8990-1 (709642), страница 3
Текст из файла (страница 3)
Однако многослойность бытия и открытость ему можно интерпретировать и иначе, без обращения к "трансфизике". В результате деятельности человечества на протяжении всей его истории возник своего рода "космос социального происхождения", совершенно необъятный для отдельного человеческого существа, поистине многослойный, многомирный. И бесспорный факт, что все мы сосуществуем в разных слоях или мирах нашего Социального Космоса. Кто где освоился, обжился, кто какою частью культуры или антикультуры овладел... Существует же понятие "пласт культуры"! Чем не "слой бытия", чем не один из многих "миров"? И этих "миров" можно насчитать многие тысячи, не то что сотни. Тут и бесчисленные профессиональные "миры" (характерные названия периодических изданий: "Мир психологии", "В мире музыки"; магазин "Виртуальный мир", где продают компьютерную технику). Тут и мир элементарной бытовой культуры, и миры, становящиеся доступными благодаря определённому - достаточно высокому - уровню культуры эстетической, этической, интеллектуальной... И каждая из выделяемых мною в данной работе "сфер" - это целая система "миров" или "слоёв", обживаемых нами и в процессе обживания - изменяемых.
Короче, Шаданакар, то есть Планетарный Космос, Даниила Андреева можно понять как мистически перевёрнутое отражение созданного и непрерывно созидаемого человечеством Социального Космоса. Разумеется, для Д.Андреева дело обстоит как раз наоборот - всё, что происходит с человечеством "на физическом плане", является слабым, искажённым, замутнённым отражением событий, происходящих "на планах трансфизических". Ну, этот ход мысли нам хорошо знаком как минимум со времён Платона...
Независимо от того, признаём мы или нет "многослойность бытия" в андреевском смысле, - существование наряду с тем физическим миром, в котором живём и действуем непосредственно, ещё многих миров или слоёв, - независимо от того, что мы готовы признать существующим или несуществующим, - духовность - это, во-первых, открытость неведомому, чуткость ко всем (как кажущимся понятными, так и заведомо непонятным) проявлениям мира; во-вторых и главных, духовность - это бережное, ответственное, разумное в самом строгом и точном смысле этого понятия, отношение к миру. И поэтому понятие духовности неразрывно связано с понятием человечности; духовность предполагает человечность, как и наоборот - человечность предполагает духовность, хотя полностью отождествлять одно с другим не приходится, так как духовность - категория не только этическая, но и гносеологическая (в аспекте открытости неведомому, в аспекте не просто познания, а интуитивного постижения).
Духовная сфера противопоставляется сфере безумия, - тоже специфически человеческой сфере, однако не созидательной, а разрушительной - антикультурной, античеловеческой, антиприродной - направленности. Безумие так же специфично для человека, как и разум; биосфера - сфера неразумной живой природы, не осознающей своего, сколь угодно значительного, воздействия на окружающую среду, а потому и не отвечающей за последствия этого воздействия. Разум и безумие - противоположности, которые по всем законам диалектической логики должны бы как-то уравновешивать друг друга, и они одинаково специфичны для "разумной" (точнее, может быть, сказать - "сознательной") формы жизни, а вся остальная живая природа - царство неразумия, отсутствия как разума, так и безумия. (Сознание может "обслуживать" как разумную, так и безумную деятельность.)
Термин "филосфера" означает - "сфера любви". В этой сфере формируются смыслы и ценности индивидуальных образов жизни. В идеале, в наиболее развёрнутом виде, филосфера формируется ощущением самостоятельной ценности (самоценности) людей вместе со всем остальным миром. Именно в ней - корни духовной сферы, но я не сказал бы, что это одна и та же сфера: духовная сфера - сфера созидательного творчества (а не разрушительного, в отличие от сферы безумной); а филосфера - сфера общения на основе чувства самоценности наиболее близких людей и вместе с ними - в идеале - самоценности остального бытия. Это общение может быть как прижизненным, так и посмертным.
Я бы рискнул утверждать, что феномен энергетической подключённости к любимому существу, когда чувствуют, например, болезнь или другие серьёзные неприятности, вплоть до момента смерти, - чисто филосферный феномен. Посмертное общение выражается, как минимум, в том, что умершее любимое существо становится главным мерилом, критерием этической оценки жизни, персонифицированной совестью. Ощущается незримое (для меня, слепоглухого - и это, может быть, ещё более мучительно - неосязаемое) присутствие умершего любимого существа, и всё оценивается так, как оценило бы оно. При этом возможно и некоторое несогласие с его оценками, возможен спор, - прижизненные отношения сохраняются, продолжают развиваться, то есть живут после смерти одного из субъектов этих отношений.
Вообще-то незримость присутствия умершего любимого существа - не совсем точно. Физическими органами чувств оно никак не воспринимается, но тому высшему (не анатомо-физиологическому, а личностному, я бы даже сказал вслед за мистиками - духовному) органу чувств, который мы отождествляем со своим "Я", это присутствие вполне доступно. Самых дорогих мне людей, как умерших, так и живущих, я ощущаю в отсутствие их тел в виде сгустков света - тени. Эти сгустки не бесформенны, хотя не имеют постоянной формы. Они принимают то форму шара, то форму столба (цилиндра), то форму дыма. Светимость их так же меняется: то ярче, то тусклее, то вообще какой-то "дымный сгусток" (образ из моей поэмы "Свет")... И всё это напрямую связано с их отношением ко мне: они светятся тем ярче, становятся тем шарообразнее, чем я - на данный момент - больше их устраиваю такой, как есть.
Сгустки света и тени - это основное. Но иногда по ночам, заработавшись, я вдруг чувствую прикосновение к своему плечу или локтю - почему-то всегда правому, и всегда в тот момент, когда я мысленно беседую со своими телесно отсутствующими любимцами.
В "Розе Мира" Даниила Андреева, пожалуй, содержится объяснение, почему именно к правому. Он делит все до сих пор существовавшие религии на "религии Света", светлой направленности, и религии направленности тёмной; первые - откровения Бога, вторые - тоже откровения, но "Противобога", то есть "демонические", дьявольские, сатанинские откровения. Ещё Д.Андреев называет религии светлой направленности - "религиями правой руки", а религии тёмной, демонической направленности - "религиями левой руки". Очевидно, это соответствует многотысячелетней мистической традиции. Светлые силы, в том числе умершие любимые существа - справа, потому и их прикосновения ощущаются справа.
Это бесспорная психологическая реальность, и эти видения весьма сходны у многих людей, если вообще людям хватает мужества осознать эти видения. Следовательно, у них есть какая-то объективная основа. Очень интересно было бы исследовать проблему объективности субъективного.
(Правда, Э.В.Ильенков иронизировал: мало ли чего нет в сознании? Есть там и "зелёные черти", хотя любой здравомыслящий обыватель отлично знает, что они существуют только в сознании перепившегося алкоголика...)
В филосфере осмысливается собственная жизнь как добровольное служение. Вне филосферы проблематичен не только смысл жизни, но и сама жизнь. Творчество не может быть самостоятельным смыслом жизни, даже если так кажется: творить надо ради кого-то, а не ради творчества самого по себе. Поэтому и духовная сфера может быть осмыслена только через филосферу. Для жизни вне филосферы должен быть другой термин - существование, в конечном счёте бессмысленное, поскольку и сама жизнь, и её смысл возможны только в филосфере. Кто не любит, тот не живёт, а влачит существование.
Даниил Андреев различает созидательное и разрушительное творчество (что вполне соответствует различению разумной и безумной деятельности, результатом которой и являются духовная сфера и сфера безумия). Мотив созидательного - любовь: Бог творит с любовью. Мотив разрушительного - зависть: Противобог - "обезьяна Бога", его творчество есть кривляние, потуги соревноваться с Богом. Легко видеть, как - чисто психологически - всё это снайперски точно.
Среди особей вида homo sapiens есть живущие, а есть только влачащие существование. По тому, кого вы насчитаете больше, - живущих или влачащих существование, - можно отнести вас к оптимистам или пессимистам. С оговоркой, что живут, а не только существуют, лишь те, кто включён в филосферу (и создаёт, и составляет её, так как включиться в неё можно только активно), - с этой оговоркой можно принять тезис В.Франкла о том, что смысл у жизни есть всегда, его только надо найти, то есть осознать, а бессмысленной жизни не бывает.
Но можно согласиться и с П.Д.Успенским, автором лекционного курса "Психология возможной эволюции человека", который утверждает, что на самом деле обычное, повседневное бытие человека нельзя назвать сознательным. Есть проблески, отдельные вспышки сознания в густом тумане бессознательного, вполне зоологического житья-бытья; иллюзия сознательности связана лишь с тем, что эти вспышки сознания мы помним и в нашей памяти они сливаются, а зияющие провалы между этими вспышками остаются благополучно незамеченными. Под "возможной эволюцией человека" П.Д.Успенский и понимает самосовершенствование с целью стать действительно сознательным существом. Всегда сознательным, а не иногда - более/менее редко. Развёрнутую систему рекомендаций по такому самосовершенствованию и представляет собой лекционный курс П.Д.Успенского.
Личность в ильенковском понимании, как индивидуальный "ансамбль всех общественных отношений", может возникнуть и развиваться только в филосфере. Существование личности (которую Э.В.Ильенков считал возможным называть "душой") и зависит, и не зависит от состояния и существования организма, в котором она воплощена, материализована (ибо личность от начала до конца идеальна, и тело для неё, как для идеального феномена, не более, но и не менее чем материал, в котором она воплощена и который есть орудие реализации, осуществления личности, её орган). Индивидуальный "ансамбль всех общественных отношений", то есть личность, то есть душа, может распасться до физической смерти, а может сохраниться и продолжать развиваться долго спустя после физической смерти. Иными словами, жизнь может оборваться до физической смерти (или вообще не начинаться, - в этом случае о личности, душе говорить вообще не приходится), а может продолжаться долго спустя, и отсюда - возможность посмертного общения.
Это посмертное общение может быть столь же непредсказуемым, как и прижизненное, продолжением которого посмертное только и может явиться. Отсюда вывод, который делает и Э.В.Ильенков, что личность - не всякий "ансамбль всех общественных отношений", а только человечный, то есть включённый в филосферу, составляющий и созидающий её. Впрочем, филосфера и есть наиболее существенный компонент, сущность этого "ансамбля".
Обживанию подлежит в первую очередь филосфера, и действительно жить, а не прозябать и не пакостить ближним и дальним, можно только в филосфере. Нелепо говорить о каком бы то ни было "смысле жизни" вне филосферы, - это если и "смысл", то уже не "жизни", а чего-то другого. Ради удовольствий, ради потакания своим сиюминутным влечениям и капризам, жить нельзя. Потому что, повторяю, это не жизнь. Это вполне бессмысленное прозябание. А если вы при этом "зарабатываете" себе удовольствия и всяческие блага воровством и убийством, то это уже хуже, чем прозябание. Вы в этом случае "обживаете" сферу безумия. То есть прозябаете, конечно, но не просто неразумно, как животные, а - безумно.
При обживании филосферы, - а следовательно, при становлении личности, - важно не столько то, любят ли вас, сколько то, любите ли вы сами. Правда, если вас никто не любит, то вы вне филосферы, и научиться любить самим вам просто не у кого. Но можно быть любимым - и самому не любить никого, включая, в сущности, и самого себя, ибо как же можно говорить о любви к себе, если тебе всё равно, кто ты такой, - человек или животное, или, тем более, преступник. Любя себя, я хочу быть человеком, а не животным и не преступником, и, следовательно, хочу любить, должен любить и ещё кого-то кроме себя, иначе и с любовью к самому себе ничего не выйдет. Любить себя можно, только любя ещё кого-то. Иначе не будет никакой любви, ни к кому.
Смысл жизни человека может состоять, в конечном счёте, в абсолюте, только в том, чтобы быть или стремиться быть человеком. То есть человечным, то есть разумным, созидающим, а не разрушающим, духовным, а не бездуховным, существом. С этой точки зрения мало кого можно однозначно признать человеком, а значит и живущим, а не прозябающим. Поскольку я человечен, - постольку я человек. И только тогда, когда мне удаётся быть человечным, быть человеком по отношению к себе и к окружающему меня миру. А когда не удаётся - тогда я и не человек. То есть поскольку человечность у меня - ситуативное, а не постоянно проявляющееся качество, постольку и сам я - человек ситуативно, а не постоянно. Поэтому и к самому себе я не рискую однозначно отнести термин "человек"; я - существо, которое иногда ведёт себя по-человечески, а иногда нет, - то есть иногда является человеком, а иногда нет.
Может возникнуть ситуация нереализуемости (или трудной реализуемости) смысла жизни в одиночестве или при инвалидности, наступившей в зрелом возрасте, когда социальное пространство/время приходится обживать заново. Такая ситуация стимулирует поиск новых друзей для определения нового смысла жизни или отстаивания старого. Без "антиэкстремальной коалиции" в экстремальной ситуации, предполагающей обживание социального пространства/времени _ЗАНОВО., вряд ли возможно обрести новый или отстоять старый смысл жизни._ Но _"антиэкстремальная коалиция" - это и есть филосфера, вне которой, без _которой просто не захочется, да и вправду невозможно, жить..
Д.Б.Эльконин предложил периодизацию детства и отрочества, всего шесть периодов. В основу этой периодизации положено чередование теории и практики в обживании детьми социального пространства/времени. Первый год жизни - младенчество - "теоретический" период; второй и третий годы жизни - "практический"; дошкольное детство - "теоретический", младший школьный возраст - "практический", и поэтому Д.Б.Эльконин считает неоправданным резкий перелом на стыках этих периодов, когда ребёнок идёт в школу (система детских учреждений, по его мнению, должна соответствовать циклам из одного "теоретического" и одного - следующего - "практического" периодов); младший и средний подростковый возраст - "теоретический" период, старший подростковый и ранняя юность - "практический". Разница между "теоретическими" и "практическими" периодами в том, что в "теоретические" периоды накапливаются представления, а в "практические" - разного рода навыки, умения. То есть в "теоретические" периоды идёт интенсивная ориентировка в новых областях реальности, а в "практические" периоды идёт практическое освоение этих пластов, воплощение накопленных образов - в действия.
Стержень этой схемы - чередование "теоретических" и "практических" периодов - можно, мне думается, сделать стержнем и макропериодизации, охватывающей весь жизненный цикл от младенчества до старости. Все попытки такой всеобщей периодизации, конечно, более/менее условны, ибо на самом деле у каждого свой индивидуальный вариант развития/саморазвития и соответственно индивидуальная периодизация. Но при всей единичности маршрутов от младенчества до старости можно выделять нечто общее, что можно обнаружить либо у всех, либо у тех или иных, более/менее многочисленных, групп, где варианты маршрутов сходны.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
