117124 (712660), страница 3

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 3)

Демократия стремится устранить тоталитаризм, но поскольку в ус­ловиях тоталитарной системы ненасильственные, демократические спо­собы борьбы кажутся невозможными, возникает непростая альтернати­ва: либо откладывать победу над тоталитаризмом на далекие времена, либо не ограничиваться только демократическими методами борьбы.

В чем состояла суть периода, предшествовавшего путчу? В чем за­ключалась тогда задача демократических сил? Были поставлены конкретные цели: в переходе от номенклатурно-бюрократического тоталитаризма к демократии. В области эко­номики — плюрализм собственности, рынок: не монополистический, не мафиозный, не коррупционный. В политике – демонополизация политической жизни, демонтаж КПСС — стержня прежней тоталитарной структуры, деидеологизация, департизация, национализация имущества КПСС, размежевание в КПСС и формирование на этой основе нескольких новых партий.

Однако скоро стало очевидным, что невозможно разбить тоталитаризм, тоталитарную систему, возможно осуществить ее демонтаж только чи­сто демократическими способами и методами. Политическое насилие, организация народа, поощрение и поддержка забастовочного движе­ния были необходимостью, постоянно выходившей за рамки только парламентарных норм. Главным противником и оппонентом были тоталитарные структу­ры КПСС и связанные с ним государственные структуры.

Августовский путч во многом нарушил процесс более или менее циви­лизованного перехода от тоталитаризма к демократии. По сути путч сорвал постепенный процесс взращивания демократических сил в условиях противостояния двух форм тоталитариз­ма — старого и нового, где сформировалась новая номенклатура на базе рынка и мафиозной экономики. Когда же рухнула старая тоталитарная структура, то новые тоталитаристские формы получили возможность ничем не сдерживаемого быстрого раз­вития и превращения в зловещие силы. Особенным свойством нового тоталитаризма стало экономическое (а не карательное как при старом) принуждение к труду, причем жесткое, с помощью политического насилия, опирающегося на власть мафиозных денег.

Необходима фундаментально составленная защита возникших рыночных отношений. Однако нам нужен немонополистический, цивилизованный рынок, где действуют три главные, равноправные силы: немонополистический, ци­вилизованный предприниматель, современный специалист — менеджер, квалифицированный наемный работник (единство, отдаленно напоми­нающее единство третьего сословия в эпоху Французской революции XVIII века).

Победа над старым тоталитаризмом является лишь шагом на пути к полной победе демокра­тических сил. Главная борьба с тоталитаризмом, за демократию еще впереди. На нынешнем этапе было бы правильнее говорить о тенденциях к новому монополизму. Прямого перехода от тоталитаризма к демократии быть не может, для этого требуется достаточно длительное время. Взять хотя бы послевоенную Германию. Между 9 мая 1945 года и тем моментом, когда стало возможно говорить о более или менее завершенной форме германской демократии, существует доста­точно продолжительный период, в течение которого эта демократия формировалась под неусыпным и во многом жестким и монопольным контролем демократических учителей Запада (оккупационных вла­стей). Они приняли ряд мер в борьбе за демократию, которые демокра­тическими никак не назовешь. Наша ситуация сложнее — по крайней мере в двух отношениях: во-первых, национал-социализм не уничтожил до конца гражданское общество, которое в Германии существовало и на .базе которого могла развиваться германская демократия в послево­енный период. Наше же гражданское общество только складывается. Во-вторых, руководители перехода от тоталитаризма к демократии у нас сами являются продуктом тоталитарного общества. Они не только должны создавать новые политические структуры, но и преодолевать тоталитаризм в себе, создавать самих себя. Может быть, нынешнее со­стояние нашего общества вернее определить формулой «посттоталитаризм — преддемократия»?

Из этого следует, что создание современной демократии у нас в ближайшей исторической перспективе нереально. Но это отнюдь не озна­чает, что нет места демократическим силам, ориентирующимся именно на такую демократию. Они непременно должны быть как ориентир на будущее. Но, связывая с ними партию, нужно отдавать себе отчет, что в обозримом будущем она будет интеллигентской группировкой, пар­тией меньшинства. Это будет партия, как говорят немцы, маленькая, но зато чистая, то есть хорошая, прогрессивная, вполне на уровне миро­вых современных стандартов, но не массовая.

Между тем перед Россией все актуальней становится проблема не только «левой», но и «правой» новототалитарной опасности. Уже сейчас приходится решать труднейшую задачу противодействия реакции фашистского типа. Фашизм - это не только и не столько стремление к тотальному господству тех или иных конкретных политических и со­циальных сил, сколько определенное массовое движение, вдохновляющееся идеалами, противоположными демократии и свободе. При дви­жении к рынку узаконенное социальное расслоение будет происходить гораздо быстрее, чем рост объема общественного богатства. На место всеобщей бедности могут прийти полное обнищание одних и богатство других. Исчезнет порочная, но очень существенная в психологическом и моральном отношении легитимация бедности, которая в менталитете каждого из нас присутствует: кто бедный, тот честный, а кто богатый, тот вор. Бедность будет восприниматься как признак собственной не­полноценности, что по законам психологии приведет к нарастанию аг­рессивности, ностальгии по временам «всеобщего равенства». Таким образом с каждым шагом к рынку будет увеличиваться число активно недовольных и оскорбленных. Будут нарастать предпосылки для того, чтобы любой демагог был поддержан достаточно широкими массами. И с этим надо считаться.

Эффективным фактором противодействия правой опасности мо­жет и должно стать формирование мощного блока демократических сил. Но таковым он будет только в том случае, если левые демократы будут присутствовать в нем не как партия «маленькая, зато чистая», а как массовая, мощная организация.

На Западе существует еще так называемый культурный неоконсерватизм, не впадая в крайность, потому что есть система социально-политических сдержек и противовесов, есть социал-демократия, отступающая, но сопротивляющаяся, есть развитое гражданское общество. Исходные идеи, с которыми неоконсерватизм пришел к власти, никогда не были последовательно реализованы, поскольку проводилась ши­рокомасштабная компромиссная политика. Именно компромисс есть та парадигма западной политической жизни, которая не позволяет ни одному течению идти «до конца» в реализации собственной теоретической программы и тем самым делает его продуктивным и функцио­нально необходимым для развития общества как целого. У нас же из-за крайней слабости гражданского общества и отсутствия эффективных социальных, политических и институциональных балансиров идея неоконсерватизма может быть доведена «до конца», до черты, за кото­рой уже не может быть речи о социальной справедливости. И тогда ве­роятна полная катастрофа.

Тоталитаризм как модель, обладающая определенными социально-политическими и идеологиче­скими параметрами, может повториться у нас. Скорее мы можем стол­кнуться с «новым монополистическим авторитаризмом». Поднявпшйся девятый вал анти-тоталитаризма может перебросить нас через демократию к авторитарным монополистическим формам управления. Впрочем, есть «народный» тоталитаризм, который выявил амери­канский социолог Бэррингтон Мур, имея в виду Женеву времен Кальвина с ее доктринальной идеологической нетерпимостью, не оставлявшей места политиче­ской оппозиции. Опасность «народного» тоталитаризма существует и у нас. Однако более реалистичны другие варианты — неоконсерватизм (условно) латиноамериканского типа и тот, который связан с подъемом черносотенного демократизма. Наконец, возможна и лево-демок-ратическая альтернатива (не в старом коммунистическом смысле, а в современном европейском), способная обеспечить политический, со­циальный, культурный и идеологический плюрализм.

Существует точка зрения, что наше общество находится ско­рее в ситуации смены форм старого тоталитаризма и рождения «на­родного», а не посттоталитаризма – преддемократии. Силу нового тоталитаризма заключается прежде всего в высокой монополизации рынка, являющейся чрезвычайно мощ­ным инструментом, создающим социально-экономическую базу для но­вого тоталитарного режима. Второе, что позволяет режиму укреплять­ся, — это интегрированность различных форм народного движения в новый режим власти. Третье (очень важное и очень опасное) связано с тем, что на место всеобщей бедности приходит бедность части обще­ства. Так у генералов монополизированного рынка появляется армия, что порождает опасность классического фашизма. Вместе с тем это и цемент становящегося режима. Наконец, усиливаются самые низкие, плебейские формы демократии. Эти четыре черты определяют характер происходящих в стране событий. По сути дела, идет идеологическое обоснование нового режима власти. В создав­шихся условиях на ближайшие месяцы и годы он не видит возможно­сти развития социальных процессов на альтернативной основе.

Грань, на которой оказалась сегодня Россия является перекрестком различных форм правления. Нынешнюю ситуацию можно оценить как поражение сил старого тоталитаризма при отсутствии победы демократии, так как у нас нет ни цивилизованного конкурент­ного рынка, ни политических демократических механизмов, ни реально действующих политических партий. Нет у нас и соответствующей иде­ологической, теоретической атмосферы в обществе, нет активно дейст­вующего суверенного народа.

Дискуссию о тоталитаризме и демократии ведет сегодня вся страна на языке митингов и вооруженных столкновений, решений парла­ментов и требований бастующих. Итоги ее определятся борьбой четы­рех главных политических сил данного момента.

Первая из них — остатки партгосбюрократии, которые разделяют идеологию ГКЧП и выступают за возврат к нерыночной, казарменно-плановой экономике. Шансов привлечь к себе симпатии избирателя у них практически нет. Но своей поддержкой существенно укрепить по­зиции нового тоталитаризма они, несомненно, в состоянии.

Новый тоталитаризм ^— вторая наиболее мощная сегодня политическая сила, порождаемая мафиозно-спекулятивной экономикой, выступающая за монопольно-рэкетный рынок и «дикую» приватизацию. Выпустив на избирательную арену купленных ею политиков, а также новых «шариковых» и «швондеров», представители этой силы имеют большие шансы на предстоящих выборах занять доминирующие пози­ции. Разграбив богатства страны, положив миллио­ны долларов в парижские, женевские и прочие банки, они сбегут, как крысы с гибнущего, охваченного голодными бунтами корабля, открыв дорогу фашистской хунте (опирающейся на очередное поколение «ша­риковых» и «швондеров»).

Третья сила выступает за «либеральный рынок» , за конкурентно-, производительное предпринимательство, контролируемые и защищаемые — в переходный период — «твердой исполнительной властью». А поскольку силой либерального предпринимательства (составляющей всего один-два процента населения) у власти не удержишься, то ей при­дется опереться на демократическую национальную гвардию, на посланцев «центра» на местах, что на строгом языке социологии называ­ется авторитарной бонапартистской диктатурой.

Новый тоталитаризм будет так же жесток и беспощаден в отношении защиты своих привилегий, своего господства, как и прежняя номенклатура, а может быть, еще и беспощаднее. Вот почему так важ­но правильно повести борьбу против него. Ее организация по плечу только представителям современной рыночной экономики (цивилизо­ванному предпринимателю, интеллигенту-управляющему и квалифи­цированному рабочему), объединенным с демократическими политиче­скими движениями, стоящими на позициях «социального», то есть гу­манистически ориентированного рынка. Именно эта, четвертая сила способна остановить развитие процессов в направлении фашизма и бонапартизма.

Заключение.

Итак, судьба демократии в России неразрывно связана с возникновением социально-ориентированной экономики рыночной экономики рыночного типа, что возможно лишь в результате ассимиляции рожденного современной научно-технической революцией нового типа производства с его «экономикой человеческих способностей», когда демократия превращается в существенный, определяющий компонент производительных сил общества. «Встроенность» экономики России в глобальные мирохозяйственные структуры, ее «открытость» по отношению к дальнему и ближнему зарубежью – это не вопросы политики и выбора, а насущная необходимость, если смотреть на них с точки зрения ускорения всего процесса демократизации страны.

Список использованной литературы.

1. 50х50. Опыт словаря нового мышления. 1989.

2. Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М.: 1993.

3. Бердяев Н.. Прельщение и рабство коллективизма.// Дон. 1990, №2.

4. Власть при переходе от тоталитаризма к демократии.// Свободная мысль. 1993, №8.

5. Демократия и тоталитаризм.// Свободная мысль. 1991, №15.

6. Зиновьев А.А.. От коммунизма к колониальной демократии.// СПЖ. 1993, №8.

7. Клямкин И.М. Посткоммунистическая демократия и ее исторические особенности в России.// Полис. 1993, №2.

8. Мальцев В.А. Демократические основы политической жизни общества.// СПЖ. 1993, №7.

9. Модели демократии для России.// Полис. 1993, №2.

10. Общество вчера, сегодня, завтра: надежды и прогнозы.// СПЖ. 1994, №3-6.

Характеристики

Список файлов реферата