.п. Эта деятельность исключительно завязана на языке, причем, как кажется, на полимодальной лингвистике, и зависима от специфических ситуативных контекстов и требует мгновенного "перевода" смыслов из одной системы в другую. Область неформального мышления, гибкого поведения, не подчиняющегося алгоритмам и правилам, - это область общения в разных естественных языковых системах, понимания текстов, переводов смыслов с языка на язык. Все это - задачи с открытой структурой (часто не имеющие однозначного решения или даже решения вообще), требующие практики, интуиции, учета контекста и ситуации. Именно с ними связана большая часть психологических проблем, с которыми будет сталкиваться как практикующий психолог, так и психолог-исследователь (и преподаватель психологии, как видим, тоже).
Нам кажется, что, если этому и можно вообще научить, то учить можно в системе сократических диалогов, размышлений вслух, совместного проживания информации, полимодальных толкований, создания "веера" смысловых оттенков, выведения индивидуально осмысленных закономерностей и т.п.Сказанное делает изучение психологии и обучение ей весьма виртуозным занятием. Но, думается, что именно в таких занятиях-"играх ума" и открывается, постигается в себе, "оживляется", строится психолог.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
