Polit1 (712397), страница 3

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 3)

Понятно, что, взяв за нравственную основу этой деятельно­сти заповедь «Не убий», максиму основателя ордена иезуитов И. Лойолы «цель оправдывает средства» или советы Н. Макиавелли, мы выберем существенно отличающиеся стратегии. При этом важно подчеркнуть, что отдельные люди и даже очень значительные, выдающиеся личности, участвующие в политике, этическую оценку своих действии всегда соотносят, а иногда и отождествляют с нормами тон политической общности, группы, к которой они при­надлежат. Констатация того, что «самые нравственные и добросо­вестные люди участвуют в той партийной политике, которую при­знает нужной партия, часто так же мало заботящаяся о соображе­ниях личной морали, как и государства в международных отноше­ниях, сделанная Г. Зиммелем, стала одной из «точек роста» со­временной социологии, политологии и этики и нашла свое много­кратное подтверждение, в частности, в истории нашей страны. Не только из книг, но и из собственного личного опыта едва ли не каждый из нас знает, что после 1917 г. нравственным в политике у нас считалось все, что служит победе коммунизма, затем то, что отвечает нуждам коммунистической партии и Советского государ­ства, ныне все чаще эффективность (прежде всего выраженная в деньгах) служит если не мерилом нравственности, то оправданием безнравственности.

Отдавая должное изяществу сконструированной В. А. Лефевром ситуации, трудно удержаться и не напомнить формулировку по существу той же дилеммы, вставшей перед обитателем замка Эльсинор принцем Гамлетом. Вот уже сотни лет люди повторяют вслед за героем Шекспира гениальное:

Быть или не быть - таков вопрос:

Что благородней духом – покоряться

Пращам и стрелам яростной судьбы

Иль, ополчась на море смут, сразить их

Противоборством ?...

А затем продолжают:

... Так трусами нас делает раздумье,

И так решимости природный цвет

Хиреет под налетом мысли бледным..,.

Если сопоставить, каким видят Гамлета те, кто «знаком» с ним, то окажется, что у каждого свое представление о нем. Есть и такие, кто, высоко ценя трагедию Шекспира как художественное произведение, отнюдь не восторгается Гамлетом как человеком. Вот два крайних мнения о нем. В глазах выдающегося немецкого литератора И. В. Гете Гамлет - «прекрасное, чистое, благородное, высоконравственное существо». А замечательному русскому писа­телю И. С. Тургеневу Гамлет видится совсем другим: «Он весь живет для самого себя, он эгоист... он скептик и вечно возится и носится с самим с собой>.

Размышления о предпочтительности тех или иных этических норм поведения в конфликте имеют продолжительную традицию. К ней можно отнести и эстетствующего денди Барбэ д'0ревильн, эпатировавшего французскую буржуазную публику прошлого века такого рода высказываниями: «Для Господа нашего Иисуса Хрис­та большое счастье, что он был Богом, как Человеку ему не хвата­ло характера»; и идеологов пролетарской революции, убежденных в том, что «кто не с нами - тот против нас» и что «если враг не сдастся, его уничтожают».

Впрочем, противоположных суждений на этот счет, выска­занных от библейских времен до наших дней, при желании можно припомнить ничуть не меньше. Как же та или иная этическая система влияет на выбор стратегии, сказывается на управлении конфликтом?

Сопоставляя стратегии возможного взаимодействия сторон­ников «первой» и «второй» этических систем, будем исходить из того, что приверженцы каждой из них объединены в отдельные группы, находящиеся в конфликте друг с другом.

В этом случае стратегической целью «первых» должно яв­ляться достижение компромисса, а стратегия их будет состоять не в полном и окончательном разгроме противника, а в поиске тако­го компромисса. Конечно, приверженность этой системе этиче­ских ценностей не означает, что в политической практике компро­мисс может добываться любой ценой и что ее сторонники не должны уметь или хотеть извлечь из него максимум выгоды прежде всего для самих себя.

Стратегия «вторых» в соответствии с их этическими ценно­стями должна будет состоять в победе любой ценой, полном и окончательном разгроме противника, а любые уступки будут вос­приниматься как отход от четкой цели, беспринципность и, может быть, даже предательство. Для сторонников этой этической систе­мы лозунг «Все или ничего» является не только стратегической установкой, требующей не поступаться принципами, но и техно­логией практической политической деятельности.

Описанная выше ситуация имеет гипотетический характер, это, скорее, мысленный эксперимент в учебных целях, нежели отражение реальной политической практики. В действительности чистые, не смешанные объединения приверженцев той или иной этической си­стемы встречаются очень редко, а логика поведения в политическом конфликте отнюдь не однозначно определяется этикой.

Но вот, как говорится, «случай из практики». В последние годы «холодной войны» во взаимоотношениях СССР и США сло­жилась ситуация, когда дальнейшее обострение стратегического противоборства, новый виток в гонке ядерных вооружений для каждой из сторон (хотя и по разным причинам и в разной мере) были нежелательны. Чтобы положить этому конец и достичь ус­пеха в переговорах на встрече в Рейкьявике руководителей двух стран - Соединенные Штаты Америки представлял тогда Р. Рейган, а Советский Союз - энергичный и напористый, молодой по тра­диционным для СССР меркам М. С. Горбачев, - во внешнеполи­тическом ведомстве США была разработана стратегическая кон­цепция контролируемой конфронтации. Эта концепция состояла в том, чтобы в случае достижения компромисса дать другой сто­роне возможность «сохранить лицо», представив ее действия и инициативы как приведшие к полному успеху, а свое согласие на компромисс - как вынужденный шаг, результат осуществления чужой, а не согласованной цели. Для реализации этой стратегии Соединенные Штаты предоставили М. С. Горбачеву возможность еще до начала переговоров сделать заявление, в котором он вы­двинул очередную советскую мирную инициативу о сокращении ядерных и ракетных вооружений. Его выступление дало возмож­ность Советскому Союзу говорить о достигнутой победе - торже­стве его миролюбивой внешней политики. Учитывая, что участие СССР в гонке вооружений подавалось советской пропагандой как противодействие агрессивным замыслам империалистических аг­рессоров, способствующее сохранению мира во всем мире, то соглашения, достигнутые в Рейкьявике, воспринимались - по край­ней мере в СССР - как победа, как важный шаг к достижению собственных целей и успех в противодействии планам противни­ка, В США эти соглашения, подкрепленные взаимными обяза­тельствами сторон, закрепленными в соответствующих докумен­тах, оценивались как компромисс, вполне отвечающий националь­ным стратегическим целям Америки.

Можно спорить о том, кто из участников той встречи и в какой мере в тот период представлял ту или другую систему цен­ностей и достиг наибольшего успеха в реализации своих целей. Но нельзя оспорить тот факт, что принятое на ней соглашение показало свою эффективность, предотвратив сползание наших стран к дальнейшей ядерной конфронтации, угрожающей не только им, но и всему человечеству.

Следует признать и значение того непреложного факта, что любые социальные и политические субъекты изменяются, эволю­ционируют. Более того, даже неизменность их социальных, ре­сурсных, географических или каких-либо других измерений, пара­метров и характеристик не предполагает неизменности их потреб­ностей, интересов и целей, трансформирующихся под влиянием динамики системы, к которой принадлежит данный субъект или политическая общность, не говоря уже об изменениях окружаю­щей ее природной, техногенной или социальной среды. А признав это, надо признать и неправомерность презумпции неизменности сознания обитателей обоих замков, а вместе с ними и всех тех, кто действует в рамках одной из рассматриваемых этических систем. Каждый из них, как и принц Гамлет, может менять стереотипы своего поведения в конфликтной ситуации, обучаться в ходе про­тивоборства, совершенствовать свою стратегию и выходить за рамки изначально усвоенных этических норм и установок.

Отказ от этой презумпции влечет за собой и уход от логики исключенного третьего, преодоление «асимметричного» разде­ления этических представлений на «первые - вторые», т. е. в конечном счете ведет к отказу от «черно-белого» видения и упрощенных оценок сторон конфликта. Участники практиче­ской политики и, конечно же, любых конфликтов, развертыва­ющихся в этой сфере, в отличие от борцов с драконами или шахматных фигур, не являются ни только первыми, ни только вторыми, ни только черными, ни только белыми. Сформулиро­ванная логико-этическая дилемма недостаточно полно отражает роль этики для политической практики, хотя и помогает уяснить ее значение. Понимая, что с этим можно и не согла­ситься и, более того, зная примеры длительного сосуществова­ния и противоборства «первой и второй этических систем», об­ратимся к тому, как политические конфликты разрешаются в реальной политической практике.

Разрешение политических конфликтов

Каждый, кто более или менее внимательно дочитал учебник до данного места, будет готов согласиться с тем, что универсаль­ного, пригодного на все случаи жизни, а тем более Самого Луч­шего Способа разрешения конфликтов не было, нет, не будет и быть не может. Основанием для убеждения в правильности столь категоричного утверждения может быть простое и логичное рас­суждение: если ни один конфликт не тождествен другому, то и способы разрешения каждого из них не могут не отличаться. Но когда речь идет о политических конфликтах, простота и логика часто оказываются обманчивыми. Вспомните (а если нужно, про­чтите еще раз первую главу): «Конфликт сосредоточие не только тайн, но и коварства...».

Но как бы ни были коварны конфликты вообще и полити­ческие в частности, ученые-политологи и конфликтологи стре­мятся на основе имеющегося опыта разрешения разнообразных политических конфликтов найти если не пути, то подходы к вы­ходу из конфликтных ситуаций. Сопоставляя и оценивая резуль­таты; которые получают те, кто пользуется одним или нескольки­ми из этих подходов, можно придти к выводу о том, что страте­гию разрешения конфликта в значительной мере определяют ре­зультаты осуществления тех установок, которые были приняты участниками конфликта ранее. Но стратегия разрешения конфликта отнюдь не всегда является прямым продолжением стратегии по­ведения в конфликтной ситуации.

Попробуем конкретизировать и, если нужно, уточнить это утверждение на примере хотя бы одной из рассмотренных выше стратегий.

Обратимся к наиболее «простой». «Простой» эта стратегия представляется потому, что участники политических конфликтов, придерживающиеся этой стратегии, делают вид, что конфликта просто не существует, т. е. поступают как упоминавшийся выше страус. Не признавая сам факт существования конфликта, они надеются предотвратить его развитие и вытекающие из него послед­ствия умолчанием, отрицанием, приукрашиванием или любым схожим приемом «отмены» реальной политической ситуации. По­скольку эти усилия не приводят к желаемому результату, кон­фликт часто стремятся уже не отменить, а подавить. «Страус» превращается даже не в «ястреба», а в нечто вроде дорожного катка.

Подавление конфликта, как отмечают копфликтологи, редко рекомендуется в качестве способа решения политической пробле­мы. Тем не менее, вера в то, что «противоречие может быть подавлено, несомненно является очень старым предположением руководящих инстанций» ²⁰. Подавление - неэффективный способ управления конфликтом, поскольку, не разрешая конфликт по су­ществу, оно ведет к откладыванию решения, энергия противобор­ствующих сторон накапливается, и взрывное проявление предель­но обострившегося конфликта, доведенного едва ли не до стадии применения вооруженного насилия, становится лишь вопросом времени. К подавлению политических конфликтов склонны тота­литарные режимы, которые, «устраняя» столкновения интересов или даже «дурную», враждебную им сторону конфликтов, в прин­ципе оказываются не в состоянии ликвидировать как их основу, так и источник - общественное разделение труда, товарно-денеж­ные отношения, дифференциацию общественных интересов, со­циальную структуру общества и, в конце концов, саму политику. Характерное для послевоенных десятилетий советского периода отечественной истории стремление властей обеспечить «монолит­ное единство» народа, союзных стран или мирового коммунисти­ческого движения - пример скорее неудачного подавления, нежели разрешения конфликтов взаимодействующих социальных общно-стей.

Регулирование конфликта - в узком значении этого термина - означает один из способов управления конфликтом. Регулирование предполагает не прекращение, не ликвидацию конфликтов, а кон-

троль за их интенсивностью, проявлением энергии сталкиваю­щихся сторон, минимизацию грозящих им издержек и потерь. В данном случае цель состоит не в том, чтобы устранить или пре­дотвратить конфликт, а в том чтобы сделать его плодотворным²¹.

Для регулирования конфликтов мало признать их неизбеж­ность. Необходимо осознать их роль, выявить функции ч условия их проявления, их характер (см. главу V). Поскольку конфликты имманентны политике, неотделимы от нее в принципе, то при таком подходе главное усилие сосредоточивается на формах, «сце­нариях», различных вариантах протекания и развития данного кон­фликта.

В частности, большое внимание уделяется легитимизации и институализации конфликта. Это выражается не только в призна­нии неизбежности, нормальности, а значит, и правомерности кон­фликта, но и в применении к нему неких правил, норм, законов, выработанных или принятых всеми сторонами конфликта. Такими «правилами» могут быть типовые международные соглашения и конвенции, конституции, уставы и регламенты, договора и т. д. Их эффективность и пригодность для регулирования и разреше­ния данного конфликта определяется тем, насколько они призна­ются всеми его участниками, не отдают предпочтения одной из его сторон в ущерб другой, с самого начала гарантируют хотя бы формальное равенство их применения.

Конкретное содержание и формы этих правил столь же много­образны, сколь многообразна действительность, сама политиче­ская жизнь. Отличны друг от друга не только требования к «хоро­шей» конституции, «хорошему» международному договору или «хорошему» уставу политических объединений. В разные перио­ды, в разных обществах и государствах, в различных политиче­ских системах и при различных политических режимах эти требо­вания не только не тождественны, но и пересматриваются по мере изменения содержания и формы проявления общественных по­требностей.

Можно сказать, что правила и нормы участия в конфликте институциолизируются, если они составляют систему так или иначе зафиксированных и закрепленных вариантов сознательного, орга­низованного и регулируемого поведения. Примером едва ли не полностью институциолизированного конфликта является дуэль.

Как известно, порядок противоборства ее участников, средства, время, дистанция, а также поведение свидетелей, секундантов и участников дуэли до, по время и после нее было регламентирова­но своего рода кодексом.

В основе институционализации политического конфликта ле­жит совокупность социально, а часто еще и юридически легити-мизированных средств и санкций, конституционализированный порядок выполнения тех или иных действий, поведенческих ак­тов и поступков. Из множества институциональных форм разрешения политического конфликта - от международного суда до «всенародного голосования» в микрорайоне - выделим одну из его форм - посредничество. Оно представляет собой участие в кон­фликте, по предварительному соглашению противоборствующих сторон, «третьей стороны», т. е. участие людей, инстанций, орга­низаций, до этого не вовлеченных в конфликт.

Посредничество может применяться участниками конфликта в мягкой, необязательной форме, например, использование по­средника для зондажа позиций и намерений противника, для по­лучения советов, рекомендаций и предложений по разрешению конфликта, помощь в выработке условий временного или полного прекращения противоборства. Примерами такого посредничества является участие зарубежных наблюдателей «третьего» государст­ва или международной организации в конфликте между государ­ствами.

Недостаточная эффективность подобного участия в разреше­нии конфликта часто вынуждает противоборствующие стороны обратиться к арбитражу, чьи решения имеют обязательную юри­дическую силу для каждой из них. Примером арбитража в поли­тических конфликтах может быть обращение в конституционный суд по поводу конфликта из-за сферы, объема или срока действий властных полномочий.

Характеристики

Список файлов реферата